Алексей Переяславцев - Вживание неправильного попаданца
Пока мы беседовали, празднество шло бакштагом в хороший ветер. Говоря сухопутным языком, не без качки. Местные девы стреляли глазами так, что если это воплотить в металле, то и пулемет изобретать не понадобилось бы. Да и улыбки их были… ободряющие, поддерживающие и побуждающие. Причем мне показалось, что среди дев были вполне себе замужние. Даже если бы мои стрелки пили исключительно воду (допустим на минуту такую возможность), то от подобного внимания все равно были бы навеселе, а если учесть, что среди напитков вода отнюдь не была в фаворе…
Жаль ребят, но придется обломать кайф.
— Так, соколы резвые, праздник дело хорошее, но у нас дела есть… тоже ничего. Прощайтесь. Не забудьте сказать, что мы здесь еще будем, что есть чистая правда. Нам еще надо срочно встретиться… сами знаете, с кем.
Дружный стон.
Тарек протрезвел первым и, соответственно, первым же сообразил.
— Командир, ты думаешь…
— …то же, что и ты. Кто-то отслеживает перемещения Повелителей. И этот кто-то мог уже сделать свои выводы. Мало того: у наших друзей (движение бровью вверх) этот человек тоже почти наверняка знает и тоже сделал выводы. Нам обязательно нужно выведать обстановку.
— Причем ехать всем вместе, а то бывает всякое.
— Поддерживаю. Собирайтесь, ребята, дело может быть нешуточным.
* * *(сцена, которую я никак не мог видеть)
— Волк, ты ведь самый опытный! Сделай что-нибудь!! Ну хоть что-то сделай!!!
— Отставить истерику! (и с пяток слов без падежей) До Дальнего три четверти часа туда, столько же обратно, да прибавь четверть часа на доклад…
— И это при условии, что Зеленого отпустят без разговоров. А лейтенант может и не отпустить.
— Верно. Так что единственный шанс вот какой: те самые купцы. Они поехали в Белые Столбы, наверняка празднуют. Рядовой Шамир-им!
— Я!
— На конюшню, возьмешь Красотку. Скажешь: по моему приказу. Скачи в Белые Столбы. Но смотри: коль запалишь ее, твоего годового жалования не хватит расплатиться. Вот этот год и будешь дежурным по сортирам. (еще три слова без падежей) Надеюсь на твой хорошо подвешенный язык, Гусь. Бегом марш!
— Есть!
— (непривычно мягко) Лунь, ты уже сделал все, что мог, я сам видел. Впрочем… вот еще что можно. Не давай уснуть. Говори что-нибудь, клади руку на голову. Только не вздумай трясти, хуже будет. И о воде забудь пока что.
* * *Мои орлы, конечно, не выглядели мокрыми курами, но и гвардейского блеску в них на медяк не было. Но все, что имеет начало, имеет и конец, и потому сборы были закончены, все нужное взято — поехали!
Уехали мы не так уж далеко, когда впереди мои услышали конский топот. А через считанные секунды и я. Некто очень торопился.
Если кто из моих и выглядел до этого подвыпившим, то сейчас в отряде все были кристально трезвы. Щелкнули затворы.
Вылетевший из-за поворота дороги всадник придержал коня и замахал руками, явно привлекая внимание. Я узнал его почти сразу: один из тех егерей, которые были с сержантом Гураном. Впрочем, и все остальные его узнали.
— Среди вас есть маг? — закричал он издали. — Нужна помощь!
Глава 33
Статная гнедая кобыла так отплясывала под всадником — хоть на праздник ее приглашай. Вот только наезднику было явно не до танцулек. Но его стремление поведать нам историю бед и несчастий я решительно прервал:
— По пути расскажешь. Показывай дорогу!
Новостей было много. Егерь начал с начала, а началось все с того, что к капитану подъехал мальчонка ('Я его знаю в лицо, он из Белых Столбов, только имени не знаю'), о чем-то таком пошептался, после чего у капитана сделалось такое лицо, как будто ему бой предстоит, и он велел выпустить собак из клеток ('По правде сказать, там всего-то одна Хуга была, да она уже старая'), сам же чуть не бегом помчался в свою комнату, довольно скоро оттуда выскочил при оружии и при явно тяжелом бауле, велел седлать своего Ветра, вспрыгнул на него, помчал по дороге на Хатегат, а как раз егеря возвращались, и тут из кустов по нему из арбалета. Егеря сообразили, что дело скверное, немедля спустили Тунду с Зантом. Тунда первая почуяла чужого и уже рвалась, Зант за ней. Стрелок почти добежал до лошади…
— Мы уже недалеко… за коней не беспокойтесь, я их выхожу, как надо, и оботру, будьте уверены… — выплевывал егерь слова вместе с ветром.
