Влад Савин - Лениград - 43
Но в мемуарах о том лучше не писать! Там все должно быть гладко и благопристойно)
Неудача в Португалии, как до того в Норвегии, показала всю сложность десанта на континент. Англия напрягала все силы, помогая нашим американским союзникам, но сложность переброски подкреплений для нас и лёгкость для Германии поставили союзные войска в чрезвычайно серьёзное положение, вынудив население свободолюбивых стран и четвёртый год безропотно нести тяжкий груз войны. Однако же мы сумели удержать за собой море, у Лиссабона уничтожив объединенный флот Еврорейха. Затем, в результате блестяще проведенной операции британских спецслужб, при помощи французского Сопротивления, был убит адмирал Тиле, кровожадный монстр, убийца, но безусловно, лучший флотоводец Германии и самый опасный из наших противников.
(снова не для мемуаров. Несмотря на тяжелейшие потери ВМС США, и гибель лучших дивизий американской армии, по завершении сражения, янки не скрывали своей радости - всего лишь тем, что даже сам великий и ужасный Тиле не сумел их победить! Впрочем, если вспомнить, как год назад после Тобрука наш Монти особым приказом по североафриканской армии запрещал бояться Роммеля, "который не более чем человек, а не дьявол"...)
На этом фоне мы готовились к конференции решавшей судьбы послевоенного мироустройства. Мы были едины как в целях так и в намерениях отдать все силы общему делу -- но имели серьёзные расхождения касаемо методов, тактики, очередности решения задач. Это было неизбежно, потому что три партнёра подходили к принятию необходимых решений с различных точек зрения.
(не для мемуаров: скорее, с диаметрального различия уже своих послевоенных интересов. После русских побед было очевидно, что Еврорейх этой войны не переживет. Конечно, основной дележ его наследства был намечен на уже послевоенной конференции Великих Держав -- но кое-какие "точки над и" надо было расставить немедленно. По одной причине -- очень трудно отнять у кого-то взятое им с боем. И как сказал мой друг Бэзил, "отбирать землю, на которую уже вступила лапа русского медведя, выйдет себе дороже". К сожалению, мы слишком поздно поняли, что Великой Империи необходимы и сильный флот, и могучая армия. У нас же перед войной даже флот страдал от пресловутой "экономии" - в результате, мы оказались не в состоянии одновременно прикрыть метрополию от вторжения, защитить наши коммуникации в Атлантике, и обеспечить наши интересы в Средиземноморье, Индийском океане, и на Дальнем Востоке. Даже какие-то турки соблазнились отнять у нас Ирак, Иорданию, Кувейт -- и мы стерпели, сделав вид, что "передаем им территории под охрану", куда дальше?! Британия "потеряла лицо" среди туземных народов, показав свою слабость. И если Индию, Бирму и Малайю еще оставалась надежда усмирить, то Ближний Восток оказался под угрозой русского вторжения. Исмет-паша, идиот и мерзавец, как он смел покуситься на британскую собственность, в благодарность за то, что мы столетиями защищали Турцию от русского аппетита? И русский медведь в один миг откусил от бедных османов и Проливы, и Армению -- поделом дуракам, но ведь теперь для русских открыта дорога к Суэцу! Чувствую, на послевоенной конференции за Проливы будет битва страшнее, чем Эль-Аламейн!)
Мы договорились встретиться с президентом Рузвельтом в Рейкьявике, чтобы обменяться мнениями по возникшим вопросам и обсудить будущее Атлантической хартии, которую я предложил положить в основу послевоенного мироустройства. Президент благожелательно отнёсся к моему предложению приложить все усилия к тому, чтобы не только разоружить Германию и разделить её на несколько государств, дабы искоренить прусскую агрессивность, но и предложить Сталину присоединиться к хартии с обязательным её исполнением. Это дало бы страдающим народам вечный мир, в котором нет места агрессии.
(именно так -- на чем держалась Империя! Не одним кнутом - но убеждением: белый командовал, негры работали - и были при этом счастливы, что работают на белого! Примерно так же, только более утонченно, обстояло дело в Европе. В течении веков - британское золото легко создавало и разрушало коалиции, свергало королей, меняло границы. И именно с русскими эта политика прежде не давала осечки - стремление этой варварской страны быть признанной за свою в "европейском концерте" было самой действенной струной, на которой можно было играть!)
