Дурень. Книга вторая. Позывной "Калмык" - Андрей Готлибович Шопперт
— Анна Тимофеевна, а есть у вас чего от головной боли? Раскалывается просто голова. Извините за столь позднее вторжение, но слышал, что вы не спите ещё. Решил побеспокоить. Мочи нет, — развёл руками полицмейстер.
— Конечно, Афанасий Александрович, вам заварить или ваша…
— Заварите, Анна Тимофеевна, моя кухарка пока всё это заварит, да ещё неправильно чего сделает, — выглядел полицмейстер бледным, даже синим каким-то.
— Хорошо. У нас посидите, я вам потом помассирую шею и уши, посмотрю, с чего у вас боли. А Сашка… м… дархан Дондук спиртовку подожжет.
— Да я знаю с чего у меня боли. Два дня не сплю по городу ношусь. Кофе кружками пью. И всё на нервах. Государь на встречах кулаком по столу стучит, чего я за ним раньше никогда не замечал, — присел в кресло напротив Сашки Радищев.
Тот уже достал из сундука бульотку, сел в своё кресло и разжигал её.
— А цего слусилось? Цего твоя бегать. Цего стусять? — голубое пламя вспыхнуло и стало облизывать низ ёмкости.
— Ох, не знаю, как при даме-то и сказать. Содомия сплошная.
— Ого!
— Вот то-то и оно, — Радищев склонился к Сашке. — Вы же помните барона Дантеса. Шарля. Высокий такой кавалергард. Был на приёме у Вяземского, где Анна Тимофеевна блистала.
— Помнить. Длинный. Глупый. Язык не знаить. Тупой. Мой не любит такой.
— Тупой? Возможно. Убили. Его. Прямо в полку кавалергардском полковник их саблей в живот проткнул, — полицмейстер поморщился схватился за виски.
— Зивот? А пли сём тут зопа? — попытался выпучиться Кох.
— Ай, не так начал. По всему Санкт-Петербургу кто-то наклеил листки напечатанные, что барон Луи Геккерн — министр посланник королевства Нидерланды живёт во грехе с бароном д’Анте́сом, как с женщиной, и для сокрытия греха хочет его усыновить. Как с женщиной живёт!!! Ну, приходит этот м… тётками их у нас называют. Приходит этот тётка в казарму, а полковник Александр Михайлович Полетика и говорит, мол, господа, тётка пришла. И жест сделал неприличный. По-русски сказал. А потом по-французски говорит барону, пошёл, мол, вон отсюда, тётка, не позорь офицеров кавалергардов, и чтобы сегодня же подал прошение об отставке. Ну тот французик вспылил и вызвал полковника на дуэль. А Александр Михайлович говорит, что с женщинами не дерётся. Слово за слова, Шарль этот схватил саблю и напал на полковника, а только тот проворней оказался, и бой завязался. Дантес полковнику ухо отрубил и на щеке рана, три шва наложили, а сам нанизался животом на саблю, насквозь его проткнул Полетика. Ну, скандал, — Радищев нагнулся посмотрел, как язычки пламени облизывают дно медного сосуда, — Дошло до Государя. Его императорское Величество в ярости. Симпатизировал он этому французу. Вот мы второй день всей полицией и на ногах. Ищем, кто эти листки понаклеил в городе.
— Нашли? — Сашка напрягся немного. Может головная боль — это предлог такой, а за дверью, которую не закрыли, группа захвата.
— Нашли типографию, где печатали. Да сама нашлась. Злоумышленники избили хозяина и связали. А сами и напечатали.
— А дальше? — Сашка разволновался, забыл, что слова коверкать надо. Но видимо полицмейстер своими мыслями и головной болью был занят. Не заметил.
— Ничего пока. Ищем человека в других типографиях, который работать на таком оборудовании может. Пятерых выявили, у которых имелась в это время возможность.
— А Маскава? А Валсава?
— Вот! То-то и оно. Это как иголку в стоге сена искать. Да даже из Лондона могли привезть мастерового. За деньги чего не сделаешь.
— Лондон? — не понял Кох.
— Ну у нас в министерстве Иностранных дел считают, что это могли англичане против голландцев такой ход придумать. Не любят друг друга, а Государь наш привечал этого Геккерна. Теперь вроде говорят высылают из страны. Навели справки о нём подробные. Ошивался он иногда в местах, где наши тётки бывают. И на наших этих содомитов Государь ополчился, велел выявить всех и несмотря на возраст и звания разжаловать в солдаты и отправить на Кавказ. А там скажу, я вам такие фамилии есть. Ужас, что творится. Столица кипит. Головы летят. Ну, в переносном смысле.
— Закипело, Афанасий Александрович. Сейчас травки брошу и пять минут настаиваться. Потом можно на пару минут на улицу вынести, да в снег поставить, это чтобы быстрее остыло. Остынет и прямо весь стакан и примите. Горький отвар будет. Но ничего, я вам мёда дам, потом заешьте, и чтобы всё до капли выпили, — Анька сыпанула в бульотку горсточку разломанных и размолотых разного оттенка зелёного ингредиентов.
— Спасибо Анна Тимофеевна. Слышал краем уха, что Государь на послезавтра вас вызовет во дворец. Указ зачтёт. Готовьтесь. Спасибо за помощь. Поговорил с вами и полегчало…
— А уши?
— Ну, что вы, Анна Тимофеевна, отвара достаточно. Правда, чуть полегчало от разговора с вами. Пойду. Извините ещё раз за беспокойство.
Событие шестьдесят девятое
Мы не хозяева собственной жизни. Мы связаны с другими прошлым и настоящим. И каждый проступок, как и каждое доброе дело, рождают новое будущее.
Облачный атлас (Cloud Atlas)
Следующие два дня Сашка Аньку не видел. Она… строила мундир. Не оговорка. Оказалось, что кавалерственным дамам, награждённым орденом Святой Екатерины, положено специальное платье с зелёными элементами. Сообщили это Аньке записочкой надушенной. Там и адрес портного был. Сашка, когда узнал цену вопроса, то чуть в штаны не наделал. Это из чего, мать их за ногу, такие платья шьют? Почти тысяча рублей. Если девку дворовую можно купить за тридцать рублей, то это тридцать девок — взвод целый. Ну, чего-то там бриллиантами и изумрудами на груди украшено. Но тысяча. И это не последние траты. Оказалось, что ещё награждённая обязана в какой-то там фонд внести двести пятьдесят рублей. Хорошо хоть не первой степенью ордена наградили, там взнос пятьсот рублей. И это не все траты. Орден нужно заказать за свои деньги у придворного медальера, ну, точнее, купить, там всегда парочка готовых имеется. И это тоже стоит почти тысячу рублей, не просто серебро и эмаль, и там бриллиантики имеются. И это всё не на ассигнации, а на
