Немой 2: охота на нежить - Алекс Рудин
Сытин отступал к крыльцу, отбиваясь шпагой от копий и прикрывая собой безоружного Михея. Леший неистово размахивал топором, не подпуская к себе монахов.
Плечистый монах размахнулся и швырнул в лешего копьё. Копьё попало Шатиле в бедро. Леший, уронив топор, упал на колено.
— Шатило! — раздался над головами пронзительный женский крик.
Вслед за криком сверху на монаха рухнул тяжеленный комод.
Я бросил взгляд наверх — в распахнутом окне второго этажа мелькнули лица Глашки и Насти.
Бля! Сказал же им в подвал прятаться!
Как они такую тяжесть на подоконник взгромоздили? Комод-то дубовый!
Волосатые голые ноги, торчавшие из-под комода, дёрнулись и застыли полусогнутыми.
Я увернулся от копья, которое летело в меня, сделал шаг вперёд и полоснул мечом его владельца. Чёрная ряса на груди монаха разошлась, он отшатнулся, взмахнул руками и упал набок. Левой рукой я подхватил Шатилу подмышку и потащил к крыльцу.
— Удираешь, князь?!
Воисвет пробился во двор, держа перед собой на вытянутой руке полыхающий крест. От креста во все стороны растекалось серебристое сияние.
Свет попал на меня. Я почувствовал, как ноги стали тяжёлыми. В голову ударила сонная одурь. Меч в правой руке отяжелел так, что не поднять. Левую руку оттягивало неподъёмное тело Шатилы.
Какого хера?! Они же меня сейчас достанут! И лешего добьют враз!
Эта мысль пришла откуда-то со стороны. Словно думал не я, а другой человек. Очень усталый человек, бля!
Я повернулся лицом к крыльцу, а спиной к монахам и потащил лешего в дом. Еле волоча по траве непослушные ноги, борясь с желанием упасть и... Что «и»? Заснуть? Сдохнуть?
Дверь дома распахнулась. На крыльцо выбежал Божен. На плече святоши сидел Мыш.
— Давай, Божен! Покажи им! — кричал Мыш. — Они наших бьют, суки!
Что он им покажет? Хер?
И тут святоша меня удивил. Он сунул руку под рясу и выдернул оттуда золотой крест. Вскинул его над головой, и по двору волной пошло золотистое сияние.
Откуда, блядь?!
Неужели Божен украл крест у Любомира?
Да ну на хер! Быть того не может. Значит, старик сам отдал ему крест. А потом его убили...
Ясно, бля!
Золотистое сияние упало на меня, и я почувствовал просто охеренный прилив сил. Одной рукой перехватил лешего за шкирку и толкнул прямо в руки Сытину. Сытин чуть не повалился назад, но устоял на ногах и удержал Шатилу. А я, замахиваясь мечом, развернулся лицом к монахам.
Ща повоюем!
Я увидел, как серебристое сияние столкнулось с золотым. Как на границе двух сияний даже воздух вскипел и затуманился горячим маревом. Увидел, как убитый мной монах зашевелился, пытаясь подняться.
Увидел, как упрямый Воисвет с перекошенным лицом медленно шагает вперёд, толкая перед собой серебристое сияние, словно таран. Увидел, как медленно летит тяжёлое копьё прямо мне в грудь.
Я сделал шаг вперёд, дотянулся и ткнул Воисвета мечом в живот. Волхв дрогнул, серебро вокруг него начало тускнеть.
Ровно в этот миг копьё долетело, ударило, проламывая рёбра, и опрокинуло меня на землю. Грудь обожгло болью. Я упал на спину и сквозь внезапный звон в ушах услышал далёкий-далёкий крик:
— Немо-о-ой!
Глава 36: Сведение счётов
Я лежал на земле и смотрел вверх. Сердце билось медленно-медленно. Между его ударами, казалось, проходила вечность.
Или не казалось?
Бамс!
Я видел, как слабеет серебристое сияние, и всё ярче разгорается золотое. Где-то выше сияний медленно скользили еле уловимые тени. Одна из них была тонкой и острой, словно шпага. Другая напоминала копьё. Тени беззвучно скрещивались.
Какое-то время я наблюдал за игрой теней. Потом мысли поплыли в сторону.
Если бы Божен украл крест, то хрен бы он смог им пользоваться. Такие могущественные штуки не работают в любых руках, это я понимал ясно.
Значит, Божен теперь верховный волхв. Это хорошо. Это сразу снимает все проблемы с церковью.
Жаль, что он не сказал об этом раньше. Тайком отправил Пафнутия в капище. Видимо, просил разведать обстановку.
Что ж, его можно понять.
А Воисвет?
И с ним всё понятно. Он так хотел поскорее стать верховным волхвом, что не утерпел. Не дождался. Выбрался из Чистых Мхов, примчался в Старгород. И убил Любомира.
Может, и не думал об этом. Просто поспорили волхвы. Воисвет хотел пойти войной на нечисть, а Любомир ему запретил. Раз — и нет Любомира.
Но почему он не предвидел это? Сам же хвастал — вижу будущее любого человека. А Воисвета не разглядел.
Или предвидел? Но тогда получается...
Бля!
Знал он всё наперёд! Потому и крест Божену передал. Чтобы не достался Воисвету.
Любомир, как живой, возник передо мной. Покачал седой головой, прищурил хитрые глаза.
— Знаешь, как мне надоело землю-матушку топтать? За семьсот-то лет! Вот ты, Немой, другие миры видел?
Видел.
— Ну, вот, — кивнул Любомир. — А теперь моя очередь. Хорошего волхва за себя оставляю. При нём спокойно будет. И ты молодец, не подвёл меня. Спасибо, Немой! И прощай.
Любомир исчез.
Да пожалуйста! Жалко мне, что ли?
Бамс!
Серебристое сияние почти исчезло. Золотое горело ослепительно, словно солнце.
За миг до того, как серебро окончательно растворилось в золоте, на их границе возникла яркая белая точка. Она росла. Сначала стала величиной с яблоко. Потом — с человеческую голову. Затем выросла ещё и превратилась в огромный горящий шар.
Сердцевина шара потемнела и лопнула. Получилась дыра с горящими краями. Из этой дыры, кряхтя и хмурясь, полез невысокий крепкий старик в новых лаптях. Только в этот раз он лез лицом вперёд и не споткнулся.
Надо же! Сам Перун явился поглядеть, что его волхвы накуролесили.
Охереть!
Ну, смотри-смотри.
Перун, и в самом деле, поглядел по сторонам и нахмурился ещё больше. Подошёл к Воисвету. Упрямый волхв пытался подняться, зажимая рукой распоротый живот.
— Власти захотел? — спросил его Перун. — Решил, что лучше богов знаешь, как мир устроить?
— Я бился против нечисти во славу богов! — слабо, но твёрдо ответил Воисвет. — Во славу тебя, Перун! Нечисти не место на земле!
— Это ты так решил? И во славу богов надоумил сельского дурачка сжечь капище и изрубить моего идола?
Да! — выкрикнул
