Назад в СССР 5 - Рафаэль Дамиров
— Вы знаете, где жил Глеб Львович?
— Да. Мы там встречались у него пару раз, — Лида стыдливо опустила глаза. — У него в квартире…
— Где вы были вечером в этот понедельник, двадцать пятого августа?
— Дома, а что? — глаза Лиды округлились. — Это же тот день, когда погиб Глеб. Вы что, думаете, это я?…
— Расскажите, где вы были в тот вечер?
— Дома, — женщина прижала руку к груди, заламывая кисти. — Дома я была!
— Это кто-нибудь может подтвердить? С кем вы проживаете?
— С родителями, они на пенсии. Но в тот день они гостили у тети в деревне Марьевка. Юбилей у нее был… Шестьдесят лет.
— Я так понял, что никто ваши слова подтвердить не может?
— Нет, — Лида сгорбилась и смотрела на меня, как затравленный зверек.
Знакомый взгляд, и ровно ничего не означающий. Я не повел бровью и продолжал расспросы. Федя вообще замер, будто изваяние.
— Перед смертью Глеба Львовича вы заметили что-нибудь странное в его поведении? О чем он вам рассказывал? Вспомните, пожалуйста, все в подробностях. Это теперь и в ваших интересах.
Лида как будто очнулась от испуга и закивала. Поняла, что её спасение было в её руках.
— Да. Последнюю неделю Глеб ходил сам не свой… Мы встречались урывками. В кафе. Он как будто перестал меня замечать, — женщина снова стала всхлипывать, уткнув глаза в платок. — Я думала, он разлюбил меня. Претензиями его засыпала… А он стал вдруг извиняться. Сказал, что у него большие неприятности.
— Вот как? Неприятности? Какие?
— Я не знаю…
— На работе?
— Он не сказал.
— Ну, вы как сами думаете? — я погрыз кончик авторучки, размышляя над вновь открывшимися обстоятельствами. — Что могло такого случиться?
Лида поерзала на стуле. Федя подался вперед.
— Глеб как-то обмолвился, что должен прикрыть эту лавочку… Что так просто это не оставит. Он это гневно так сказал. В сердцах. А ведь он обычно ничем таким не делился, вы понимаете.
— Лавочку? Что он имел в виду?
— Я не знаю, я ничего не знаю… Он больше ничего не сказал.
— Ясно, спасибо, но вам придется проехать с нами.
— Но вы же обещали! Я задержана?
— Не волнуйтесь, с вами побеседует один наш сотрудник. Тоже женщина. Ожегова Светлана Валерьевна.
— Она следователь? — на лице Лиды промелькнул страх, она скомкала платочек побелевшими пальцами, будто пыталась его раздавить.
— Нет, она психолог… Вы не задержаны, но вам нужно проехать с нами.
— Зачем мне психолог?! — Лида вдруг вскочила, выпучив глаза, руки ее тряслись. — Я же не психованная!
— Успокойтесь, выпейте, — я плеснул из прозрачного графина, что примостился на подоконнике, в стакан воды. — Вот… Я еще раз повторяю, вы пока не задержаны. Но в ваших интересах проехать с нами и не препятствовать следствию.
— Хорошо, — Лида отрешенно опустошила стакан, поставила его на самый краешек стола.
Тот чуть не свалился на пол, я вовремя его подхватил.
— Только я у заведующей отпрошусь, — еле слышно пробормотала женщина.
— Это лишнее, — я указал на Федю. — Следуйте за сотрудником в машину, а я поговорю с вашей заведующей сам .
Погодин вышел с Лидой на улицу. Я переговорил с заведующей. Навел справки о приемщице, сообщил, что сегодня она вряд ли сюда вернется, и тоже вышел на улицу. Подошел к “Волге” — машина пуста, двери нараспашку.
Твою мать! Я уже понял, что произошло. Кинулся в одну сторону, забежал за угол. Вокруг только прохожие — ни Лиды, ни Феди. Пробежал в другую сторону — тоже никого…
Вернулся к машине, там, опершись о капот, скрючился Погодин. Он тяжело дышал, держась одной рукой за грудь.
— Федя, твою мать! Ты мне скажи, как так?!
— Прости, Андрюха! — Погодин прокашлялся. — Фу-ух! Это коза рванула так, будто чемпионка по бегу. Не ожидал я от нее такой прыти.
— Ты куда глядел, олух?
— А что мне прикажешь делать? Наручники на нее надеть надо было? Ты бы тоже ее не догнал. Наверное…
— Ладно, — смягчился я. — Ты прав, не догнал бы. Я тут справки про нее навел у заведующей. Лида девушка работящая, исполнительная, но иногда чересчур импульсивная. Бывают у нее беспричинные перепады настроения. А так, в жизни активистка, комсомолка. Спортом занимается. Регулярно принимает участие в “Забегах выходного дня”.
— Во! — Погодин, наконец, распрямился и поднял указательный палец вверх, — Я же говорю, бегунья, мать ее за ногу. Ну кто ж знал, Андрюх? С виду квелая такая, беспомощная. Нюни распустила. Садитесь, говорю, в машину, барышня. А она как глаза выпучит и как закричит, мол, не хочу я в тюрьму, и как рванет прочь от меня. Почище страуса. Куда мне до нее. Я-то не страус.
— Ладно, садись, поехали. Никуда она из города не денется. Горохову доложим, он план “перехват” организует. К вечеру найдем, я думаю…
***
Горохов нас выслушал, беззвучно сплюнул, погрозил пальцем и засел за телефон, собираясь звонить начальнику УВД по поводу плана-перехвата.
— Никита Егорович, — прервал я его, пока он крутил дребезжащий диск. — Нужно постановление на обыск квартиры Дубова.
— Чего? — палец его замер, Горохов похлопал ресницами, посмотрел на циферблат телефона и снова беззвучно плюнул (забыл, какую цифру крутил), хлопнул трубкой об аппарат, передумав пока звонить. Звук получился громкий, смесь хлопка и звона. Узнаю Горохова.
Катков, что сидел рядом, как всегда, вздрогнул. Света, заметив это, лишь улыбнулась.
— На кой ляд, Петров, нам обыскивать квартиру потерпевшего? — Горохов уже пыхал сигаретой. — Ты зачем репутацию Дубову портишь посмертно? И нас в неприглядном свете выставить хочешь?
— Никита Егорович, фраза мне одна покоя не дает, которую Лида-беглянка сказала.
— Какая?
— Мол, Дубов грозился, что прикроет какую-то лавочку.
— Ну и что? Мало ли, что он там брякнул. У него работа такая, всякие сомнительные “лавочки” прикрывать.
— Глеб Львович слов на ветер никогда не бросал. Похоже, что мы о нем многого еще не знаем. О его последних днях жизни нам могут расскажут его личные вещи.
— Что ты там найти хочешь? Там уже все осмотрели. Вот протокол осмотра… — Горохов развернул папку дела и, поплевав на пальцы, отлистал на
