Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин
— Эх, и я бы с вами выбрался, — грустно вздохнул отец.
Он сидел на лавочке возле медпункта и щурился на весеннее солнце.
Я развёл руками.
— Да куда, батя? Ночами до сих пор заморозки, а у тебя иммунитет ещё не восстановился. Не дай бог, застудишься! Трифон, хоть ты ему скажи!
Трифон, стоя на крыльце, только покачал головой.
— Да говорил он мне уже, — с досадой махнул рукой отец.
— Ничего, батя! Не последняя весна в нашей жизни. Постреляешь ещё, поохотишься!
Я хлопнул отца по коленке.
— Да и мама с Ольгой завтра приедут. Кто их встретит?
После выздоровления отцу хотели дать путёвку в санаторий. Но мама решительно воспротивилась:
— Не отпущу! Пусть дома побудет. Тут и Трифон Алексеевич недалеко, если вдруг что. Мне так спокойнее.
— Да что я буду дома сидеть? — заспорил отец. — От безделья с ума сойду. Лучше уж на работу выйти.
Точку в споре неожиданно поставил Трифон:
— На работу рано, не выпишут тебя. И я не разрешаю. Но и в квартире бездельем маяться нечего. Поживи пока у меня. Я тебя понаблюдаю, ты мне по хозяйству поможешь.
Так отец и остался в Черёмуховке.
— Кажется, едут!
Со стороны сельсовета послышалось тарахтение автомобильного мотора. Через минуту в проулок к медпункту свернул знакомый «Уазик». Машина остановилась возле крыльца. Рустам, сверкая белозубой улыбкой, выскочил из-за руля.
— Здорово, Андрюха!
Я пожал ему руку.
Георгий Петрович вылез из кабины и, прихрамывая, подошёл к нам.
— Привет честной компании! Ну, что, Андрей Иванович? Прилетели утки?
Я, улыбаясь, кивнул.
— Прилетели. И вальдшнепы уже тянут по вечерам — заслушаешься!
— Вальдшнепы? — обрадовался генерал. — Значит, не зря мы собак взяли!
С заднего сиденья, чертыхаясь, вылез Владимир Вениаминович. Возле его ног молниями крутились знакомые рыжие спаниели.
— Сколько можно мучиться на этом тарантасе, Жора? — спросил он генерала. — Я ног не чувствую! Ты же генерал — ну найди себе машину попросторнее!
— Договорились, — хмыкнул Георгий Петрович. — В следующий раз «ГАЗ-66» возьму. Только уж поедешь в кузове, Володя — не обессудь! Зато простор!
— Да ну тебя, — махнул рукой Беглов и повернулся к отцу:
— Ну, как вы, Иван Сергеевич?
— Выздоравливаю, — ответил отец.
— Поразительный случай!
Беглов покрутил головой на мощной борцовской шее.
— Доктор Молле до сих пор не верит в благополучный исход. Говорит, что звонил вам, просил приехать, но вы послали его к чёрту.
— Пусть туда и идёт, — проворчал отец. — Чуть не угробили меня в этой вашей ленинградской больнице!
— А ведь он с нами просился. Очень хотел вас осмотреть. Но места в машине не было.
— И хорошо, — кивнул отец. — Всё равно я бы ему не дался.
— Так когда едем, Андрей Иванович? — спросил меня генерал.
По глазам было видно, что ему не терпится оказаться на озере, своими глазами убедиться, что утка есть, и завтрашняя охота будет удачной.
— Да хоть сейчас, — улыбнулся я. — Базу я вчера протопил, лодки подготовил. Вы проголодались с дороги?
— До базы потерпим, — решил Георгий Петрович. — А там сообразим что-нибудь из домашних припасов. А хорошо тут у тебя, Андрей Иванович! Правда ведь, Володя? Хорошо?
— Весной везде хорошо, — пророкотал Беглов. — А поживи тут зимой! Сугробы до крыши, вокруг деревни волки воют! А волчью охоту ты, Андрей Иваныч, так меня и не позвал!
— И правильно сделал! — ехидно подхватил генерал. — Ты со своими габаритами всех волков распугал бы! Полезай в машину, охотничек! Поедем на базу. А Андрей Иваныч нас догонит.
— Да зачем вам тесниться? — спросил я. — Идёмте, Владимир Вениаминович — поедем на моей машине. И собакам просторнее будет.
— И то верно, — кивнул Беглов и свистнул собак:
— Арчи, Рони! Ко мне!
— Ну, что, Андрей Иванович, — спросил меня Беглов, когда я тронул машину от калитки. — Вы составили список?
За спиной громко лаяли Серко и Бойкий. Собаки обиделись, что хозяин уехал на охоту и не взял их с собой. Но что поделать? Весенняя охота на птицу не для лаек — не работают они по водоплавающей дичи.
— Составил, — кивнул я, не отрывая взгляд от дороги. — Речь шла о людях, которым, на мой взгляд, нужно было хоть как-то приоткрыть правду о будущем. Приоткрыть для того, чтобы они понимали, к чему всё идёт, и могли осмысленно сотрудничать с нами.
Я вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Этот лист я вырвал из середины школьной тетради и тщательно заполнил мелким почерком.
— Однако! — удивлённо протянул Беглов, рассматривая исписанные страницы. — Вы всех своих знакомых здесь перечислили?
— Нет, — покачал я головой. — Не всех. Там нет Кати и моих родителей. С ними я поговорю сам, без вашей помощи. Думаю, что справлюсь. Да! Ещё в этом списке нет Трифона.
— А его вы почему исключили? Тоже надеетесь на его благоразумие и своё красноречие?
— Нет.
Я покачал головой.
— Просто он и так всё уже знает.
— Откуда, если не секрет? С вашей стороны было неосторожно рассказывать всё...
— Он давно догадался, — прервал я Беглова.
Владимир Вениаминович озабоченно причмокнул губами.
— И всё-таки, с вашего разрешения, я проверю список. Мне кажется, фамилий в нём многовато.
— Проверяйте, — кивнул я. — Только учтите, что это список на годы вперёд.
— В каком смысле? — удивился Владимир Вениаминович.
Дорога была размыта весенними дождями. Машина так и подпрыгивала, влетая в многочисленные ямы, заполненные бурой грязной водой.
Я нажал на педаль тормоза и остановил автомобиль. Не хватало ещё улететь в канаву, увлёкшись разговором.
— Вы же психолог, Владимир Вениаминович, — сказал я, повернувшись к Беглову.
— Что вы имеете в виду? — заинтересованно прищурившись, спросил он.
Я вздохнул.
— Малой группой мы ничего не добьёмся. Слишком мало у нас влияния на ситуацию. И если даже каким-то чудом мы доберёмся до ключевых фигур — где гарантия, что они не используют это знание на пользу себе, а не обществу?
— Верно, — кивнул Беглов. — Да и мы с вами это уже обсуждали.
— Значит, остаётся только вариант своеобразной коммуны.
