Константин Калбазов - Росич
На подступах к деревне в которой расположил свой штаб генерал Ниги, в условленном месте их встретил крестьянин в типичной одежде китайского крестьянина, с надвинутой на глаза соломенной шляпе. Опознав Фролова китаец поднял шляпу и стало понятно почему он так пытался скрыть лицо, при ближайшем рассмотрении становилось очевидным, что это был не китаец, а кореец. Европейцы не заметили бы различия, но для уроженцев Дальнего Востока эти различия были очевидными и японцы легко могли отличить одних от других.
Здравствуй Ким.
Здравствуй Коля,- чисто и практически без акцента ответил кореец, который вот уже год как жил в этих местах по заданию Гаврилова и был одним из тех кто являлся глазами и ушами Семена на купированной местности.
Чем обрадуешь?
А не чем тебя радовать, Коля. Деревня сейчас шумит как улей с пчелами, когда снимают соты с медом.
Ну, ты прямо поэт.
Поэт не поэт, а сейчас в деревне никто не спит. Как вы собираетесь перебить штаб, я не знаю. Вокруг дома местного мандарина, где сидит Ноги, постоянно находится взвод солдат. Остальная рота тоже не спит, да и еще солдат почему то прибавилось. Посты усилены. Постоянно мечутся вестовые. Судя по тому что удалось мне услышать, в Волчьих горах что-то пошло не так. Наши то ли перешли в наступление, то ли вот вот могут начать наступать.
Значит нам нужно торопиться. У нас только час, но кажется сейчас дорога каждая минута, нужно убрать их командование.
Ты что не слышишь, что я говорю. В деревню незаметно не пробраться. Нашим генералам, нужно было сначала отбить их атаку, а потом уже идти в наступление, когда мы по тихому уничтожили бы штаб.
Значит по другому не вышло. У нас выбора нет.
Да не получится,- вздохнув и сорвав свою шляпу, безнадежно проговорил Ким.
Но у тебя то получилось.
Да я из деревни еще до начала их наступления вышел, двое суток уже по зарослям прячусь. А эти новости узнал из разговоров часовых на окраине деревни.
Посты срисовал?
Срисовал,- опять подпустив в голос безнадеги, проговорил кореец и протянул Николаю карту, на которой были обозначены внешние посты комендантской роты.
Собрав ребят в кружок и накрывшись плащ-палаткой, при включенном фонарике, он приступил к уточнению задачи.
Значит так парни, лезть в деревню, верная смерть. Потому уничтожение штаба это большой вопрос. Но если не можем уничтожить штаб, то можем лишить его связи. Из деревни в направлении передовых частей выходят три дороги их оседлают три пары, твоя, твоя и твоя. Уничтожать всех кто будет двигаться по ним, разумеется на большие отряды не нападать, ваша задача все те кто может оказаться вестовым. Дорогу на Дальний возьмет твоя группа, вам же и повреждение телеграфной линии. В деревню никого не впускать и никого не выпускать. Следов не оставлять. Позиции занять уже через полчаса.
А как же мы,- спросил Тимоха, тот самый боец который высказывался насчет затмения солнца и являвшийся напарником Николая.
Не мы, а я. Ты присоединишься к паре Сергея. Ну а я все же попытаюсь пробраться в деревню и пощупать штаб.
Да как же вы один то,- не унимался Тимоха.
А вот так,- раздражаясь оборвал Николай.- Моя задача верная смерть и никого из вас я взять с собой не могу.
Командир, Тимоха дело говорит,- вступил в разговор Сергей старший одной из двоек, к которой должен был присоединиться отвергнутый боец.- Нельзя вам одному, кто вас прикроет то. Вы не можете назначить, так я добровольцем.
А чего это ты,- возмутился уже второй раз отстраняемый Тимоха.- Я уж сколько с Николай Авдеевичем вместе. Да я его с одного взгляда по…
Прекратить разговоры. Будет так как я сказал.
А вот хоть стреляйте, за не выполнение,- возмущенно зашептал Тимоха.- Не выполню я этот приказ.
Уперев взгляд в упрямого паренька, Николай вдруг отчетливо понял, что тот не просто по юношески уперся на своем, а сделал вполне осознанный выбор. Да-а, воинская наука, а тем паче боевое крещение заставляют рано взрослеть и мужать.
Я ведь не для красного словца сказал, Тимоха. Я и вправду не рассчитываю вернуться.
Знаю,- упрямо буркнул парень.
Добро. Значит действуем в сработанных парах. И учтите, услышите в деревне тарарам, не смейте дергаться к нам на помощь. Ваша задача, чтобы Ноги ни одного приказа не мог передать.
Когда бойцы привидениями растворились в ночи, Фролов обернулся к Киму и пожав руку проговорил.
