Ант Скаландис - Меч Тристана
— Иван, ты слышишь меня?
Тристан вздрогнул.
— Не расслабляйся, Иван. Тебя ждет еще много трудностей впереди. В качестве доблестного рыцаря Логрии Тристана Лотианского и Корнуоллского ты еще должен будешь совершить не один подвиг, прежде чем все закончится так, как мы хотим. И не торопись к своей милой. Привет тебе передает некто Витюшка Мырддин из города Урюпинска Волгоградской области. Помнишь, Иван, своего однополчанина? Ну, будь здоров! А мы продолжаем нашу программу. Через минуту — выпуск новостей…
«Ну, вот и ответ!» — сформулировал наконец Тристан первую внятную мысль, когда бешено заколотившееся сердце немного успокоилось и он, восстановив дыхание, рискнул открыть глаза.
Вокруг все было по-прежнему: и уютно свернувшийся калачиком кот Лоло, и спящая Луша, положившая голову на лапы, и потрескивающий факел в углу каюты, и матовый блеск маленького черного волшебника в руке.
«Вот и ответ. Мырддин не просто в курсе. Мырддин эту феньку и придумал, надо полагать. Значит, все идет по плану. Слава Богу. Однако не случайно же он вышел на экстренный сеанс связи. Едва ли было так просто вклиниться в радиоэфир девяносто седьмого года, даже волшебнику Для этого наверняка потребовались веские причины. Попробуем понять какие. Что ж, браток, вспоминай азы, полученные на занятиях по анализу информации. Начнем с поиска ключевой фразы. Очевидно, вот она: „Не расслабляйся, Иван“. Предупреждение об опасности. Какой же? Ну, смелей, смелей, чему учил полковник Драговой? Вспоминай, шпион недоученный! Правильно тебя Машка прозвала. Чайник ты! Вышел в море, увидел, что нет пиратов, и почувствовал себя в отпуске на курорте. Нет, братишка, ты по-прежнему на войне, ты по жизни обречен воевать. И здесь и там. Так что соберись и подумай, откуда исходит опасность».
И тут он вспомнил, какая мелочь вот уже несколько дней не давала ему покоя в той дневной жизни — тоже веселой, кстати, но не такой прекрасной, как ночная — с музыкой, воспоминаниями, мечтами и новостями из будущего.
В дневной жизни он обнаружил «хвост» за своим кораблем. Небольшое суденышко уже трижды входило в те же гавани, что и они, а чей это кораблик, выяснить Тристану не удалось. Иногда маячило что-то и в море, но разве разглядишь наверняка, тот ли объект за тобою движется. Он вообще сначала посмеялся над собственным предположением: шпионские страсти в десятом веке! Не иначе ты, Иванушка, слишком много наслушался новостей из будущего мира. Остынь.
Но теперь, после звонка Мырддина (как небрежно выскочило из глубин памяти это слово — «звонок»!), он склонен был гораздо серьезнее отнестись к проблеме возможного преследования. Собственно, вариантов существовало не много. Подумать на короля Марка, с которым не виделись тай давно и который как будто бы все простил? Грешить на гренландских великанов или на случайно обиженных рыцарей с южных берегов? Уж скорее какие-нибудь неведомые маги, соперничающие с Мырддином, поднимают голову. А вероятнее всего, это герцог Жилин снарядил в погоню своих ищеек. Ведь этот Сигурд Зеленогурский проявил большой, можно сказать, повышенный интерес к личности Тристана, да и сам он человек загадочный и непредсказуемый. Что ж, оставалось поймать польских филеров, прижать к стенке и вывести на чистую воду. Интересная задача. Для ее решения следует задержаться подольше в ближайшем порту.
Их корабль тем временем подплывал к берегам Арморики. Гавань Карэ лежала прямо по курсу.
Ребята, сошедшие с суденышка-хвоста, работали на удивление грамотно, но и Тристан напрягся, вспомнил все, чем владел много лет назад, и подловил-таки зеленогурского «дятла» в первом же портовом кабаке. Вот только не смог он прижать его к стене. Потому что никакой это был не дятел. А был это переодетый, с разукрашенным лицом и нахлобученным париком герцог Жилин собственной персоной, без ансамбля. Тристан узнал его практически сразу. И конечно, ничего не стоило догнать и схватить вчерашнего приятеля, но наш герой так обалдел от неожиданности, что решил до поры никаких резких шагов не совершать. Ведь и Сигурд тоже видел Тристана и, безусловно, понял, что узнан, но от общения предпочел уйти. Все это требовалось хорошенько обмозговать.
А Корнуолл уже был не за горами. «Пошлю-ка я к Изольде Курнебрала с волшебной собачкой, — решил Тристан. — Сам же пока вместе с Лушей задержусь у местного сюзерена, или как его там. Дух переведу и спутаю все карты хитроумному поляку. Вот так».
