Андрей Максимушкин - Советская Британия
В гостиницу друзья вернулись поздним вечером. Встретивший их в коридоре мистер Тулард как бы невзначай приблизил свой нос к гулякам, но ничего предосудительного не учуял, и взгляд офицеров трезвый. Пара кружек пива выветриваются быстро. Чарльз Стоун был готов хоть сейчас сесть за штурвал истребителя, любой, самый строгий врач не нашел бы никаких препятствий для вылета.
Утром началась работа. Под видом экскурсии по окрестностям английской столицы и любования пейзажами американцы плодотворно пообщались с генералом Каннингхемом. Если вчера на официальной церемонии сэр Алан выглядел ряженым манекеном из потешного полка, то сегодня он произвел впечатление энергичного деятельного боевого командира. За время немецкой оккупации и последующего межвременья командующий британскими силами самообороны время зря не терял. Под эгидой полицейских сил самообороны он создал маленькую, но прекрасно подготовленную и прилично вооруженную армию.
Пока автобус с гостями колесил по пригородам Лондона, генерал-лейтенант Томас Шепард просветил своих людей по поводу личности генерала Каннингхема. Последний рыцарь империи, защищавший Египет и Сомали. Британия уже пала, над развалинами Лондона развевался немецкий флаг, остатки армии бежали в Шотландию или массово сдавались в плен, флот ушел в Канаду, а британские войска в Египте еще дрались. Каннингхем умудрился не только подготовить оборону, но и, не имея никаких резервов, разгромить итальянцев в Сомали, удерживать Тобрук и бомбить советские нефтяные поля в Месопотамии.
Только летом 41-го немецко-итальянские войска Эриха Манштейна смогли сломить сопротивление последних защитников империи, выйти к Нилу, взять Александрию и перерезать Суэцкий канал. Да и то, благодаря рейду советских мехбригад в Сирию и Палестину. Подписав почетную капитуляцию и оговорив условия вывоза своих людей в Америку, Каннингхем уехал в Оттаву. Там он и был произведен в рыцари. Последний герой, последний защитник, последний рыцарь британской короны. А через два года сэр Алан вернулся в Британию и возглавил силы самообороны. Говорят, генерал сказал «да» только после того, как Освальд Мосли принял все его условия. Достойно. С точки зрения Чарльза Стоуна, этот человек сделал для своей страны больше, чем все сегодняшние крикуны и «борцы за независимость». Легко бороться за то, что и так падает с неба. Куда труднее шаг за шагом, дюйм за дюймом вырывать свободу из рук оккупантов.
Неудивительно, что полковник Стоун постарался завязать разговор со знаменитым британцем. Ему было любопытно, как сэр Каннингхем не побоялся вернуться в оккупированную врагом Британию? Разве мог только что произведенный в рыцари герой войны перейти на сторону коллаборационистов?
— Я люблю свою страну, — хмыкнул сэр Алан в ответ на расспросы американца.
На этом вопросы закончились. Дальнейший разговор не клеился. Командующий силами самообороны предпочитал отвечать односложно, казалось, его больше интересовали унылые пейзажи за окнами автобуса. Постепенно до Чарльза дошло, что с ним просто не хотят разговаривать.
Так получилось, что группа обедала в Хорнчерче. За прошедшую четверть века городок совсем не изменился. Все было точно таким же, как когда здесь располагалось командование Сектором D ПВО Лондона. На миг Чарльзу показалось, что он перенесся назад, в сороковой год. Сейчас над головой промчится звено «Спитфайров», машины качнут на прощанье крыльями и уйдут на восток перехватывать немецкие бомбардировщики. Из-за угла улочки выйдут боевые товарищи из 11-й авиагруппы. Мимо застывшего на месте Чарльза Стоуна прокатит дребезжащий, воющий разрегулированным мотором, видавший виды грузовик аэродромного обеспечения. Из кузова посыплются молодые, жизнерадостные, растрепанные, с не отмытыми от масел лицами механики и рванут наперегонки к «Старому Тому», неплохому кабачку, полюбившемуся рядовому и сержантскому составу авиагруппы.
Только видение. Парней из нашей авиагруппы нет. Их давно нет. Большинство сгорело в пылающем небе Англии сорокового года, а выживших жизнь разбросала по всей земле. Люди погибли, мир изменился, а Хорнчерч остался прежним. Только центральная улица заросла асфальтом, исчезли старые платаны в скверике на окраине, а «Старый Том» превратился в неплохой ресторан. Аэродром зарос травой, в здании командования сектора сейчас обитают какие-то деловые люди, над входом целый ряд вывесок с названиями фирм. И здания гостиницы летчиков не видно, похоже, сгорело или развалилось от старости. Дом и в те годы напрашивался на слом.