На встрече в Ленинграде, мною были выдвинуты предложения, по скорейшему завершению этой разрушительной войны. Прежде всего, мы все, от лица трех Великих Держав (и будущей Французской демократической республики, в лице генерала де Голля) обратились к Турции, потребовав от нее объявить войну Еврорейху, на подконтрольной ей территории разоружив его войска, арестовав всех его подданных и собственность, передав нам в качестве пленных и трофеев, открыть свою территорию для нашего военного транзита, и уступить по нашему выбору свои военно-воздушные и военно-морские базы, с размещением там войск, авиации и флота Британии и СССР (с обязательным выводом после войны). Также, Британия берет на себя обязательство по своим каналам передать аналогичное (от Трех Держав) обращение к Италии, с требованием немедленно сместить Муссолини и перейти на сторону антигитлеровской коалиции (что обязательно зачтется Италии и ее народу по окончании войны). В перспективе, такое же предложение может быть сделано Испании. Наконец, Британия, совместно с СССР, настоятельно рекомендует всем сторонам внутриюгославского конфликта (кроме, естественно, немцев и их сторонников), оказывать всякое содействие Советской Армии при ее движении в Италию для помощи законному итальянскому правительству и разоружения германских войск - или, в случае прискорбного отказа Италии признать предложения Большой тройки, содействовать в продвижении советского фронта на территорию Италии по ходу боевых действий. В дальнейшем же СССР и Британия выступают гарантами соглашения между всеми антифашистскими силами в Югославии, и содействуют образованию там правительства Национального Согласия.
(Не для бумаги - но побудем пока честными союзниками! В конце концов, разместив в Турции "галифаксы" Берегового Командования, мы можем засыпать минами подходы к Суэцкому каналу и Порт-Саиду, прервав опасную для нас связь Рейха с Японией. Ну а "вывести после войны" можно потребовать заодно и русских из зоны Проливов! Также, новое правительство Италии после свержения Муссолини будет, с большой степенью вероятности, проанглийским. Как и в Югославии, мы получим у власти не единолично русскую марионетку Ранковича, но и нашего Тито, и даже, возможно, представителей законного короля Александра, он ведь не отрекался, убегая в Лондон от немцев в сорок первом - какие еще здоровые политические силы мы сумеем подключить?
И это не будет стоить Британии ничего! Югославы подчинятся -- поскольку, без нашей помощи и поддержки, они никто. А в Италии и Турции, при их несогласии, всю работу сделают русские, которым после мы предложим убраться домой.
Об авторстве этих предложений? Простите, а какая разница, чья была идея? Важно лишь то, что окончательная редакция принадлежала нам!)
К сожалению, не все конструктивные и миролюбивые предложения, исходящие от нашей и американской стороны, были приняты русским. Следует отметить, что Сталин, хотя и был, бесспорно, одним из великих русских правителей, в большей мере оставался азиатским вождем с исконно азиатской психологией, недоверчивостью и подозрительностью. Диктатор по своей сути, он не мог понять самих принципов свободы, либерализма и демократии. И слишком часто видел в наших предложениях мнимое "ущемление русских интересов". Так, поднятый мной вопрос о послевоенной Дунайской конфедерации под управлением Объединённых наций встретил с его стороны весьма прохладное отношение, Сталин посчитал подобное объединение нежизнеспособным. С такой же неприязнью он отнёсся и к планам разделения Германии на несколько частей. И хотя нам удалось получить гарантии независимости Финляндии и Швеции, вопрос о послевоенных границах Норвегии оставался пока открытым.
(О чем не напишу - когда я предложил для Польши то же что для Югославии, "правительство национального согласия", включающее все политические силы, Сталин не только ответил довольно резко, что так называемая "Польская Объединенная Рабочая Партия" и есть по сути коалиция всех здоровых -- читай, просоветских! - политических сил, но и прямо обвинил британскую сторону в грязной политической игре, граничащей с предательством. На мое категорическое требование объясниться, он ответил, что у него есть очень авторитетный свидетель, и спросил, настаиваю ли я, чтобы этот свидетель был представлен? Поскольку отказ был сходен с "потерей лица", то я подтвердил свое требование, лишь выразив беспокойство, сколько времени это у нас отнимет. Сталин ответил, что не больше получаса. Я согласился, Рузвельт и де Голль не протестовали.
