Антон Шаффер - Арт-Джаз
– Товарищ генерал, – залепетал корреспондент, расположившийся на стульчике по другую сторону стола и выглядевший на фоне генерала школьником. – Не могли бы вы объяснить нашим зрителям, насколько они защищены в случае возможных неприятностей.
Генерал еще немного неподвижным взглядом посмотрел в камеру и хриплым низким голосом сказал:
– Вашим зрителям я хочу сказать следующее: не волнуйтесь! Все системы приведены в боевую готовность. Если что, то мы сможем!
Договорив свой кратко-обрубленный спич, генерал снова уставился в камеру, ожидая дальнейших вопросов. Последовали они или нет для Короткова с Олей осталось загадкой, так как кадр снова сменился и события перенеслись в студия программы новостей.
– Мы будем информировать вас о дальнейшем развитии ситуации, – заверила милого вида диктор с туго затянутыми на затылке волосами. – Оставайтесь с нами. После непродолжительной рекламы мы расскажем вам о погоде в московском регионе.
Коротков взял пульт и убавил громкость.
– Оль, а что происходит-то?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Сегодня с утра только все началось. Я когда в девять выпуск смотрела, там уже все это показывали. Но я не слушала, ты же знаешь…
– Ну ты даешь! – возмутился и удивился одновременно Коротков. – Тут ядерные силы в боевую готовность приводят, а ты не в курсе!
– Да пусть готовят… – Оля подошла к нему, обняла сзади и поцеловала в затылок. – А я вот хотела тебе сегодня ужин приготовить…
– Глупая… – Майор развернул ее и посадил к себе на колени. – Поужинаем обязательно, когда вернусь из командировки. Я тебе обещаю. Каждый вечер будем ужинать вместе. И гори эта работа синим пламенем. Вот только с этим делом разберусь…
– Да, да, да, – грустно улыбнулся Оля. – А потом будет еще одно дело, и еще одно… Ладно, это я так, ворчу по-бабски. Ты не обращай внимания. Просто ты еще не уехал, а я уже ужасно скучаю.
Коротков бросил взгляд на часы и понял, что ему пора возвращаться.
– Мне пора, – сказал он, спуская девушку на пол. – Как прилечу – обязательно позвоню. Не провожай. Я захлопну дверь.
Он встал, быстро прошел в прихожую, обулся и ушел.
Прошин уже дожидался его, нервно расхаживая по кабинету.
– Ты чего такой взвинченный?
– А вы новости не слышали? – Прошин каким-то дерганным движением взъерошил волосы, а потом принялся их приглаживать, пытаясь вернуть в первоначальное положение. – Тут чуть ли не война ядерная на носу!
– Я у О…то есть дома телевизор на пару минут включал, что-то там говорили, но понять толком не успел. Что случилось-то?
– Да американцы бочку катят, какие-то факты раскопали, что мы, де, чуть ли не Аль-Каиду спонсируем! Чушь полная. И все говорят, что чушь! Это с нашими-то проблемами на Кавказе! Короче, и Иран нам припомнили, и все на свете. Выставили ультиматум: до конца недели представить какие-то там документы, подтверждающие, что мы не при делах. Но наши им уже ответили, что документы никакие никому давать не будут и вообще пошли все к черту.
– Ну, такое, вроде, ни раз уже бывало… – задумчиво протянул майор. – Рановато панику-то поднимать…
– Да уже не знаю… – Прошин говорил четко и ясно. Причиной тому было то, что в прошлом он являлся студентом исторического факультета, а потому в подобных делах кое-что понимал. В данном случае Коротков к нему прислушивался. – Оружием во всю брякают. А если припомнить все планы и документы американцев касательно России… Вы, Сергей Иванович, кстати, в курсе, что по их раскладам Россия к две тысячи двенадцатому году вообще должна распасться на отдельные государства?
– В курсе, – нахмурился Коротков. – Но так же в курсе и того, что все это чушь полная. Филькины грамоты. Так бы и стали известны подобного рода документы, если бы в них был хоть процент правды. Ерунда. Агитки.
– Не знаю, не знаю… Но, может вы и правы. Политологи по этому вопросу придерживаются различных точек зрения. Ясно только одно – ситуация сейчас, что в шестьдесят втором вокруг Кубы. Есть только одно отличие: ядерного оружия стало побольше, да и технические возможности его не идут ни в какое сравнение с теми, что были тогда. И это минус.
– А есть и плюсы?
– Есть. Ситуация в мире другая. Да и Россия это не Советский Союз. Так что, есть шанс, что договорятся.
– Да договорятся, – махнул рукой Коротков. – Куда они денутся-то? Ты мне лучше скажи, с командировкой все в порядке?
