Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант
Хотя некоторые психологи утверждают, что делать этого ни в коем случае нельзя. Нарушается, мол, неведомая нам схема взаимодействия коры и подкорки, сбиваются тонкие механизмы самонастройки мозга.
Сейчас Шульгин, пока не зная, что его в данной реинкарнации зовут именно так, пошел тем же путем, стал собирать воедино все доступные, даже самые малозначащие на первый взгляд факты и вертеть их по-разному, будто грани кубика Рубика. Вот, кстати, названный кубик – почти целая эпоха, хотя и совсем короткая, когда весь мир сходил с ума от этой головоломки, внезапно появившейся и так же быстро исчезнувшей. Сделавшей, правда, своего создателя мультимиллионером.
Вспомнил о кубике – получил очередную реперную точку…
Он закурил трубку «Петерсен», набив ее душистым табаком из кисета. Для идентификации не годится…
То, что карабин и патроны он сконструировал сам, могло стать поводом для гордости, но к разгадке не приближало.
Если за ним правда гонятся некие оборотни, так им буран не помеха, идут, возможно, не по физическим следам, а отслеживая духовную ауру. Он сообразил, что осмотрел только запасные магазины, а какой вставлен в карабин? Потянулся, взглянул. Действительно, с серебром. Куда как интересно, и покоя не прибавляет. Стрелял ли он сегодня? Нет, канал ствола чист, обойма полна.
На всякий случай проверил пистолет: в нем патроны обычные, в комплекте.
Может, выйти наружу, поставить на тропке несколько растяжек? Пожалуй, пора. Ощущение непонятной, но непосредственной опасности нарастало. Спасибо, хоть немного времени на отдых ему отпустили…
В доме должно быть другое оружие? Непременно. Только поискать. Поискал и нашел под крышкой топчана. Две длинные мосинские винтовки, не драгунки, а пехотные, выпущенные, судя по граненым патронникам, до пресловутого «дробь тридцатого» года. Неоткупоренный цинк патронов образца восьмого года. Хорошо. Пулеметик бы лучше, конечно, но и с этим продержаться можно довольно долго. Гранаты – тоже стандартный ящик. Хорошие, как раз для подобного случая, со взрывателями тройного действия: четырехсекундное классическое замедление, мгновенное вытяжное и нажимной вариант, для минирования тропинок.
А что? «Дольше жизни жить не будем, раньше смерти не помрем!»
Приказал Лорду лежать на месте, сторожить дом. На улице от него помощи никакой, а забота лишняя. Прижимаясь к правой гряде скал, чтобы не обозначить следов на ведущем к крыльцу, облизанном ветром снеговом гребне, выросшем на тропе, спустился к изволоку[60], тянущемуся от мостика в его сторону. Два громадных валуна, скатившихся сверху в доисторические времена, лежали под удобным углом, образуя великолепную огневую позицию. Щель между ними – естественная амбразура с девяностоградусным углом обстрела изнутри, а с той стороны речки – едва заметная. Проверено.
Саперной лопаткой Шульгин раскидал снег на выбранном месте, срубил несколько хвойных кустов позади, выстелил «засидку», как это называется у таежных охотников. По бокам под камнями имелись приличной глубины ниши, куда можно было спрятаться и от минометного обстрела, и от воздушной бомбардировки.
Устроился. Винтовка с полусотней патронов в жестяных обоймах по правую руку, карабин – прямо, на подмосточке для упора. Преодолевая порывы ветра, добрался до моста, установил три растяжки с интервалами в десять метров. По сторонам моста две гранаты с полуразжатыми усиками предохранителя, между кольцами втугую выбранный шнурок. Маскировать не пришлось, буран сразу все занес. Теперь, пока снег не стает, обратно и сам не пройдешь. «Да и незачем».
Действовал Шульгин почти автоматически, руководствуясь более инстинктами, чем разумом. Или – опытом человека, который в этих краях – свой. Как снайпер Зайцев в развалинах Сталинграда.
Воспоминания ему отпускались скупо. Вот сейчас, пройдя очередной этап, наверное, успешно, он узнал, что избушка построена как бы в качестве тамбура перед громадной, никому постороннему не известной пещерой. Эшерская, Новоафонская, даже Постойненская в Югославии перед этой – пустяки.
Не убьют здесь и вынудят обстоятельства – отступим в полном порядке. Не просто отступим, отправимся исполнять очередную миссию. Но сначала – удержаться! Зачем? Тоже стало понятно. Там, в пещере, скрыто НЕЧТО, жизненно важное для него и невероятно притягательное для врага. Какого, чем – отдельный разговор, для другого случая. А пока ты стоишь на позиции с винтовкой в руке – ты человек. Бросаешь ее и бежишь – тварь дрожащая. Тебе стреляют в спину или, ухватив за подбородок, режут ножом горло. Как барану.
