Разрушитель - Владимир Сергеевич Василенко
— Враскачку, враскачку давай!
Сдёрнуть плиту удалось где-то через минуту, но вся эта возня показалась мне вечностью. Я первым бросился в образовавшийся проход — узкий, в который едва удалось протиснуться.
— Где они⁈ — выдохнул я, скатившись вниз по неровным выщербленным ступеням и оказавшись в длинном тоннеле с полукруглым сводчатым потолком.
Албыс вынырнула откуда-то из-под земли, размываясь в воздухе от быстрого движения, метнулась вперёд, дальше по коридору, и зависла возле одного из боковых проходов.
— Сюда! Там большая пещера. Справа от лестницы — закоулок, и решётка в конце. Но поторопись! Они в опасности!
— А Фома? — прорычал я на бегу.
— Пока не вижу его. Он с подручными куда-то сбежал. Но перед этим — открыл все клетки!
Будто нарочно в подтверждение её слов по подземелью прокатился нечеловеческий визг — протяжный, вибрирующий, отражающийся от сырых сводов гулким эхом. У меня в груди всё похолодело. От страха — но не за себя, а за то, что кто-то из зверинца Колизеума доберётся до Рады с Демьяном раньше меня.
— Найди Фому! — рявкнул я. — Он не должен уйти!
Албыс тут же скрылась, нырнув куда-то сквозь стену. Бегущий позади меня Ахмад с братьями принял эту фразу на свой счёт.
— Мы здесь не за этим! Нам нужен Седой Волк!
— Тогда за мной! — буркнул я. Как говорится — нет времени объяснять.
Указанный ведьмой проход заканчивался лестницей, ведущей ещё глубже под землю. Проскочив несколько десятков ступеней, мы неожиданно вынырнули в огромное открытое пространство.
Если туннель, из которого мы пришли, явно был рукотворным и являлся частью заброшенного монастыря, то по нижнему этажу сразу и не скажешь — естественная это пещера, доработанная потом под свои нужды, или, наоборот, настолько древнее подземелье, что следы человеческих рук в нём едва просматриваются.
На что-то подобное я уже натыкался в катакомбах под Томском. Грубо отёсанные колонны, позеленевшие от времени и покрытые бугристыми слоями каких-то отложений, какие-то примитивные скульптуры в нишах, изображающие либо истуканов с жуткими рожами, либо объемистые женские фигуры, явно символизирующие плодородие. С христианством всё это слабо вязалось, да даже и по состоянию пещеры было понятно, что она на сотни лет древнее любого монастыря, который мог стоять на этом месте, даже если бы тот был основан одновременно с самим городом.
Похоже, под холмом, глубже подземелий Знаменского скита, скрывается ещё более древний курган. И люди Фомы, докопавшиеся до него, обустраивали здесь новую базу для Колизеума.
Место, надо сказать, идеально подходило для подобной затеи — это было заметно даже по беглому осмотру. Каверна, в которую мы угодили, была огромных размеров — высота потолка в самой высокой точке достигала, пожалуй, метров пятнадцати. Судя по груде обломков, высящейся в центральной её части и дальше — раньше здесь было как минимум два этажа подземелий, но промежуточные перекрытия обрушились.
Ближняя к нам часть уцелела получше, и теперь нависала над десятиметровой пропастью этаким подковообразным балконом, с которого открывался отличный вид на дно пещеры. Здесь, наверху, Фома явно собирался устроить зрительские трибуны — уже даже начали возводить деревянные ограждения по краю. Справа от нас лежали целые штабеля досок и прочего пиломатериала.
Под арену расчищали место внизу. А клетки с чудовищами располагались под самим балконом, прямо под нашими ногами — отсюда хорошо просматривались те из них, что были по краям «подковы». Разного размера — некоторые были небольшими, переносными, кое-где просто перегородили решеткой ниши в стене.
Сюда успели натащить уже десятки эмберитовых фонарей, но их всё ещё было мало для того, чтобы осветить всю площадь пещеры. Большая её часть, особенно в дальнем от нас краю, тонула во мраке. Впрочем, и остальная часть освещалась хреново — кристаллы были тусклые, красноватые, многие из них были сбиты со своих мест. Световые пятна, выхватывающие из темноты части пейзажа, были похожи на разрозненные куски паззла.
Внизу шла какая-то возня, но с ходу разглядеть что-то было сложно не только из-за плохого освещения, но и из-за облаков поднятой пыли. И в сочетании со звуками, разносимыми эхом, всё это было похоже на разверзнутую пропасть в ад. Рычание, визги, грохот трясущихся железных решёток, звон цепей, вопли боли, топот…
Как там сказала Албыс? «В закоулке справа от лестницы»…
Я огляделся в поисках пути, ведущего вниз, к клеткам, но невнятное нагромождение каменных обломков, строительных лесов, штабелей досок было больше похоже на лабиринт — поди ещё пойми, где тут спуск вниз.
И тут в паре шагов от нас откуда-то снизу на ограждение выскочила расплывчатая тень, обернувшаяся взъерошенной лупоглазой тварью. Мы все невольно отпрянули — не столько от страха, сколько от неожиданности.
Тварь была похожа на внебрачного сына рыси и филина, но с удивительно гибкой, растягивающейся, как резина, пастью. Её пронзительный визг хлестнул по мне, словно плетью, но прежде, чем само чудище успело прыгнуть, я сшиб его вниз одним ударом. А потом, недолго думая, последовал за ней сам, перемахнув через ограждение одним прыжком. Можно было бы подхватить себя, переключившись на Аспект Воздуха, но я предпочёл остаться в Боевой форме, только побольше эдры влил в укрепление тела.
И не прогадал.
Приземлился я жестковато, но под щитом из эдры даже не заметил этого. Зато почти сразу угодил в самую гущу схватки.
В клетках Колизеума, похоже, содержалось не меньше двух десятков разнообразных лесных чудовищ — голодных, озлобленных, измученных взаперти. При этом свобода, которую они обрели, когда открылись засовы на решетках, оказалась весьма условной. Они по-прежнему находились в каменном мешке, выхода из которого не было. Ненавистные мучители, поймавшие их, тоже сбежали. И единственные, на ком можно было выместить накопившуюся злобу — это прежние товарищи по несчастью.
Прямо бочка с крысами-каннибалами, натаскиваемыми на других крыс. А тут ещё и я свалился, как подарочек. Придётся теперь доказывать, что невкусный.
Не успел я выпрямиться и оглядеться, как меня сшибло с ног что-то лохматое и воняющее, как мусорный контейнер. В лицо мне дохнуло тяжёлое кислое дыхание, я успел разглядеть клацнувшие перед самым носом кривые клыки. Долбанул тварь левой рукой, вложив в удар столько эдры, что увесистую тушу подбросило вверх. Хватка её немного ослабла, и я кое-как выскользнул, откатившись в сторону. Пол был неровный, весь усеянный