И откуда такое решение выплыло? Не иначе, подействовал совет, ненавязчиво данный Мырддином: «Не расслабляйся, Иван, и не торопись к милой». Что ж, он и не стал торопиться.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
посвященная королеве Изольде, тяжким страданиям души ее (и не только души) в одиночестве и тоске по Тристану, многочисленным, почти бесплодным попыткам скрасить унылую жизнь, а в итоге повествующая весьма подробно о бурной и даже веселой развязке всей этой печальной истории
«Любовники не могли ни жить, ни умереть друг без друга. Жить им в разлуке было ни жизнь, ни смерть, но то и другое вместе».
Изольда вспомнила вдруг две эти фразы, в равной мере красивые и чудные, из какого-то древнего текста. Какого именно? А не все ли равно теперь? Мырддин еще когда велел не думать обо всякой филологической ерунде. И она действительно все реже и реже примеряла свою жизнь к поэтическим и прозаическим версиям легенды. Но эти две фразы всплыли из памяти помимо воли. Уж больно точно передавали они теперешнее состояние Изольды.
Месяц прошел или год? А может, два года с тех пор, как они расстались? Совершенно невозможно было понять. Ни жизнь, ни смерть, а то и другое вместе.
Древние авторы, понятное дело, предпочитали подробнее останавливаться на страданиях духа, а про томление грешной плоти, как правило, ничего не упоминали вовсе. Но это же несправедливо. И вообще мыслимо ли разорвать две эти ипостаси?
Король Марк как-то вдруг и очень стремительно постарел. Плотский интерес к жене просыпался в нем все реже и реже, грозя в самое ближайшее время угаснуть навсегда. В каком-то смысле это было хорошо — для Изольды одной проблемой меньше. Но с другой стороны, она вдруг поняла, что, несмотря на почти дочернее отношение к Марку, уже привыкла к известной регулярности их супружеских игр, и теперь ей чего-то стало не хватать. То есть даже не чего-то, а вполне конкретных, каждой молодой женщине необходимых ощущений. И оттого Изольда еще больше скучала по Тристану, скучала всем существом своим.
Был такой критический момент, когда королева подумывала даже, а не соблазнить ли — да чего там соблазнять! — не отдаться ли ей красавцу Перинису. Тем более что слухи о его небывалом таланте и выдающихся размерах мужского инструмента давно ходили по всему Тинтайолю. Перинис весьма возбуждал Изольду уже одним лишь полуобнаженным торсом своим и упругими ягодицами под облегающими штанами. И как-то раз королева специально подстроила, чтобы он занялся любовью с одной из служанок, а сама спряталась в соседней комнате и в щель между занавесками наблюдала весь процесс. Результат этого вуайеристского сеанса был несколько неожиданным: Изольда передумала, элементарно побоялась отдаваться Перинису. Все-таки его орудие наслаждений было чуточку слишком огромно, а к тому же ей вдруг подумалось, что именно с Перинисом измена Тристану будет особенно подлой и низкой. Но тело-то ее, истосковавшееся, измечтавшееся, разгоряченное до крайности, требовало разрядки, как набрякшая дождем грозовая туча — если вовремя не излиться, будет гром и молния, пожар, катастрофа… И королева совратила на греховные действия свою служанку — маленькую толстенькую хохотушку Марту, милую и самую верную. Познакомила девчонку со всеми прелестями лесбийской любви, и та очень скоро начала и сама получать удовольствие, а не только покорно исполняла волю хозяйки.
После они еще не раз и не два предавались этим утехам, когда Изольде вновь становилось совсем уж невмоготу, но, вспоминая Бригитту, королева не могла не взгрустнуть: Боже, разве их можно было сравнивать! Марте до Бригитты, как Бригитте… до Тристана. Да, именно так. Кроме шуток.
Два года прошло среди этих суррогатных радостей, среди торжественных приемов иностранных гостей, выездов на охоту и бесконечных занятий с юными придворными девицами. Все так скучно, так однообразно.
Последнюю весточку от Тристана, традиционно закамуфлированную под посылку от родственников из Темры или Ат-Клиата, Изольда получила больше полутора лет назад. Любимый тогда еще был совсем близко, в Камелоте, впрочем, нет, пожалуй, все-таки уже в Кастилии. А после ни один посыльный не примчался к ней с заветным кольцом, ни один купец не привез от Тристана письма или подарка. Лишь как-то раз заезжий шотландский жонглер, известный враль и весельчак, только что прибывший, по его собственным словам, из Византии, рассказал о беспримерных подвигах британского рыцаря Тристана на острове Крит. Но виделся ли этот тип с ее героем лично, или слава о нем дошла до жонглера через третьи руки, понять Изольде так и не удалось.
