Иван Оченков - Приключения принца Иоганна Мекленбургского
Оказавшись женихом шведской принцессы, я хотел было поразить ее своим музыкальным талантом. Песен я знал немного и все, как вы понимаете, на русском. Пробовал перевести на немецкий не легла, шведский я вообще не знаю, а вот на английский, как ни странно, что-то получилось. Принцессе я ее, впрочем, так и не спел, так что сегодня премьера.
Я глубоко вздохнул и закрыв глаза представил себе сказочную страну с зеленой, как изумруд травой и журчащими как серебреные колокольчики ручьями. И над головами присутствующих поплыли слова…
— Сэр Джон Бэксворд собирал в походТысячу уэльских стрелков.Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,А конь его был без подков.Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль,А к вечеру сильно устал.Он упал под ель, как будто в постель,И там до Пасхи проспал!Айлэ, айлэ, как будто в постель,И там до Пасхи проспал!
Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной…
Король Эдуард четырнадцать днейЖдет Бэксворда отряд.Десять тысяч копий и столько ж конейНе пьют, не едят и не спят.Король Эдуард восьмого гонцаВешает на суку,А Бэксворда нет, и вид мертвецаНагоняет на войско тоску!Айлэ, айлэ, и вид мертвецаНагоняет на войско тоску!
Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной!..
Король Эдуард подписал приговорПот утерев с лица."Сэр Джон Бэксворд — изменник и вор,И плаха ждет подлеца!"Сэр Джон в Уэльсе спит на траве,И шлем у его плеча.И не ведает, что по его головеПлачет топор палача!Айлэ, айлэ, по его головеОх, плачет топор палача!
Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной!..
Лорд-канцлер Кромвель с войском спешитК ущелью, где спит Бэксворд.Королевский указ к уздечке пришитУ каждой из конских морд.Войско идет, кончается год,В Лондоне войска нет.А французский флот переплыл Ла-МаншИ занял цветущий Кент!Айлэ, айлэ, переплыл Ла-МаншИ занял цветущий Кент!
Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной!..
Сэр Джон в Уэльсе спит в кандалах,Плечом опершись на ель.А войско гуляет в Уэльских лугахИ пьет бэксвордовский эль.Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешитС мешком у луки седла.А круглый предмет, что в мешке зашит, -Голова Бэксворда, ха-ха!Айлэ, айлэ, что в мешке зашит, -Голова Бэксворда, ха-ха!
Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной!..
Король Эдуард в Париж привезен,В железный ошейник одет.А все потому, что в войске егоДжона Бэксворда нет.
А все потому, что забыл корольПрисказки древней слова:Что, покуда пьёт английский народ -Англия будет жива!И покуда пьёт шотландский народ -Шотландия будет жива!И покуда пьёт ирландский народ -Ирландия будет жива!И покуда пьёт шведский народ -Швеция будет жива!
Услышав про пьющую Шотландию благодарные слушатели разразились приветственными криками и принялись подпевать. Похоже песня им понравилась. А я понизив голос закончил:
— Но покуда пьёт российский народ —Планета будет жива!
А потом грянул с новой силой, заполняя звонким голосом пространство.
— Так налей, налей еще по одной,С утра я вечно больной!И еще, еще, еще по одной,Пусть буду я вечно больной.И вечно хмельной!
Из толпы горцев выступил Джон Лермонт и с поклоном заявил:
— Вы прекрасный поэт, ваше королевское высочество, пожалуй, после такого поражения я брошу занятия поэзией.
— Что вы друг мой, ни в коем случае не делайте так, напротив продолжайте свои занятия. Скажу вам больше, постарайтесь привить страсть к сочинительству вашим детям. И кто знает, может ваши потомки прославят род Лермонтов не только как храбрые солдаты, но и как искусные сочинители.
Наладив хорошие отношения с шотландцами, составляющими значительную часть шведский войск, я решил, что пора бы подружится и с русскими властями. Власть эту в Новгороде представлял воевода князь Одоевский Иван Никитич Большой. Вот к нему я и отправился в гости, взяв с собой неразлучных Лёлика с Болеком и Аникиту. Якоб Делагарди предупреждал меня, что князь-воевода держится русских обычаев и принимает гостей "совершенно варварски", испугать ему меня не удалось.
