Анатолий Дроздов - Рыцари плащаницы
Козма протянул руку и забрал свой брусок. Саладин заметил, что перед тем, как сунуть его обратно в сумку, Козма вставил в него какую-то странную палочку. И внезапно понял, что гость не перепил вина, не повредился в уме, и даже не шутил. То, что сказал Козма, было невероятно. Но Саладину было много лет, и он много видел. Настолько, что перестал удивляться. Истинно верующего чудеса не удивляют. Пророк Мухаммед живым вознесся на небо, и это истина для любого правоверного. Аллах может поразить любого, и этому никто не удивится. Слова франка можно принять за бессвязную речь умалишенного, если забыть, как вчера невиданный гром разнес в щепу щиты и лестницы…
– Ты заберешь Зародьяра с собой?
– Каждый должен жить в своем времени, султан. Зародьяр останется здесь, возможно вам еще придется воевать. Хотя это бессмысленно.
– Почему?
– Ты отобрал Сахель у христиан, и он навсегда останется у правоверных. Будут войны, крестовые походы, даже Иерусалим на некоторое время придется вернуть, но христианского королевства здесь больше не появится.
– Ты знаешь это наверняка?
– У нас этому учат детей. Это история, султан.
– Дети христиан будут знать Саладина?
– Еще как! Благородного героя, мусульманского рыцаря, держащего свое слово! Я и пришел сюда только затем, чтобы взглянуть на тебя. Не мог упустить случай…
Саладин испытывал странное чувство. Невероятность того, что он сейчас услышал, мешалась в голове с радостью оттого, что услыхал. Он не знал, что говорить и делать, а совета спросить было не у кого.
– Мне пора, султан! – сказал Козма, вставая. – Благодарю за угощение. Еда была вкусной, вино – замечательное.
– Я велю дать тебе с собой кувшин, – машинально ответил Саладин, тоже поднимаясь с подушек и делая знак слуге.
– Что ты скажешь на прощание? – спросил Козма.
– Я с удовольствием позволю тебе и твоим друзьям уйти, – улыбнулся Саладин. – Но я султан правоверных и могу обещать защиту только на своих землях. Азни принадлежит христианам…
– Ты не прав.
Саладин удивленно посмотрел на гостя.
– Владелица этих земель, Алиенора д'Азни, недавно приняла вашу веру.
– Почему?
– Вышла замуж за правоверного.
– Кто ее муж?
– Алиенора снова овдовела. Ее новый супруг поторопился захватить замок…
– Жаль. Я бы сделал его эмиром. Тогда мы расстались б с тобой друзьями.
– Алиенора жива.
– У правоверных женщина не может стать эмиром. Женщины слабы духом, могут передумать. Например, возвратиться в христианство. Ваши муллы легко даруют такой грех. Мы – нет. Если правоверный меняет веру, а затем попадает мне в плен, я велю его казнить.
– Я запомню это, – сказал Козма, кланяясь.
– Приходи в гости! – тихо сказал Саладин. – Здесь тебе рады. Мой шатер недалеко от замка.
– Грех не принять такое приглашение, – ответил Козма, прикладывая руку к груди…
После ухода гостя Саладин прилег на подушки, и погрузился в размышления. Аль-Адил было заглянул за полог, но султан легким движением руки дал знать, что его следует оставить в покое…
20.
Ярукташ отпил из чаши и закатил глаза, перекатывая вино во рту, лицо его просияло.
– Это чудесное вино, рыцарь! Изысканное! Оно ласкает небо и окутывает язык неземным ароматом! Никогда не пил такого!
– Саладин сказал: подарок императора ромеев.
– Саладину можно верить! Ты понравился ему, рыцарь, раз он не пожалел для тебя вина из подвалов константинопольского дворца. Это честь!
– Охотно поделюсь! – сказал Козма, вновь наполняя чашу евнуха.
– Но почему-то не угостил своих друзей? Почему зазвал меня к себе, и мы пьем это несравненное вино вдвоем?
– Мои друзья не оценят этот вкус.
– Ты прав, рыцарь! – вздохнул Ярукташ. – У тебя замечательные друзья: умные, веселые и отважные. Но пьют такую дрянь! Как можно требовать к столу сикер, когда подвалы Азни полны вина! Пусть не такого изысканного, как императорское, но в сравнении с пойлом для простолюдинов…
– Мои друзья – воины и привыкли к крепким напиткам.
– Они лишают себя многого. Жизнь человека на земле так коротка! Надо успеть насладиться каждым ее проявлением! Будет не горько умирать, когда придет твой час.
– Ты эпикуреец, Ярукташ!
– Я знаком с учением Эпикура. У старого бека, которому меня продали, было много книг. Грек был прав: надо радовать жизни!
– Тогда насладимся! – предложил Козма, поднимая кубок.
– Скажи мне, рыцарь! – сказал Ярукташ, ставя пустую чашу на стол. – Ты ведь зазвал меня к себе вовсе не затем, чтоб угостить чудным вином. Я благодарен тебе за честь, но не стоит тайным заботам портить вкус благородного напитка. Говори!
– Когда в Масличном ущелье ты просил о моем покровительстве, то обещал познакомить с местными нравами и обычаями. Хоть ты уже не пленник…
– Тебе нужен совет?
