Алексей Кулаков - Тихие шаги РОКа
— Сказали — от его сиятельства князя Агренева. Ты не сердишься?..
— Ну что ты такое говоришь, могу ли я на тебя сердиться?
Быстро поцеловав супруга, Варвара Николаевна уточнила, что ей кроме букета еще достались вкусные шоколадные трюфеля, а в его кабинете на столе лежит очень красивый чемоданчик.
— Ты знаешь, а коробок с игрушками было не три, а четыре. И еще три куклы…
Ее супруг только покачал головой, от такой прямо-таки пугающей осведомленности одного знакомого фабриканта в своих семейных и родственных связях.
— Это Митрофану, для его Феденьки и Настюши.
Вернув поцелуй (с большими процентами), глава семьи отправился переодеваться, а затем и в свой кабинет, напевая себе под нос недавно услышанный в офицерском собрании романс. Внимательно осмотрев нежданный подарок, он поставил портфель-переросток (до чемодана, или даже чемоданчика презент все же недотягивал) вертикально, озадаченно хмыкнув при этом от его нежданной тяжести, и стал крутить небольшие колесики с цифрами, выставляя на них год своего рождения. Выставил, удивился еще раз, не услышав ожидаемого щелчка замочка, и потянулся за инструкцией. Но вовремя вспомнил о ключе-цилидрике, и его рука изменила направление, вместо одного кармана бриджей нырнув в другой.
— Забавно, и к чему это городить такие сложности?..
Вставил ключ, провернул на половину оборота, с легким усилием вогнал еще глубже и опять повернул — наконец-то услышав, как сработал механизм замка.
— Ну-с, что тут у нас?
Откинув крышку, Мосин хмыкнул еще раз, теперь уже понимающе, постучал пальцами по боковине переносного сейфа и уважительно кивнул — удобная вещь. И для документов место есть, и для канцелярских принадлежностей. Кстати о них… Сергей Иванович раскрыл небольшой футлярчик, достал длинную и очень удобно лежащую в руках чернильную ручку и медленно прочитал ее название.
— Паркер.
Отложил ее в сторону и стал потрошить большой пакет, занимающий большую часть внутреннего объема стального портфеля-чемоданчика. Взгляд оружейника то и дело останавливался на довольно-таки небрежных эскизах и поясняющих надписях к ним — но, в общем и целом знакомство с будущей работой заняло от силы полчаса. И надо сказать, что потраченного времени было совсем не жаль, скорее наоборот — полковник был весьма доволен. Заказ очень интересный, тем более что он приступит к нему не с нуля — его соавтор уже приложил свою талантливую руку, выработав общую концепцию будущего карабина и даже отдельных его частей, а так же предложил схему работы автоматики и кое-какие свои наработки.
— Серёженька, через пять минут садимся ужинать.
Еще раз получив сладкий поцелуй от любимой жены, супруг с новой силой замурлыкал романс и потянулся к трем конвертам, лежащим на самом дне. Первый был лаконично подписан "На конструкторские работы" и в нем обнаружилась приятно-толстая пачка десятирублевых банкнот, обернутая банковским чеком. Надпись на втором очень интриговала — "Надеюсь, вы не против?". Внутри оказалось извещение — о том, что заявка на соискание Большой Михайловской премии от гвардии полковника Мосина принята к рассмотрению, результат станет известен после ближайшего заседания Артиллерийского комитета. Третий конверт был украшен совсем непонятным "Поздравляю, желаю счастья, а так же всех и всяческих благ"
Когда потерявшая терпение Варвара Николаевна зашла в кабинет мужа с целью утащить его от пыльных бумажек к семейному столу, то тут же встревожилась — ее супруг словно окаменел в своем кресле, уставившись невидящим взором куда-то в окно.
— Серёжа?
Резко вскинув голову, мужчина за столом счастливо и нежно улыбнулся, а затем как пушинку подхватил на руки. Прижал к себе, и не слушая несвязных вопросов и неуверенных просьб поставить ее обратно, громогласно заявил.
— Венчаемся. Завтра!
Глава 19
Молодой мужчина с осанкой бывшего военного неторопливо вышел из здания Северогерманского земельного банка. Огляделся, подметил как оживились трое мужчин в "припаркованном" невдалеке от банка экипаже, и, не обращая более никакого внимания на суетящегося позади него клерка (да и на всех окружающих тоже), с большим достоинством проследовал к ожидающему его черному ландо. Дождался, пока к нему присоединится пузатый от банкнот кофр, с крайней почтительностью несомый вспотевшим от такой чести банковским служащим, небрежно процедил слова благодарности и разрешающе кивнул, тем самым милостиво позволяя кучеру приступать к своей работе. Дорога до вокзала ничем особенным в памяти пассажира не отложилась: одинаково-утилитарная планировка улиц в германских городах, одинаково одетые прохожие, и даже набор достопримечательностей — и то был обыденно-стандартным. Никакой новизны, все знакомо и привычно до такой степени, словно бы он родился и долгое время жил в Ганновере.
