Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто
Когда он уехал, долгое время ходили слухи о том, что были проблемы с Че, и что Че исчез. В действительности Че был в Африке, выполнял важную интернациональную миссию в Африке, сражался там вместе с группой кубинских интернационалистов, рядом с последователями Лумумбы после смерти этого авторитетного африканского руководителя в бывшем Бельгийском Конго, позже известном как Заир. Там Че пробыл несколько месяцев. Он старался помочь чем только мог, потому что чувствовал большую симпатию к африканским странам и солидарность с ними, и к тому же приобретал там дополнительный опыт для своих будущих битв. После этой интернациональной миссии,
в ожидании, пока в Южной Америке не создадутся минимально подходящие условия, он был некоторое время в Танзании, а затем на Кубе.
Когда он уехал, он написал мне известное прощальное письмо, и я в течение месяцев не хотел публиковать его по той простой причине, что Че надо было выбраться из Африки. И действительно, он уехал из Африки, вернулся на Кубу, пробыл здесь некоторое время, попросил дать ему группу добровольцев из бойцов Сьерра-Маэстра, что мы разрешили, прошел серьезную подготовку вместе со своими товарищами и затем отправился в Южную Америку. Он собирался бороться не только в Боливии, но также и
в других странах, и в своей собственной стране. Этим объясняется, почему он выбрал эту точку. Конечно, все то время велась широкая клеветническая кампания против Кубы, но мы выдержали эту кампанию и не публиковали его письмо; мы сделали это, только когда была уверенность, что Че прибудет в выбранный им район Боливии. Тогда мы опубликовали его. В связи с этим велась широкая клеветническая кампания.
Подводя итог, я бы сказал, что если бы Че был католиком, если бы Че принадлежал к церкви, он обладал всеми добродетелями, чтобы сделать из него святого.
Ты говоришь мне также о другом товарище, о Камило. Камило тоже был человеком из народа, типичным кубинцем, сообразительным, загорающимся, храбрым, он начал свою революционную деятельность очень молодым. В первые годы борьбы против Батисты у него были контакты с университетскими студентами. Он участвовал
в демонстрациях, был ранен, и когда мы находились в Мексике, организуя экспедицию, он устанавливает контакты с нашим движением, присоединяется к нам и становится солдатом. Он один из тех, кто выжил, и сразу же начинает выделяться как боец благодаря своей храбрости, благодаря своей инициативе. Уже с первого боя – нашего первого победного боя 17 января 1957 года, в котором мы с двадцатью двумя бойцами напали на часть, состоящую из солдат и моряков, которые упорно сопротивлялись, пока все не были убиты или ранены, - Камило проявляет себя. В тот раз мы дали раненым противникам наши медикаменты, позаботились о них, оказали им помощь.
Камило начинает выделяться уже с этого первого боя как отличный солдат. По характеру он отличался от Че, можно сказать, что характер у него был более свойский, более веселый, более креольский, менее интеллектуального плана, чем у Че, он был человеком действия; однако он был очень умным, большим политиком, хотя и не таким строгим аскетом, как Че, он также воспитывал своим примером. В качестве командира, который во многих боях выделялся своей инициативой, способностями и отвагой, на заключительном этапе войны мы использовали его для стратегической операции – захвата провинции Лас-Вильяс.
Кроме того, у Камило была исключительная внешность. Посмотри на изображение Камило, на его лицо и бороду – это образ, это лицо апостола; в то же время он был типичным кубинцем, очень общительным и храбрым. Однако нельзя сказать, что он был отчаянным. То есть он был способен на любой подвиг, был очень храбрым, но
не отчаянным. Быть может, Че казался более предрасположенным к смерти, в нем было больше фатализма. У Камило не было этой предрасположенности к смерти, он выполнял любое дело, каким бы дерзким и рискованным оно не было, и не оставлял врагу никакого выхода. Он был великолепным, прирожденным партизаном. Он первым спустился
на равнину со Сьерра-Маэстра с небольшим отрядом партизан.