Если князь и удивился моему визиту, то вида не подал. Встретил на крыльце с приличествующей обстоятельствам помпой. Княгиня нестарая еще женщина с румяным лицом с поклоном подала мне ковш "испить с дороги". Я грешным делом опасался что поднесут мне тройной перцовой, но, по видимому это была, точнее, будет, фишкой Петра Великого. В ковше был квас, причем довольно ядреный. Кстати, по словам Аникиты с которым я предварительно мал-мал консультировался, почетным гостям подносят мед или заморское вино, но князь видимо таким образом выражал фронду. Но не тут-то было, не знаю как прочие иноземцы, а я выпил квасу с удовольствием и поблагодарил княгиню. Как говорят московские бояре, я представлял себе довольно слабо, но как то само собой у меня вырвалось в совершенно шолоховском стиле.
— Спаси тебя Христос, княгинюшка, знатный у тебя квас.
Наверное, если бы я станцевал вприсядку, поя при этом "aver Maria", княгиня удивилась бы меньше. На заросшем густой бородой лице князя эмоции выражались слабее, но похоже он также проникся. Нас пригласили в горницу, усадили на почетное место и стали потчевать. Закуски слуги натащили на хорошую гулянку, но я и мои спутники молоды, да еще военные, так что возможностью пожрать на халяву нас добрых молодцев не испугаешь.
Начинать разговор, прежде чем гость утолит голод и жажду верх неприличия, даже Бабе-Яге в сказках всегда говорят, ты меня накорми напои, а потом спрашивай. Так что боярин терпеливо дожидался, пока четверо молодых проглотов с завидным аппетитом уничтожают разложенные на столе припасы. Наконец, первый голод утолен, и мы переходим к деловой части визита. Первым начал воевода и велеречиво и витиевато выразил удовольствие от приема в Новгороде такого дорогого и знатного гостя, которого принимали с колокольным звоном как царскую особу.
— Ох, князь, льстишь ты мне сирому и убогому, нешто царей, где без хлеба-соли встречают?
Никита Иваныч поперхнулся и посетовал, что встречал меня сам Делагарди, а его до торжественной встречи не допустили, и как положено в немецких землях встречать столь высокородных гостей он не ведает.
— Да я чай не в неметчину приехал, чтобы меня на иноземный манер встречали. — Медовым голосом пропел я боярину.
Похоже, шаблон хозяину я порвал напрочь, и он недоуменно моргает глазами. Лёлик и Болек помалкивают, будь разговор на польском они бы поняли, а так лишь с пятого на десятый. Аникита тоже молчит, лишь иногда усмехаясь в бороду. Он уже привык, что у меня язык без костей и плести словесные кружева я могу довольно долго.
— Видишь ли, боярин, в весьма трудном положении я. Король Швеции Густав Карлович безмерно опечален нестроениями в русской земле и, по христианскому обычаю желая помочь ближнему, послал меня разузнать, в чем причина этих нестроений и нельзя ли как-то помочь вашему горю. И вот приехал я к вам, а у меня дома жена молодая, ждет меня, печалится. Да в вотчинах своих я сколь времени не был, того и гляди лихие люди растащат добро мое без хозяйского пригляду-то!
— Так чем же я тебе помогу, князь? — оторопело спросил боярин. Очевидно, мои причитания о брошенных вотчинах нашли живое понимание в его сердце.
— Как чем дорогой мой Иван Никитич! Правдой, только ей родимой. Вот ты скажи мне, вы крест королевичу Карлу Филипу целовали?
— Целовали, князь, и от клятвы своей не отступим.
— Это хорошо, это просто бальзам на сердце мое израненное. И его королевскому величеству благоприятно узнать это будет, но ведь вы еще и обещались поспособствовать, чтобы его брата на царский трон в Москве возвели. А меж тем в Москве какие-то польские прощелыги сидят и в ус не дуют. Того и гляди Сигизмунд королем станет и в латинство всю Русь введет.
— Не бывать тому! — Неожиданно твердо и с вызовом в голосе говорит боярин. — Не бывать Жигимонту нашим царем, хоть все свои животы положим, а не допустим такого бесчестия!
— О как! А кто в Новгород приехал жителей к присяге его сыну королевичу Владиславу приводить?
