Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
К модулю подъехал УАЗ, в котором сидели Евич и Щетов. А вот Максима Евгеньевича в машине не оказалось.
— Виталий, а мы уже всё обсудили. Вот вам автомобиль. Начальник ваш передал, что вы можете ехать.
Казанов на секунду задумался, а потом молча кивнул.
— Что ж, тогда не буду вам мешать отдыхать, — попрощался он с нами и пошёл к УАЗу.
На часах уже было почти 19.00. Евич предупредил, что подъём будет рано. Как и у всех лётчиков отдельной эскадрильи. Прежде чем зайти в модуль, я встретился взглядом ещё кое с кем.
По запылённой дорожке между модулями шла в сторону медицинского пункта Антонина. Она приветливо мне помахала, а я не отказал ей во взаимном проявлении внимания.
— Александр, добрый вечер! А можно вас на минуту? — позвала меня Антонина.
Естественно, что такой жест заметили и мои коллеги.
— Могу предложить вам конфет. Попьёте чай с дамой. Или чего покрепче? — улыбнулся Щетов.
Ну началось! Девушка мне помахала, а все расценили, как будто на интимное свидание пригласила.
— Захар, не жадничай. И то и другое нужно, — посмеялся Андрей Вячеславович.
— Если вы настаиваете, то тогда конфеты, — ответил я.
Крикнул Тосе, чтобы она меня подождала. В это время Щетов пошёл в комнату. Не знаю, что какие конфеты он там ищет, но прошло уже несколько минут. Антонина уже заждалась на солнце меня ждать. Это мы под козырьком в тени спрятались.
Щетов вернулся с коробкой конфет «Птичье молоко».
— Сан Саныч, если что мы дверь закрывать не будем, — подмигнул мне Евич, когда я начал отходить от модуля.
Все коллеги посмеялись, а я показал им сжатый кулак.
— Удачи! — крикнул мне Петруха.
Подойдя к Тосе, я с ней поздоровался и предложил проводить её в медпункт и попить чай.
— Я ж не для этого тебя звала.
Интересно, а для чего тогда? Раньше бы она первой бежала ко мне с очередным вопросом о здоровье или настроении. Чай попить точно не отказалась, как и я сейчас.
— А для чего?
Тося слегка сжалась и согласилась пройтись вдвоём до медпункта.
— Как бы для этого, но… и не для этого. С Кандагара Ми-8 — «почтовик» прилетел. Экипаж у меня медконтроль прошёл и кое-какие посылки оставил. Так вот, там и для тебя передачка. Думаю, ты обрадуешься.
Интересно как получается! Я в Афганистане чуть больше недели, а мне уже передачки присылают. Теряюсь в догадках, кто именно.
— Пойдём, раз такое дело. И чай попьём, — ответил я.
Тося промолчала и до самого кабинета не проронила и слова. Войдя в смотровую, я ждал приглашения к столу.
— Сейчас отдам, — полезла Антонина в стол.
Я положил коробку конфет и внимательно следил, как Тося смущённо перебирает бумаги. Надёжно спрятала мою посылку.
— Вот! — протянула мне девушка запечатанный конверт.
На нём была моя фамилия. А отправитель… Кристина. Правда, писала она с адреса родителей в Москве. И, похоже, что письмо не отправлялось обычной почтой. Из рук в руки передали, чтоб доставить быстрее.
— Спасибо. Так что…
— Мне работать надо. А за конфеты спасибо. Не стоило, — мило улыбнулась Тося, всем видом показывая, что мне надо выйти.
Вот облом! А ведь я реально чай хотел попить. Никакого намёка на интимную связь.
— Хорошо. Спасибо за письмо. До завтра! — ответил я и вышел из кабинета.
Похоже, что настойчивость и назойливость теперь не являются отличительными чертами Антонины. Выйдя из медпункта, я присел на скамейку и начал читать письмо.
От него приятно пахло духами Крис, а в левом верхнем углу был след от её губ. Само письмо было написано в лучших традициях «фронтовых весточек».
— Мой родной, я рядом с тобой. Знаю, что ты в сотнях километров от меня, выполняешь свой долг. Долг настоящего мужчины…
Приятно читать, когда тебя ждут и так сильно любят. А ещё, хорошо что Кристина поняла, насколько её слова о медалях были неправильны.
— Каждая награда, которую получил ты и мой отец — это пот и кровь, грязь и ужасы войны. Но это и доблесть, храбрость, мужество, присуще вам — защитникам Родины. И когда я смотрю на твой парадный китель, мне хочется плакать от гордости за моего любимого…
Ну и напоследок, Кристина написала ещё несколько прелестных строк.
— Я с тобой — с каждой каплей дождя на моём окне. С каждым лучом солнца, который меня будит по утрам. С каждым порывом ветра, который приносит мне прохладу. Возвращайся скорее, — прочитал я вслух.
Пару минут ещё смотрел на письмо, а потом свернул его и убрал в карман. После таких весточек, домой вдвойне хочется побыстрее.
На следующее утро мы выдвинулись в полной экипировке на стоянку. Температура, кажется, росла с каждой минутой. Пускай на часах и 5.00, но воздух постепенно раскаляется. Пыль, осевшая на поверхности аэродромных плит К-1Д поднимается с каждым шагом, добираясь до самых ноздрей. Только и успеваешь чихать.
Команды на вылет ещё не было, но Евич уже знал, что она вот-вот поступит. Петруха слегка нервничал, а бортовой техник Алексей Муркин продолжал меня упрашивать лететь с нами.
— Нет, Лёха. Бортовой техник ждёт здесь, — отвечал я, помогая ему расчехлять вертолёт.
— Саныч, машина новая. Хоть прикрою вас с одного борта, — говорил бортач, следуя за мной вокруг вертолёта.
— Нет. В данном случае рисковать не стоит. И давай на этом обсуждение закончим, — ответил я.
Не прошло и пяти минут, как нам передали команду запускаться. Быстро заняли места в кабинах и приступили к работе. Винты раскрутились, подняв пылевое облако вокруг нас, но видимость оно не сильно ухудшило.
Я повернулся влево, показывая Муркину поднятый вверх большой палец. Он выполнил воинское приветствие и отошёл подальше. Рулить со стоянки мы не планировали. Так что не стоит техникам стоять рядом, когда мы будем взлетать.
— 2й, готов, — доложил я в эфир.
— Понял. Консул, 901й, взлёт парой со стоянки, — запросил Евич.
— Разрешил, — ответил руководитель полётами.
Секундная пауза и Андрей Вячеславович начал командовать.
— 2й, внимание. Взлетаем, — спокойно сказал Евич, и мы одновременно оторвались от поверхности.
Вертолёт ровно висит над стоянкой. Органы управления работают плавно. Параметры в норме.
— Пошли в разгон, — скомандовал Андрей Вячеславович, и я аккуратно наклонил нос Ми-24.
Земля быстро стала