Я уже все понял. Мага на заставе явно не было, и егеря позвали нас. А мага жизни у нас нет, есть лишь универсал, да и тот лиценциат. Скверное дело.
К моему удивлению, егерь понесся не к лежащему офицеру, а к паре товарищей, что кучковались возле кустов. Только тут до меня доперло, что за капитана я зря волновался, услуги Сарата ему не нужны. Вывод был простым: дело еще хуже, чем я подумал.
Мне хватило одного взгляда. Бедная Тунда; лучше бы она скулила или визжала. А она молчала и дышала, делая явное усилие при каждом вдохе.
Мы с Саратом обменялись быстрыми взглядами.
— Вот пациент. Работай!
В глазах у мага плеснулся испуг.
— Но я ни разу…
— Исполнять приказание!!!
Моя замечательная память так и не смогла подсказать, говорил ли я когда именно таким голосом. Но звуковой удар подействовал.
Сарат сцепил зубы, движением руки отослал меня прочь (я побежал, чтобы не мешать), позвал к себе Малаха, взял у того нужные кристаллы. И начал работу. А я издали попросил сержанта Гурана подойти.
У него я узнал подробности. По мнению Гурана, капитан передавал информацию о потенциальной добыче Повелителям. Но два поражения подряд дали им основания полагать, что капитан осознано подставил боевые группы под удар. Не желая терпеть предательства, Повелители подослали арбалетчика. Гуран с уверенностью полагал, что стрелок не выглядел смертником. Больше того, если бы не собаки, у него были все шансы уйти. Выстрел показался мне снайперским: с дистанции сто десять ярдов точно в сердце, и это по движущейся цели. Понимая, что перезарядиться уже не успеет, стрелок отшвырнул арбалет и помчался к ожидавшему коню. Тунда оказалась быстрее, но и засадник был опытен: всадил ей нож в бок. Собака все же сомкнула зубы на руке с ножом, а тут и Зант подоспел. Нехватку ума кобель вполне заменял силой. То, что осталось от стрелка, явно не стоило хоронить в открытом гробу. Теперь предстоял приезд дознавателей. Разумеется, капитанов баул сержант трогать не стал.
Картина складывалась настолько ясная, что доклад сержанта не добавил ничего нового. Сейчас меня больше волновала судьба собаки. Я тут был лицом до крайности заинтересованным.
Сарат выпрямился во весь рост. Я видел, что он вполголоса что-то излагает проводнику, который добросовестно кивал, сохраняя при этом обалдело-радостное выражение лица.
И тогда Тунда чуть приподняла голову и лизнула Сарату руку, да так, что я чуть не взвыл от зависти. Лизнуть руку я бы тоже сумел, но сделать это с ТАКИМ достоинством — никогда. Подскочивший по знаку Малах забрал кристаллы. Сарат, пошатываясь, подошел к нам. Пожалуй, подумал я, он бы подошел на роль голодного вампира. Ни в коем случае не сытого, потому что следов крови на губах не было. Я поспешно достал флягу. Парень единым духом ее ополовинил, даже не заметив этого. Но через минуту-другую отдаленное подобие румянца все же появилось на его щеках.
— Моана… она за такое перераспределение потоков… в муку разотрет и пирог испечет… а что я мог сделать… у нее кость задета… и сосуды тоже… и диафрагма… — все, что он смог из себя выдавить. Пришлось взять инициативу на себя. К собаке, разумеется, мне подходить было нельзя, поэтому я подозвал проводника собаки.
— Все инструкции понятны? — вопрос был задан нарочито отрывистым голосом. Это подействовало.
— Так точно!
— Исполняйте! Сержант, еще на пару слов. (очень тихо) Мы ехали в ТОМ направлении.
— Понятно… Удачи тебе.
— А тебе — капитана получше, чем тот.
Более чем ясно: моя простенькая уловка будет раскрыта, но она должна была дать нам время — хотя бы на то, чтобы добраться до порта Хатегат. Хотелось поговорить подробнее, но было крайне некогда. Все мы прекрасно понимали, что ночевать на постоялом дворе никоим образом нельзя — все, кроме Сарата, на которого уже подействовало спиртное. В настоящий момент он безмятежно почивал на телеге.
Ехали медленно. Когда подъезжали к постоялому двору, солнце уже золотило крыши домов. В 'Карася и щуку' мы не рискнули сунуться: нас там и без того могли запомнить с первого раза. У гостиничных слуг память цепкая. Так что наш караван отправился подальше от порта. А 'Морской конь', куда мы в конечном счете попали, был ни капельки не хуже, а то и получше припортовых постоялых дворов.
