Они не люди. Книга третья - Виктор Фламмер
На объекте его встретили глава Петербургского Управления князь Булгаков и граф Аверин. Помещение, где они находились, было хорошо изолировано: кроме двух колдунов и их дивов, Николай Антонович не чувствовал присутствия никого постороннего. Это было верно. Дело относилось к разряду совершенно секретных.
– Прошу рассказать мне о происшествии, – представившись и поздоровавшись, попросил он, – я многое знаю со слов Императорского дива. Но хотелось бы услышать из первых уст.
– Вы и есть «люди из Министерства»? – глава Управления посмотрел с некоторым сомнением.
– Именно, ваша светлость, – подтвердил Николай Антонович.
– И вы один? Даже без дива? – поинтересовался князь Булгаков, бросив взгляд на своего. Див главы кивнул, подтверждая его слова.
– Мне не нужен див. По крайней мере, сейчас, – уклончиво ответил Николай Антонович. Этот вопрос ему задавали настолько часто, что иногда он даже подумывал о том, не привязать ли для отвода глаз кого-то из дивов Министерства. Среди них попадались толковые. Но он давно привык работать один, в крайнем случае в паре с кем-то из коллег-колдунов, или руководить группой государственных дивов.
– Все в порядке, Дмитрий Петрович, – граф Аверин усмехнулся, – я знаю этого человека. Николай Антонович – колдун высшей категории и когда-то был доверенный лицом прежнего Императорского дива. Вижу, ваша карьера ничуть не пострадала, – граф смерил его взглядом.
– Да, вы правы, ваше сиятельство. С нынешним Императорским дивом мы несколько раз работали на секретных заданиях. И он остался доволен. Поэтому взял меня в личные помощники.
– Вот видите, – граф Аверин повернулся к главе Управления, – это доверенный человек Владимира. Думаю, мы тоже можем ему доверять.
– Уверен. Ох, еще бы знать, чем этот доверенный человек нам поможет.
– Для начала введите меня в курс дела, – предложил Николай Антонович, – потом я бы хотел осмотреть место преступления.
– Хорошо, – согласился князь.
Рассказ главы Управления и пояснения графа Аверина Николай Антонович выслушал очень внимательно.
– Могу я осмотреть камеры?
– Конечно.
Тюремный колдун ощутимо пах страхом. Неудивительно: допустить исчезновение из камер таких важных заключенных – за это самому запросто можно оказаться в камере. Колдуну придется доказывать, что его вины в происшествии нет. Но скорее всего, ему это удастся. Если заключенных утащили в Пустошь, предотвратить этого он не мог. В полете Николай Антонович читал досье Артура Александровича. Тот был однокурсником графа Аверина. И ни в каких серьезных служебных нарушениях замечен не был. Про Шлиссельбургскую тюрьму Николай Антонович тоже внимательно прочитал. В последнее время тут содержали под стражей в основном мелких колдунов-недоучек, промышлявших незаконной торговлей дивами, да госслужащих, попавшихся на взятках. Из важных персон в тюрьме находился только князь Рождественский, но князь бо́льшую часть времени проводил в тюремном лазарете.
Николай Антонович заглянул в первую из камер.
– Закройте меня, – велел он колдуну, – и наложите все обычные защитные заклятия. Дивов сюда больше не пускайте.
– Они и сами рады остаться внизу, – попытался улыбнуться Артур Александрович, но улыбка быстро сползла с его лица, и он добавил, наклонив голову: – Я прослежу за этим.
Когда дверь захлопнулась, Николай Антонович приложил руку к смотровому окну и запечатал его заклятием слепоты. Потом разделся, бросил вещи на кровать своего бывшего начальника, а судя по запаху, в этой камере проживал именно он, и упал на четвереньки.
И тут же в нос ударили сотни запахов. Самым сильным был страх. Он ощущался даже через запах дивов, которые обследовали это место в звероформах. И запах дива, прибывшего из Пустоши, тоже был очень силен. Но не это показалось интересным. Одного запаха не хватало – ярости. Обычно дивы, только что вызванные из Пустоши, пахнут ею очень сильно. Даже дивы первого класса, отлично понимающие, что с ними происходит, впадают в неистовство во время перехода из одного мира в другой. Впрочем, они как раз отлично знают, что их ждут плен и рабство. И этот запах держится долго, очень долго. Яростью пропитаны все древние залы вызовов. Настолько, что даже в человеческой форме там тяжело дышать.
Но див, схвативший заключенного, ярости не ощущал. Кто бы его ни направлял, сам див, не испытывал никаких заметных чувств от того, что оказался в тюремной камере. Возможно, он отлично знал, что делал, и просто выполнял задание. Сожрал он свою жертву или унес с собой в Пустошь? Первый вариант лишен смысла. Кому и зачем понадобилось бы убивать заключенных? Разве что это была демонстрация силы… Но вполне вероятно, что колдунов похитили, используя для этого Пустошь. Может ли человек выжить, оказавшись в Пустоши, а если да, то как долго? Императорский див велел на этот счет проконсультироваться с графом Авериным. И после обследования всех шести камер именно это Николай Антонович и собирался сделать. И заодно узнать побольше о судьбе прежнего Императорского дива. Потому что вероятность того, что это дело его рук, достаточно велика. Вот только может ли див, насколько бы силен он ни был, принудить к повиновению других своих сородичей?
Колдун вернулся в человеческую форму, оделся и постучал в дверь. И вскоре уже стоял у двери второй камеры.
Аверин вместе с князем Булгаковым угощались кофе в кабинете начальника крепости. От последнего ощутимо попахивало коньяком и сердечными каплями. Но выглядел он довольно неплохо, по крайней мере не настолько бледным, как прежде. Булгаков уже объяснил ему, что вины администрации и сотрудников тюрьмы в происшествии, скорее всего, нет.
Кофе был отвратительным, от предложенного коньяка Аверин отказался, обсуждать при начальнике тюрьмы государственные секреты возможным не представлялось. Поэтому приходилось ждать.
– После того как этот министерский колдун тут закончит, поедем в Управление. Я прикажу принести ужин в мой кабинет, – проговорил Булгаков. Аверин кивнул. Начальник тюрьмы заискивающе заулыбался:
– Вы же засвидетельствуете перед Министерством, что я выполнял все должностные обязанности и содействовал.
– Конечно, – подтвердил Аверин. Еще больше нервировать начальника не хотелось.
– И еще, граф, у меня к вам небольшая просьба. Точнее, не просьба, да и не моя…
– Хм?.. – Аверин посмотрел на него с интересом. – Что это значит?
– Дело в том, что заключенный князь Рождественский увидел вас в окно и очень хочет с вами поговорить. Не соблаговолите ли?
Аверин задумался. Что же, может, и стоит побеседовать с Рождественским. Тем более что ждать, когда Николай Антонович закончит