– В порядке, – отозвался в миг поникший Прошин, который, вероятно, очень хотел поговорить на актуальные темы международной ситуации. – Командировочные ваши получил.
Он протянул майору деньги.
– Вот здесь распишитесь, я в бухгалтерию отнесу.
Коротков оставил свой росчерк на клочке квитанции.
– Все, Прошин, я поехал. А то уже скоро регистрация на рейс начнется. Не люблю опаздывать. На тебя сейчас начальство работы навалит – это я тебе по секрету говорю. Но наше главное дело держи на контроле. Понял? Я всегда на связи. Все, бывай.
Следователь прихватил со стола пару папок и думая о чем-то своем покинул кабинет.
А думал в тот момент, как и многие соотечественники, о тревожных новостях. Это Прошину он не показал своей встревоженности – нечего подчиненным видеть растерянную физиономию старших по званию. Потому так легко и махнул рукой, что, мол, ерунда все это. Но в душе Коротков прекрасно понимал, что если бы все это было действительно незначительным и мелким, то СМИ не подняли бы такой вой. Значит, население к чему-то готовили. Либо, к очередному витку противостояния с западом, либо… Это казалось безумием, но все же такую мысль отметать было нельзя: либо и правда мир стоит на пороге ядерной войны. Вот так внезапно и неожиданно. Еще вчера все было тихо мирно, а сегодня бац, и ракеты уже направлены на противника.
Коротков хорошо помнил рассказы своего отца, который в шестьдесят втором служил в составе одной из бригад, которая под видом торговых грузов перевозила на Кубу ядерные боеголовки. Отец служил в армии в офицерской должности и плотно общался с нашими советниками от КГБ. До девяносто первого года он молчал как рыба. Да и потом помалкивал, а когда слег с раком, так тут его и прорвало. По его словам до войны тогда оставалось не больше получаса. И каждая из сторон была готова отдать соответствующий приказ. Спасло лишь чудо. Это чудо называется здравый смысл, который появился буквально в последний момент, и буквально из неоткуда.
И вот теперь, почти пятьдесят лет спустя, ситуация повторялась. Прошин прав – в мире многое изменилось. Но остался ли в нем еще здравый смысл?…
Думая, прокручивая в голове одни и те же сюжеты, Коротков добрался до Домодедово. Еще минут двадцать он искал свободное место на стоянке. Втиснувшись, наконец, между двумя дорогущими иномарками, он с трудом вылез из «Жигулей» через маленькую щель, опасаясь задеть дверью соседнюю машину.
– Слышь, мужик! – раздалось где-то сбоку.
Коротков повернул голову и увидел недалеко от места своей дислокации быкообразное существо. Одного из тех, кого он ненавидел всей душой, хотя по долгу службы не раз приходилось бывать в компании подобных одноклеточных.
– Чего надо? – крикнул в ответ майор.
– Чего надо? – переспросил бык с угрозой в голосе. – Колымагу свою на хер убирай отсюда. Вот чего надо. Я не собираюсь там корячиться.
– Послушайте, товарищ, – Коротков решил действовать спокойно и, главное, официально. – Машина моя останется ровно на этом месте. Это понятно? Еще вопросы есть?
– Да ты чё? Оборзел? – существо двинулось на следователя, изрыгая все новые порции мата.
Коротков дал ему подойти, а потом неспешно вынул удостоверение и ткнул мужику в рожу. Тот некоторое время сосредоточенно изучал корочку, а потом, снова матюгнувшись, попятился назад.
– А сразу сказать нельзя было? – недовольно пробурчал он. – А же не беспредельщик какой.
Коротков проигнорировал вопрос. Проблема была решена и больше беседовать с владельцем шикарного «круизера» было решительно не о чем. Он вошел в здание аэропорта, поизучал табло, обнаружив, что регистрация на рейс до Иркутска уже объявлена. Но время еще было предостаточно. Он достал мобильный телефон и набрал Олю. Сообщив, что находится в аэропорту, Коротков нажал отбой, укорив себя в несдержанности.
Прежде чем идти к стойке регистрации, следователь зашел в небольшое кафе, выпил залпом чашку чая, закусив круасаном, а также купил пару журналов, позабыв, что на борту, скорее всего, будут раздавать газеты.
Пройдя таможенный контроль, Коротков отчего-то ощутил тоску. Причину ее он найти не мог, но странное щемящее чувство поселилось в душе. Почему-то ему казалось, что больше он этот город никогда не увидит…
«Меньше этими дурацкими новостями надо себе голову забивать», – подумал он про себя и попытался настроиться на боевой лад.