Шульгин рассуждал, вспоминал и готовился, пока совсем не рассвело. Успел покурить в кулак, спрятав голову за камни. Кто его знает, может, в последний раз довелось затянуться вредным для здоровья, но бодрящим и освежающим мозги горячим дымом. Мостик построен чрезвычайно умно, уголком. Настил бетонный, и обращенная вниз, к устью речки стенка – тоже. Полтора метра высотой. А со стороны дома – несколько столбиков и трос между ними, в виде леера. Упасть не упадешь, но и не спрячешься. От пули. Прицельной. За спиной же – восьмисотый бетон, от которого не только пули, но и снарядные, гранатные осколки будут рикошетить, снося с моста все живое и не очень. Не дураки делали. Знать бы только – кто.
Ветер дул и дул над его головой, дико свистящий и завывающий, баллов на десять. На равнине сбивающий с ног, смертельный для застигнутых путников, а Сашке сейчас дружественный. Для неприятеля, выражаясь языком старых моряков – «вмордувинд».
На чем они сейчас появятся? На БТРах – ждем, ребята. Если на тяжелом танке с пушкой сто двадцать и более миллиметров – пожалуйста. Мостик веса не выдержит, на шесть тонн всего рассчитан. Постоите, посмотреть вылезете – пуля между глаз первому. Потом можете гранит в щебенку дробить своими снарядами. До конца боезапаса.
Ни один спецназовец любой армии мира по пояс в снегу триста метров под снайперским огнем не пройдет. Речка тоже форсированию не подлежит по причине глубины, ширины и необыкновенной скорости течения. С берега смотреть и то страшно. Есть, конечно, методики переправ с помощью тросов и иных табельных средств, но это уже для войсковой операции, не для спонтанной погони.
Спецназовцы – это было бы очень просто. Где-то даже оскорбительно для Сашкиного профессионализма. Придумали поинтереснее!
В Замке им с Андреем выставили свору пауков размером с ротвейлера. Возможно, даже не пауков (в ходе беглой стрельбы ноги считать было некогда), фаланг-сольпуг каких-то, очень у них щелкающие хелицеры мерзко выглядели. Патронов хватило еле-еле.
Сейчас с той стороны ущелья к мосту приближались уверенно и целенаправленно, словно на легкой прогулке, подобия горилл или йети. Вот именно. Достаточно человекообразные, ростом выше двух метров. Неодетые, если не считать ремней и разгрузочных жилетов. Старый цейсовский бинокль, восьмикратный, настолько потертый, будто с ним неизвестный немец или русско-советский командир прошел обе войны, найденный Сашкой в хижине, через свои просветленные линзы показал и тупо-свирепые морды, лицами не назовешь, и короткую жесткую шерсть, покрывавшую тела.
Кажется, именно от такого существа Андрей спасался в Замке в день их последней прогулки по этажам и уровням. Выходит, та же сила в Игру включилась, а может, и другая, но по готовой разработке.
Шестеро. Погода им, очевидно, была до фонаря. Если, к примеру, они доставлены с подходящей планеты, где минус двадцать Цельсия и ветер сорок метров в секунду – норма для приятного отпуска.
Теперь понятно, отчего они с Лордом бежали с таким нечеловеческим ужасом. Тогда физические усилия не позволяли думать свободно, хотелось просто оторваться, уйти, а теперь постепенно начало доходить.
Сначала предложен марш-бросок на достаточно гуманных условиях. Не сдохнешь там, где обычный человек выложится и умрет почти обязательно, – молодец. Вот тебе домик, тепло, ужин или завтрак. Наелся бы и выпил хоть полкружки лишней (специально, наверное, водки целый ящик подставили), расслабился и заснул. А ведь как хотелось… Под вой пурги, со страшной усталости, с котелком каши в животе – только и спать!
Тут бы и подошли эти гоминоиды, двери и окна на раз вышибли, руками и ногами, не от них защита строилась.
А не захотел спать, встревожился – новый тебе вариант. И снова на выбор. Чего же в пещеры не пошел?
Да именно потому. Не нравитесь вы мне, как тот грузин на базаре говорил. Но в благородстве неизвестному сопернику не откажешь. Играет строго по правилам. Мог бы вход в дом заминировать, в водку яду или клофелина добавить, да мало ли что еще…
Может быть, вот этот красавчик, килограмм на триста весом, сжимающий в верхних лапах подобие шестиствольного пулемета, уверенно шедший по непроходимому снегу, раздвигающий грудью сугробы (не каждый бульдозер откинет), ступивший на настил мостика, на самом деле где-то там, у себя, нежнейший папаша, каждый вечер забирающий мохнатенького наследника из детского садика и воркующий ему в острое ушко что-то милое и ласковое…