Спасибо тебе за все. Теперь уходи и схоронись где ни будь, валить супостатов наша работа, а тебе другим заниматься.
Может, хотя бы провожу в обход постов.
Нет. Рисковать тебе больше незачем. Если все не так, так ты здесь еще ой как понадобишься. Зря что ли тебя еще год назад сюда на жительство определили. Рацию нашу понадежнее схорони. Прощай.
Пожав руку кореец растворился в ночи ни чуть не хуже чем только что ушедшие бойцы. Впрочем чему было удивляться, все они прошли одну школу у хозяина теперь уже не досягаемой, оставшейся в далеком прошлом заимке.
Взглянув на своего напарника и сокрушенно покачав головой, Фролов поудобнее перехватил модернизированный маузер и коротко махнув рукой направился к деревне. Тимоха тут же двинулся следом, слегка отстав, сместившись влево и взяв свой маузер на изготовку, прикрывая напарника.
Шагалось легко, не смотря на навьюченное на него снаряжение. На бедрах по три метательных ножа, в особых петлях. По бокам, на ремне подсумок с револьверными патронами и два револьвера с навинченными на них глушителями, разработка инженеров концерна по наброскам Гаврилова, который удивительно много знал, но где он эти знания подцепил, было просто не понятно. На тело была надета разгрузка, тоже из камуфлированной ткани, в которой на груди находились десять коробчатых магазинов, по двадцать патронов, для маузера. Сейчас пистолет с пристегнутой кобурой прикладом был в руках диверсанта. Эти маузеры так же прошли переделку у инженеров. Снизу вставлялся магазин на двадцать патронов, на стволе навинчен ллушитель. В общем, получилось прекрасное оружие для скрытных операций, этакий мини карабин, с эффективностью огня до ста метров, а больше диверсанту и не нужно.
У левого плеча тесак в хитрых ножнах, которые вместе с тесаком можно было использовать для резки проволоки. Ну и в карманах разгрузки, последний козырь диверсанта шесть ребристых гранат, это если уж совсем припечет. Конечно это был не полный перечень входившего в вооружение диверсанта, но в предстоящей операции остальное было излишним.
Японский секрет был именно там, где указал Ким, так что Фролов и Тимоха легко миновали его, не выдав себя ни единым шорохом. Впрочем солдаты не особо бдительно несли службу ведя между собой тихую беседу, достаточно тихую, чтобы не быть обнаруженными своим начальством, и в тоже время вполне достаточную, чтобы не услышать осторожных шагов если те вдруг послышатся.
Прячась в зарослях гаоляна диверсанты приблизились вплотную к деревне. Огорчал тот факт, что ограждений у домов практически не было. Огороды возле фанз были огорожены жиденькими заборчиками из жердей, достаточным препятствием для местной живности и крайне недостаточным для того, чтобы за ними можно было скрыться. Радовало хотя бы то, что вдоль забора росла, хотя и подъеденная скотиной, но все же достаточно высокая трава. Прикрываясь этой растительностью бойцы начали продвигаться к центру, стараясь держаться огородов и избегать улиц.
В деревне было довольно темно, к тому же облака затянули небо, исключая любую естественную подсветку, ну а искусственным освещением здесь и не пахло. Поэтому хотя по улицам и проходили достаточно частые патрули, для двух бойцов не видимого фронта опасности они пока не представляли. Вот если и когда они себя обнаружат, тогда можно не сомневаться, что накроют их сразу и со всех сторон. И все же Фролов отметил то что в деревне почему-то было аномально большое количество солдат, для комендантской роты, сколь бы не был расширен ее штат получалось все равно многовато, да и кавалеристов было слишком много.
Николай не боялся смерти, так как мысленно уже простился с жизнью. Нет жить конечно хотелось и даже очень, но с той поры как на его пути благодаря Варламу, появились эти странные люди, в его беспросветной жизни появился смысл, а еще цель. Больших целей он перед собой не ставил, он намечал себе определенный рубеж, достигал его и обозначал следующий. Сначала ему хотелось вырваться из того болота, куда определила его жизнь. Потом завоевать уважение Гаврилова, который для него был просто кумиром, затем научить жизненной науке доверенных ему пацанов, помочь им преодолеть не легкий путь от отроческого возраста до взрослой жизни и не натворить тех ошибок, что наделал в свое время сам.
Сейчас он также не загадывал на долго. Он хотел только оправдать доверие Семена Андреевича, и по возможности сберечь жизни уже повзрослевших, но все еще пацанов, хотя и знал точно, что одну из жизней ему ни как не сберечь. А ради этого ему не жаль было и умереть, но умереть по глупости и впустую ему ни как не хотелось. Именно поэтому он сейчас крался тенью, сохраняя крайнюю осторожность.