В первые месяцы после победы революции Камило дел то же, что и все мы: мы садились в любую машину, на любой самолет, на любую авиетку, на любой вертолет,
не заботясь о безопасности. Камило ездил со мной в Камагуэй в связи с предательством Уберто Матоса, который стакнулся с империализмом, вступил в заговор с реакционными силами и попытался поднять контрреволюционный мятеж, с которым мы покончили без единого выстрела, с помощью народа. Камило был со мной. Я шел по улице к казарме Камагуэя, без оружия, чтобы разоружить заговорщиков, и за мной шел весь народ,
а Камило, ничего мне не сказав, взял на себя инициативу, желая уберечь меня от риска, хотя я был уверен, что деморализованные заговорщики не сделают ни единого выстрела: он опередил меня и со своим эскортом вошел в казарму, где находился полк, где был Уберто Матос, разоружил командиров и взял на себя командование. Когда я пришел, он уже был там. Поскольку Камило был командующим армией, он затем, в связи с этими событиями, вызванными предательством Уберто Матоса, полетел в Камагуэй на авиетке и возвращался поздно, хотя дело было в конце лета, в период сильных гроз,
в метеорологических условиях, когда не следует летать даже на больших самолетах.
Фрей Бетто. В каком году?
Фидель Кастро. Это было в октябре 1959 года, в первый год революции.
Фрей Бетто. Сколько лет ему было?
Фидель Кастро. Он был моложе меня. Когда он умер, ему было двадцать семь лет.
Сегодня у нас есть надежные самолеты, с радарами, эффективная организация и обеспечение безопасности самолетов; смотрят, где находятся скопления облаков;
за каждым полетом следят с земли. Камило возвращался на авиетке вдоль северного берега острова после наступления темноты. На другой день стало известно, что Камило вылетел и не долетел. Все мы здесь в первые годы революции попадали в авиакатастрофы на самолетах или вертолетах – я, Рауль, ряд руководителей. В то время не было организации, мер безопасности, какие существуют сегодня для всех полетов. Известие
об исчезновении Камило дошло только на следующий день. Это вызвало большую озабоченность, большую скорбь, большую горечь у всех нас и у всего народа. Я сам лично облетел на самолете все вплоть до маленьких островков вокруг Кубы, мы искали его
с воздуха, искали в море и на земле, но так и не нашли. Этот факт также стал поводом для подлой клеветы и интриг против революции. Говорили, что из-за соперничества,
из ревности мы убили Камило; говорили всякое такое. Народ знает; народ действительно никто никогда не смог обмануть, потому что народ знает всех нас, знает, какова наша этика, наши нормы, наша жизнь, наши принципы.
Так вот, раз я сказал тебе, что было бы с Че, если бы он принадлежал к церкви,
я могу сказать тебе о Камило то, что произнес после его смерти, говоря о его скромном происхождении, о его выдающейся деятельности за его короткую жизнь революционера, - все то, что доказывает огромные, бесконечные потенциальные возможности народа. Стремясь подбодрить и утешить народ, я сказал: в народе есть много Камило. Думаю, что история нашей революции и этих двадцати шести лет доказала, что в народе есть много Камило. Я всякий раз заново утверждаюсь в мысли, что в народе есть много Камило,
так же как думаю, что в аргентинском народе есть много Че и во всей Латинской Америке есть десятки тысяч и, быть может, сотни тысяч таких людей, как Камило и Че.
В общем, из нашей экспедиции в восемьдесят два человека, которые высадились на Кубе 2 декабря 1956 года, после первых трудностей и поражений мы снова собрали четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать человек, и среди этих четырнадцати, пятнадцати или шестнадцати человек были блестящие командиры, в числе этих четырнадцати, пятнадцати или шестнадцати человек были Камило и Че. Там, где ты соберешь сто человек, тысячу человек вокруг благородной и справедливой идеи, можешь быть уверен, что среди них будет много Камило и много Че.
Фрей Бетто. Перед тем как закончить это интервью, я хочу поблагодарить вас за вашу огромную щедрость, за то, что вы уделили столько своего драгоценного времени, несмотря на все ваши дела. И я хочу высказать вам от себя лично: я уверен, что ваши слова, ваши мнения, ваши мысли и ваш опыт послужат, особенно читателям-христианам, не только вдохновением в их политических надеждах, но и движущей силой в их христианской жизни.
Спасибо Команданте.
Фидель Кастро. Большое спасибо.
Когда мы закончили долгое интервью, уже начинался следующий день. От уверенности, что у меня в руках исключительный материал, представляющий большой международный и исторический интерес, я чувствую себя маленьким, словно возложил на свои плечи груз, намного превышающий мои силы. Меня переполняет чувство братского восхищения Фиделем и молчаливая молитва – хвала Отцу.