"То ли дело в Российской империи — что ни город, то загадка, особенно насчет планировки улиц и памятных мест. И что за страсть к повсеместному ношению мундиров? Что тут, что дома — куда не глянешь, повсюду глаз натыкается на погоны, форменные тужурки и прочие элементы "уставщины". О, Старая Ратуша. Раз она тут, значит Опера должна быть… ага, угадал. А вон там должна быть большая кирха. Ну, кто бы сомневался!"
Вообще-то, главной (и основной) достопримечательностью Ганновера было то, что его бывшие хозяева теперь сидели на троне Соединенного Королевства, именуясь Ганноверским домом — а остальное являлось всего лишь напоминанием о былой славе одного из "карликовых" германских княжеств-государств.
Ясно видимая военная выправка, не менее ясно ощущаемое богатство и аристократические манеры — они действовали на любого немца практически безотказно, благо что чинопочитание и правильное поведение по отношению к вышестоящим все они впитывали едва ли не с молоком матери. Так что ни вопросов, ни задержек даже самого малейшего плана у князя Агренева так и не возникло — с комфортом доехал, спокойно покинул свой экипаж, небрежным жестом отмахнулся от услуг носильщика. И тут же подозвал его обратно. Чего ради утруждаться самому, когда вполне можно сачкануть. И руки, опять же, свободные — мало ли, вдруг понадобится за Рокот-компакт подержаться? Но, слава богу, не понадобились — в свой вагон он прошел, даже не замедлив шага, и то же самое сделали три сосредоточенно-напряженных "экспедитора", старавшихся ни на миг не терять из виду дорогое и любимое начальство. Вообще, большой вопрос, кто кого сопровождал: фабрикант вполне мог обойтись и без своих охранников, а вот они без него, в насквозь чужой для простого русского человека стране — вряд ли. Случись им отстать или потеряться, так разве что пешком до дому бы и добрались. А вернее всего — до ближайшего полицейского участка.
Динь-динь-динь!!!
По колоколу, сигнализирующему об отправлении поезда, вполне можно было проверять часы — знаменитая немецкая (и швейцарская) пунктуальность в действии. Дождавшись, пока за окном кончится пригород и потянутся аккуратные прямоугольники сжатых полей, Александр снял шляпу-котелок. Пригладил волосы, скинул прямо на кофр свой модный сюртук темно-серого цвета и развернул на небольшом столике походную канцелярию, состоящую из новехонького блокнота и неразлучного Паркера. Ненадолго задумался, а затем поставил единицу. Дописал короткое слово и все это жирно подчеркнул. Швейцария! А в частности, Швейцарская промышленная компания. Князь не знал, сколько они платили своему юристу, Оскару Мейли, но тот этих денег несомненно стоил — почти неделю он вежливо и со всеми полагающимися приличиями мотал нервы своим русским гостям. Вначале господину Луневу, а затем и присоединившемуся к переговорам Александру, старательно и с немалой убедительностью выговаривая (а скорее выбивая) для своих работодателей дополнительные к уже обговоренным условиям преференции и льготы. И ведь не сказать, что будущий акционер так уж сильно упирался — наоборот, он охотно шел навстречу почти всем предложениям. Но при этом неизменно предлагал разного рода дополнения и мелкие условия, которые не устраивали уже самого юриста. Как пример — компания ЗИГ очень заинтересовалась патентами князя Агренева на подшипники. Особенно на двухрядные самоустанавливающиеся — очень хорошая вещь как для железнодорожного транспорта, так и для общецеховых ременных приводов на станки. Да и другие изобретения русского аристократа в этой области, выглядели очень даже недурно, точнее — весьма и весьма заманчиво, хотя и не содержали подробных данных, а только общие идеи и концепции (как, кстати, и подавляющее большинство остальных его патентов). Тем не менее, эти изобретения, при правильном подходе к их реализации, сулили просто колоссальные барыши. А в перспективе так даже и монополию на производство этого товара — вот и старался Оскар изо всех сил, убеждая собеседника вложиться в З.И.Г. по максимуму. Вообще-то, российский промышленник-аристократ и не думал отказывать, просто деньги в качестве оплаты лицензий его интересовали не сильно — в отличие от дополнительного пакета акций. Или возможности наладить собственную выделку подшипников — конечно же, только после того, как швейцарцы сами разработают и отладят технологию их производства. Да что там, он и доплатить за такое дело был не против! Например, очередной лицензией на специальную сталь, крайне необходимую для налаживания успешного производства. На четвертый день, слегка уставшие от взаимной неуступчивости переговорщики взяли небольшую паузу — а чтобы переговорный процесс не стоял, в ход пошли инженеры. И вот тут-то перевес за российской стороной был неоспорим: господин Лазорев так насел на своего швейцарского коллегу, обсуждая и обговаривая длиннющий список необходимого ему оборудования и станков, что тот только и успевал утвердительно кивать.
