Андрей Смирнов - Рыцарь
Во время всей этой беготни, на одном из привалов, мы наконец познакомились с нашим безымянным спутником.
— Меня зовут Алонсо де Виллярробледо, — представился он. — В течение десяти лет я был командующим гарнизона крепости Менханьо.
— Сколько времени вы пробыли в подземелье?
— Не могу сказать точно. Какой сейчас год?
— Тысяча сто девяносто седьмой от Рождества Христова. А месяц, если вас это интересует, — сентябрь.
Алонсо кивнул.
— Значит… — Он посчитал по пальцам. — Два года и четыре месяца.
— А кому крепость принадлежала раньше?
— Я не понимаю вас, дон.
— Вы сказали, что были комендантом крепости. Чьей собственностью она являлась до того, как ее захватил Альфаро?
Алонсо несколько секунд помолчал.
— Как вы меня назвали? — переспросил он. — «Commandant»? Это франкское слово?
— Возможно, — я пожал плечами, — означает именно вашу должность. Так кому вы служили?
— Я служил Альфаро. Как до того служил его отцу.
— Тогда почему же он…
— Не знаю. — Алонсо резко дернул подбородком. — Я был верен ему. Ходили о нем разные слухи… Я не хочу сказать, что не понимал, кому служит Альфаро на самом деле. Но ведь и в Писании сказано: «Отдай кесарево — кесарю, а Богово — Богу». Я служил ему, как служил бы любому другому синьору. Однажды он пригласил меня к себе в замок. Мы долго разговаривали о совершенно незначительных вещах — погоде, повадках птиц, мусульманской поэзии… Я старался ни в чем не прекословить ему. Даже в таких мелочах. И я не понимаю, почему к концу беседы он вдруг сказал: «Вы слишком неподатливы, Алонсо. Мне очень жаль» — и приказал страже увести меня вниз.
— Зато я, кажется, понимаю… — потянул я.
— Что же вы понимаете?
— А то, что ваш граф свихнулся не вчера, а уже три года тому назад как минимум.
Алонсо молча посмотрел на меня. В его глазах засветилось бешенство.
— Это НЕ МОЙ граф, — отчетливо выговаривая каждое слово, произнес он.
— Ну, извините…
Алонсо кивнул. Ярость медленно стала угасать.
— Я принимаю ваши извинения, дон Андрэ.
* * *В землях, когда-то принадлежавших роду Альгарисов, мы остановились на ночлег в доме того самого мавра, который первым рассказал мне о том, что случилось с родственниками Родриго и какая сволочь граф Альфаро де Кориньи. Мавр был не слишком рад нашему появлению, но в крыше над головой и куске хлеба не отказал. До следующей ночи мы не выходили. Мавр жил на отшибе, но любопытные соседи все-таки могли случайно углядеть нас. Молчаливая жена хозяина подогрела горячую воду. Жанна расспросила ее о каких-то травах, а потом приготовила отвар, вымыв голову которым я впервые за последние две недели смог заснуть без того, чтобы не драть голову ногтями в бесполезной попытке избавиться от поселившихся в ней кусачих тварей. Старик, позаимствовав у сарацина нож, кое-как обкромсал себе волосы и начисто сбрил бороду. Вымывшись и побрившись, он совершенно преобразился. Почему я вообще решил, что имею дело со стариком? Наверное, из-за бороды. Это был человек лет сорока пяти, не больше. И худой, как заключенный Освенцима.
* * *Через пару дней нам снова пришлось думать о том, где бы достать жратву, поскольку то, что нам дал в дорогу мавр, закончилось.
Был поздний вечер, когда на дороге обнаружился большой трактир. После короткого обсуждения было решено попытать счастья.
В дверях трактира я столкнулся с постояльцем, как раз выходившим наружу.
— С дороги, мужичье, — буркнул он, делая попытку отпихнуть меня в сторону. Голос показался мне до странности знакомым.
— Полегче, любезный. А то ведь и в грязь можешь свалиться.
— Что-что? — Он застыл на месте. — Ты кому грозишься, мужлан? Мне, что ли?
Я наконец узнал говорившего.
— Посмотри мне в лицо, Анри, и повтори это еще раз.
Не глядя, он нащупал позади себя дверную ручку и отворил дверь. В тусклом свете, лившемся изнутри трактира, оруженосец де Эльбена увидел мое лицо. Он открыл рот и ошеломленно застыл на месте.
— Господин Андрэ… простите Бога ради… Но почему вы…
— Ги здесь?
Оруженосец не успел ответить. Из общего зала послышался знакомый голос. Ги, как всегда, был не слишком куртуазен:
— Анри — пошел срать, так сри скорее! И дверь за собой закрывать не забывай.
Я отодвинул оруженосца в сторону и вошел в общий зал.
