В оковах тишины - Максим Ларц
Всё больше дворян присоединялось к схватке. Они оказали существенную поддержку: похоже, каждый из них обучался бою на мечах с раннего детства. Роман тем временем продолжал идти к порталу. Уилсон неистовствовал и рвался наружу, но пока его удавалось удерживать внутри.
Он добрался до середины зала и тут же пригнулся, пропустив над головой огненное заклинание Бартли, которое отбили вражеские чародеи. Маг, создававший портал, был защищён едва различимым куполом. Рядом с ним стояло трое солдат.
«Это не просто какие–то солдаты, — понял Роман, увидев, с какой лёгкостью они убили очутившегося рядом стражника. — Это элитная группа».
Двое из них заметили его даже в суматохе боя — Роману достаточно было задержать взгляд на одном из постаментов, чтобы привлечь внимание. Он ловко обошёл сражающихся дворян, отбил атаку какого–то солдата, оттяпав ему руку по локоть, и выскочил к порталу.
Один из воинов группы тут же встал перед ним. У него была белоснежная кожа, такие же светлые волосы и алые, как вечерняя заря, глаза.
«Альбинос», — догадался Роман и атаковал первым: стремительно и свирепо.
Альбинос легко отразил размашистый удар и контратаковал. Это сражение напомнило Роману столкновение с даграми — такими же внезапными и быстрыми были движения противника.
Подгадав момент, Роман сделал обманное движение и резко достал кинжал, которым успел задеть альбиносу запястье — это заставило его отступить назад. Роман перехватил меч поудобнее и осознал, как нелегко было сражаться таким массивным оружием только лишь одной рукой.
Похоже, королевские чародеи начали потихоньку справляться с оказываемым давлением: дважды они сумели атаковали портал, но заклинания разбились о купол. Странно, но никто из лисонских солдат даже не попытался напасть на него со спины. Неужели они были так уверены в силе элитной группы?
Альбинос вдруг противно оскалился и, сократив между ними дистанцию в два прыжка, начал наносить удары быстрее, чем прежде. Роману пришлось уйти в глухую оборону. Он недооценил противника: надо было приложить больше усилий и убить его, когда была возможность.
«Если так продолжится и дальше, он меня достанет», — подумал Роман, отбивая очередной удар.
На секунду возникла мысль выпустить Уилсона, но он сразу отбросил эту идею: рядом с магами, да ещё и в замкнутом месте… Нет, это было опасно.
Альбинос что–то коротко выкрикнул, и его тело вдруг покрылось дымкой. Колющий удар был нанесён настолько молниеносно, что Роман не успел должным образом среагировать и через мгновение понял, что ему пронзили левое плечо.
Роман сдержал крик боли и отскочил назад, выронив кинжал. Альбинос не собирался останавливаться и уже поднял меч для следующего удара.
«Покой!» — сконцентрировался Роман.
Он исчез буквально на мгновение, но этого хватило, чтобы застать альбиноса врасплох и ранить его в бок. Они встали друг напротив друга и замерли в напряжённом ожидании. Их бой слишком затянулся: из портала уже начали появляться другие лисонцы.
Не поворачивая головы, альбинос закричал что–то на своём языке, и два мага, вышедшие из портала, направили на Романа свои руки.
— Какого?..
Через миг Романа накрыло градом заклинаний, и ему пришлось скакать из стороны в сторону, уворачиваясь от молний, огня и сгустков плазмы. Эта атака задела кого–то позади, и зал наполнился новыми криками боли.
Альбинос неожиданно бросил в Романа маленький нож, и ему пришлось на секунду отвлечься, чтобы увернуться. Эта ошибка сыграла роковую роль: он пропустил одно из заклинаний, которое ударило его в грудь.
Его отбросило назад и прокатило по полу. Боль была такой силы, будто внутри внезапно заклокотала лава. Заклинание высушило его досуха. Он впервые почувствовал не только физическое истощение, но и магическое.
Роман пришёл в себя из–за нечеловеческого визга, накрывшего весь зал. Он хотел закрыть уши, но не мог пошевелить и пальцем. Лёжа на боку, он сфокусировал взгляд и увидел Уилсона, который метался по воздуху. Роман с ужасом понял, что этот странный магический визг издавал именно он. Уилсон потерял контроль и начал палить огнём.
«Ему тоже больно», — сквозь накрывающую сознание пустоту понял Роман.
Он стоял на крыше высотки безлюдного города и наблюдал за тем, как ураган разрушал здания, поднимал в воздух машины и сметал деревья. Над головой раскинулось багровое небо, освещаемое ослепительными молниями, с жутким треском пронзающие землю точно копья.
— Это сон. — Роман посмотрел по сторонам и ветер сорвал его с крыши, бросив в объятия стихии. — Это сон!
Он зажмурился и представил храм, но, открыв глаза, понял, что очутился в абсолютной темноте.
— Заувен! — закричал Роман, и его слова эхом отозвались вокруг. — Заувен, я здесь!
Он почувствовал прикосновения тьмы: она схватила его за руки и ноги, стянула его грудь своими путами, а затем укрыла с головой. Роман на мгновение повис в невесомости и провалился куда–то вниз — в беспросветную пропасть.
Романа разбудила мышка, которая тихо пищала и взбиралась по его голове верх. Он приоткрыл веки и понял, что ничего не видит. Роман чуть было не закричал из–за нарастающей паники, но спустя секунду понял: здесь просто не было света.
«Ночь закончилась, — выдохнул он. — Сейчас день. Просто наступил день».
Роман был совершенно голым. Его руки были скованы цепями, а сам он лежал на сыром и холодном полу. Мышь немного попищала у самого его уха и уползла куда–то прочь. Роман тяжело сел и прислонился к стене. Он осторожно потёр грудь. Боли больше не было, но чудовищное опустошение никуда не делось. Роман вдруг понял: он не чувствовал в себе Уилсона.
— Уилсон, — прохрипел он. — Где ты?
Ответом ему была мёртвая тишина. Роман вцепился в кандалы и попытался их снять, но металл вдруг нагрелся и обжёг кожу. Плечо тоже заныло от боли — никто даже не перевязал его. Он утомлённо лёг обратно на каменный пол и сразу уснул.
Роман провёл в своей камере по меньшей мере два полных дня — он понял это по способностям, которые возвращались в тёмное время суток: снова мог видеть без света и слышать звуки, доносившиеся издалека. За это время никто даже не принёс ему воды. У него сложилось впечатление, что про него просто–напросто забыли. Несколько раз он даже слышал чьи–то вопли.
«Может быть, будут пытать и меня», — равнодушно тогда заметил Роман.
В недолгие моменты бодрствования он многое успел обдумать. Надежда на благополучный исход постепенно растаяла