– Почему Саладин не уходит?
– Сахель подумает, что султан испугался. Поэтому Саладин будет стоять под стенами.
– Как долго?
– Пока мамлюки не заропщут. Тогда султан сделает вид, что прислушался к голосу воинов, которые голодают, оборваны, истомились. И Сахель по-прежнему будет считать Саладина бесстрашным.
– Сколько времени понадобится, чтоб мамлюки возроптали?
– Месяц, два… Если раисы султана проявят расторопность и войско правоверных будет хорошо снабжаться продовольствием, Саладин сможет простоять здесь два месяца.
– Зачем так долго?
– Куда султану спешить? За два месяца может случиться всякое. Осажденные, испугавшись настойчивости врага, сдадутся, или перебежчик выдаст врагу слабое место замка… Сидеть в осаде тяжелее, чем приступать с набегом. Из-под стен уйти можно всегда, пути свободны… Саладин умен, отважен и умеет ждать. Он великий воин!
– Два месяца… – вздохнул Козма. – Долго.
– Ты сам виноват, рыцарь, что султан остался.
– Я?
– Ты потребовал поразить громом только щиты с лестницами, хотя я советовал не жалеть врагов. Ничто так не впечатляет воина, как вид разорванного на куски товарища. Никто из мамлюков не погиб у стен, теперь они станут думать, что гром многобожников не страшен людям. Их станут убеждать на новый приступ…
– Мы отобьем его, как и первый.
– Кто знает…
– Почему ты не возразил мне твердо на военном совете?
– Я прежде не видел ваш гром.
– Ты умен и опытен, я сожалею, что ранее не советовался с тобой, – вздохнул Козма. – Это моя вина.
– Не терзайся, рыцарь! – улыбнулся польщенный Ярукташ. – Все мы ошибаемся, даже Саладин. Месяц или два, какая разница? Они пройдут быстро, и ты сможешь уехать.
– Что станет с Азни?
– Саладин вернется и заберет его. Без защитников замок обречен.
– Тебе не жалко? Отличный замок с источником, практически неприступный. Богатое баронство, которое приносит сорок тысяч безантов в год…
– Не понимаю тебя, рыцарь! – насторожено сказал Ярукташ.
– Саладин сказал: принадлежи Азни правоверному, он сделает его эмиром. А я с товарищами смогу беспрепятственно уехать. Немедленно.
– Что ты ответил? – спросил евнух, напрягаясь.
– Ничего. Я подумал…
– Что?!
– Знаю одного правоверного в замке: умного, толкового, отважного. Он рачительный хозяин и отважный воин. Лучшего эмира для Азни не сыскать.
– Господин!
Ярукташ сполз с лавки и растянулся ничком на полу.
– Встань, черт тебя задери! – закричал Козма. – Я тебе не султан!
– Ты лучше его! – ответил Ярукташ, приподымая голову. – Для Саладина я лишь пыль на его сапогах, а ты не забыл меня.
– Ты еще не эмир!
– Я стану им, если захочешь! Саладин послушает тебя. Он не просто так сказал о правоверном. И это императорское вино…
– Сядь!
Евнух послушался.
– Не все так просто, – сказал Козма успокаиваясь. – Чтобы стать владельцем Азни, нужно жениться на его хозяйке. Евнуху нельзя…
– Пусть это не тревожит тебя, господин. Я не евнух.
Козма удивленно глянул на Ярукташа.
– Понимаю тебя. Ты видел меня в гареме Имада, я выгляжу как мужчина, которого оскопили, причем давно. Но я и в самом деле не евнух. Это было тайна, которую я хранил много лет. Пришло время ее раскрыть.
Козма смотрел недоверчиво. Ярукташ встал и приспустил шаровары.
– Смотри! Ты первый мужчина, который видит это.
– Как тебе удалось? – изумленно спросил Козма.
– Бек, который купил меня, повелел оскопить дерзкого наложника, застигнутого на женской половине, – начал Ярукташ, подвязывая шаровары. – Я был юн, рыцарь, кровь кипела в моих жилах, я не мог устоять при виде женщин… Приказ хозяина вверг меня в ужас, я даже малодушно помышлял убить себя. Но вовремя вспомнил, что лекарь бека тоже армянин…
Меня заточили в башню, чтоб не убежал, а когда лекарь пришел ко мне с инструментами, я отдал ему все мои перстни. Среди них были очень дорогие! Меня ведь не собирались казнить, более того, евнух – большой человек при дворе (а я собирался им стать!), поэтому стражники не отобрали у меня подарки бека. Они пригодились. Кроме того, я обещал лекарю сто безантов, если у него получится. Это большие деньги даже для рыцаря, что говорить о лекаре! Он согласился. В башне, кроме меня, содержалось несколько преступников, которых собирались казнить. Лекарь уговорил бека подождать с моим оскоплением до малой луны – дабы я не истек кровью из-за неблагоприятного положения светила. За это время преступников казнили, у одного из них лекарь отрезал мужское достоинство и предъявил беку, как мое… Да простит Аллах это прегрешение доброму человеку! Мертвому мужчине его достоинство без нужды…