Картина, которую я увидел там, едва не вызвала во мне слез умиления. За центральным столом сидели Ги и Рено и жрали курицу. Хозяин бегал вокруг тамплиера на задних лапках и нервно вытирал руки о фартук. Остальные посетители трактира, успевшие, видимо, по достоинству оценить нелегкий характер моего приятеля, жались по стеночкам и старались говорить исключительно шепотом. Ги развалился за столом с таким видом, будто бы все на десять лье вокруг принадлежало ему одному.
Хотя до моего появления Ги наверняка успел опорожнить пару бутылок, реакция у него оставалась, как будто бы он не пил вовсе. Он обернулся в тот самый миг, когда я переступил порог. В отличие от своего оруженосца, Ги узнал меня сразу. Глаза его расширились. Он осмотрел меня с головы до ног — еще раз.
Когда я двинулся к его столу, тамплиер поднялся навстречу. Рено тоже вскочил.
Ги на мгновение сжал мое плечо. Отпустил. Жестом предложил — садись. Я воспользовался приглашением.
— Что это означает? — задал де Эльбен логичный вопрос.
— Девять дней за решеткой и неделя беготни по лесам и горам. Вот что это означает.
Ги медленно кивнул:
— Это граф де Кориньи тебя так встретил?
— Вообще-то да… Но ты-то откуда знаешь?
— А как ты думаешь, почему я здесь оказался? — ответил он вопросом на вопрос. — Надеюсь, сейчас за тобой никто не гонится?
— Думаю, уже нет. Будь любезен — закажи нам что-нибудь поесть… Кстати, позволь представить тебе моих спутников. Это Жанна. Она, между прочим, француженка. А это — дон Алонсо де Веро… де Веллер…
— Де Виллярробледо, — надменно сообщил бывший комендант.
— Вот-вот. Именно это я и хотел сказать.
Ги коротко кивнул испанцу. Скользнул оценивающим взглядом и потерял всякий интерес. Дон Алонсо попытался отреагировать точно так же, но у Ги это получилось лучше. Ну да он и выглядел презентабельнее.
Повинуясь короткому приказу тамплиера, хозяин убежал в кладовую, чтобы принести оттуда «все самое лучшее, и побольше». Пока мы наслаждались всем самым лучшим, что мог предложить данный трактирчик, Ги коротко излагал свою историю. В командорстве его приняли нормально. Там же он узнал, что произошло с родом Альгарисов. Как только ему удалось отпроситься, он отправился на юг, по моим следам. По пути он расспрашивал содержателей постоялых дворов о том, проезжал ли тут такой-то — и был очень удивлен, узнав, что такой-то сначала поехал на юг, потом повернул обратно, а потом — в третий и последний раз — снова на юг.
Когда я насытился, наступила моя очередь. Пришлось опустить кое-какие подробности — например, содержание нашего разговора с доном Альфаро. В результате мой рассказ получился не слишком длинным.
После того как я закончил, Ги несколько секунд молчал, а потом спросил:
— Я так и не понял: почему он посадил тебя в тюрьму?
Чтобы как-то объяснить это, пришлось оболгать любезного дона Альфаро.
— Я тоже не понимаю. Наверное, хотел и золотом поживиться, и с Анной не расставаться.
— Но ведь при тебе золота не было?
— Не было.
— Тогда тем более непонятно.
— Ги, у этого человека не все в порядке с головой. Он действительно колдун, как об этом говорят, — но малость тронутый, понимаешь?
Ги задумчиво кивнул.
— Повезло, что твои тюремщики оказались такими лопухами. И ты, девка, тоже молодец. — Он поглядел на Жанну. — Ты сама — кто? На благородную не похожа, да и на крестьянку — тоже. Ну?
Жанна не ответила.
Ги повернулся ко мне.
Я тоже молчал.
— Андрэ, — произнес мой друг. — Мне кажется, что ты не совсем со мной откровенен.
— С чего ты взял?
— Кто она?
— Ладно. Жанна — начинающая ведьма. Ты доволен?
Анри тихо ахнул. Рено быстро перекрестился. Алонсо последовал его примеру и подальше отодвинулся от Жанны. Все трое уставились на нее, как на прокаженную. Жанна сжалась в клубок и с отчаяньем посмотрела на меня.
Ги креститься не стал. Вместо этого он вынул из ножен меч и положил его перед собой на стол.
— Да, — сказал тамплиер. — Теперь я доволен. А ведьму надо убить.
— Нет.
— Да.
— Нет, черт бы тебя побрал! — Я грохнул кулаком по столешнице так, что заныла рука. — Она под моей защитой. Ясно?
Ги задумчиво покивал:
— Ясно. Ясно, что ты еретик. Когда же ты успел эту заразу подхватить, а?