Все прошло. Все осталось в прошлом. Прежние годы не вернуть, мир не переделать, допущенные в прошлом ошибки не исправить. Да и нечего исправлять. В грозном 40-м году лейтенант Чарльз Стоун сделал все, что смог, и даже немного больше. Ему нечего стыдиться за себя и бойцов 11-й авиагруппы. Если кто и сделал ошибку, то не рядовые летчики и механики, не зенитчики, не бойцы с наблюдательных и радиопеленгаторных постов, и даже не истребительное командование или штаб обороны Острова.
Ошибка была допущена еще до Битвы за Британию, еще до немецкого наступления во Франции. Виновниками поражения были завсегдатаи палаты лордов, политики и министры, позволившие Гитлеру накопить силы, создать современную армию, да еще умудрившиеся разозлить русского медведя. Об этом сейчас не принято говорить, считается, что ошибки не было, русские и немцы всегда точили зуб на Британскую империю, они только и ждали момент, дабы ударить в спину, когда англичане меньше всего ждут. Нет. Это не так. Россия и Германия не собирались воевать с Британией, континентальным державам это просто не нужно. Это империя влезла в мелкие конфликты между европейцами, настроила против себя всю Европу. Итог был закономерен.
После обеда американцев повезли обратно в Лондон. Как шепнули мистеру Туларду, а тот передал остальной группе, парламент разродился назначением нового премьера. Выбрали именно того человека, на которого рассчитывали наши друзья. Теперь главой британского кабинета будет сэр Оливер Пен, лейборист и глава проамериканской группировки в английском истеблишменте. Все. Колебания, неуверенность, надежды на продолжение прежней политики остались в прошлом.
— Британия сделала свой выбор, — пробурчал подполковник Шойман.
— А ты думал, нас покатают по туристским маршрутам, покажут достопримечательности, расскажут про Биг Бен и Стоунхендж, устроят прощальный банкет и отправят в Исландию? — подначил товарища Чарльз Стоун.
— Был такой шанс. Крайне незначительный, но был.
Подмигнув Чарльзу, Роберт поднялся с места, подошел к своим парням, что-то им прошептал и только затем вернулся назад. Стоун в это время глядел в окно и вспоминал обед в «Старом Томе». Рыбное ассорти определенно было великолепным, и вырезка под грибным соусом с оливками удалась на славу. Нет, если что и изменилось за прошедшие годы в лучшую сторону, так это кухня «Старого Тома». В сороковом у тамошних поваров фантазии хватало максимум на жареную картошку, рагу из говядины, да еще вывернуть на тарелку банку рольмопса. Впрочем, посетители не жаловались. Там всегда было дешево, вкусно и весело, а пиво всегда было свежим, и виски отпускали по приемлемой цене. А что еще надо молодым авиаторам?!
Жизнь идет. Воспоминания воспоминаниями, а работа не ждет. По возвращении в гостиницу полковнику Стоуну не дали и минуты времени. В холле его уже ждали английские коллеги. Оказывается, у Британии была своя авиация. Всего двенадцать истребительных и шесть бомбардировочных эскадрилий. Самолеты собственного производства. С точки зрения полковника Стоуна, неплохие легкие фронтовые истребители и приличные реактивные бомбардировщики ближнего действия.
Следующие два дня Честер Стоун носился по стране, знакомясь с английскими аэродромами. Больше всего его интересовали размеры взлетно-посадочных полос, наличная инфраструктура, возможность развернуть систему аэродромного обеспечения и вопросы организации наземной ПВО. Полученные перед отлетом в Англию рекомендации носили — выражаясь канцелярским стилем — общий характер. Грубо говоря — вся ответственность взваливалась на полковника Стоуна.
Люди Чарльзу встречались разные. За два дня он успел изучить целый спектр реакций англичан на союз с Соединенными Штатами. Большей частью это были сдержанное любопытство, плохо скрываемая радость и надежда на перевооружение, на новые, самые лучшие американские самолеты. А бывало и такое, что Стоун сталкивался с натуральным саботажем. Встречались в Британии и прогерманские или, хуже того, просоветские настроения. Удивительно, но это правда. Первый раз, столкнувшись с глухим ропотом летчиков на свое командование и правительство, услышанные краем уха фразы о предательстве, продаже интересов страны, поражении от империалистов, Чарльз не поверил своим ушам. Попытался уточнить, выяснить и объяснить людям, что он не враг, и столкнулся с глухой стеной молчания.
