Охота за "Красным Февралем" (СИ) - Багрянцев Владлен Борисович

— Ты прав, — тут же согласился Адачи. — Я не должен был сомневаться, капитан.

«Не так я хотел получить капитанскую должность», — промелькнула мысль, но Пусянь тут же прогнал ее и вернулся к делам насущным.

— Прежний курс, малый ход!

* * * * *

— Все еще не отвечают, — сообщил радист-сальвадорец. — Как будто у них на борту вообще нет передатчика.

— Радиопередатчик — первая жертва любого сражения, — Фамке не удержалась и хихикнула. — Уж поверьте мне. У меня богатейший опыт.

— Без тебя знаю, — буркнул Османи. — Пять единиц. Все, больше рисковать нельзя. Торпедист, открыть все носовые заслонки!

Торпедист-сальвадорец заколебался. Он все еще не был уверен, что его новые командиры правильно оценили ситуацию. Там, на борту «Паразита», оставались его друзья и боевые товарищи…

— Ты получил приказ подчиняться мне, — холодно напомнила о себе Фамке, — а я приказываю тебе исполнять приказы капитана Османи! Проснись, моряк!

С другой стороны, сальвадорский офицер слишком хорошо знал, кто такая госпожа ван дер Бумен — и на что она способна. Поэтому он больше не колебался.

* * * * *

— Четыре торпеды в воде!!! — воскликнул Пусянь. — Гад, он все-таки выстрелил первым! Ответный огонь! Нос и корма — все установки! Вебер! Повторить! Повторить!!!

Капитан Ваньну не собирался экономить боеприпасы — если арсенал «Красного Февраля» почти опустел после всех сражений, которые ему пришлось пережить за время этого похода, то арсеналы «Багрового Декабря» были забиты до отказа.

* * * * *

— Все приходится делать самому, — Османи отшвырнул в сторону сальвадорского рулевого и лично устроился за штурвалом. — Полный вперед! — скомандовал он самому себе.

Адачи — или кто там сейчас командует «Паразитом» — немного поторопился. «Паразит» гораздо меньше «Февраля», поэтому у него всего две торпедные трубы спереди и столько же сзади. И сами торпеды меньшего калибра. Но «Паразит» успел выпустить уже целых двенадцать штук! Если каждая попадет в цель, то «Февраль» получит ровно шесть снарядов в нос и еще шесть в корму…

…а если как следует разогнаться и одновременно приподнять нос…

Встречный торпедный рой на полной скорости прошмыгнул под брюхом «Красного Февраля», а догонявший сзади — не успел догнать. И два торпедных роя встретились друг с другом. Османи едва успевал считать взрывы, пока ударные волны накатывались одна за другой и били «Февраль» в корму. Вот этот взрыв — на фоне многочисленных других — всего лишь одна торпеда, у которой сработал взрыватель — или две, которые столкнулись — или две, которые встретились и заставили сдетонировать еще одну?! Как ему сейчас не хватало Анжелины Парк и ее тонкого музыкального слуха!!!

* * * * *

— Оборонительные меры! — тем временем приказал Пусянь Ваньну.

На сальвадорской лодке стояла собственная, уникальная защитная система — по команде капитана взорвались специальные контейнеры на носу «Багрового Декабря» и выбросили за борт облако раскаленного радиоактивного газа. Первая из четырех торпед «Красного Февраля» встретилась с этим облаком — и тут же сработал взрыватель. Вторая погибла по той же причине, как и торпеда под номером три.

Четвертая прорвалась и ударила в точно в ходовую рубку «Багрового Декабря».

Но взрыватель не сработал. Осечка.

Один шанс из примерно 66. 1,5 % — таков был процент отказов у стандартных торпед подводного флота Сферы.

Пусянь Ваньну, Франк Адачи и другие обитатели капитанского мостика «Декабря» перевели дыхание.

— Тишина! — в очередной раз приказал капитан и превратился в слух. «Где ты сейчас?..»

«Ближе, чем ты думаешь», — мог бы ответить Мохаммед Османи, если бы услышал его мысли.

Арсеналы «Красного Февраля» были пусты, окончательно и бесповоротно. У капитана Османи под рукой оставался один-единственный последний снаряд — тяжелый и прочный полититановый корпус «Февраля», который на полной скорости врезался в левый борт мятежного «Паразита» — в считанных метрах от хвостового винта. Если принять во внимание все обстоятельства, это был почти снайперский выстрел.

— Сальво банзай! — дружно завопили сальвадорские моряки на борту «Февраля» — теперь они был в восторге от своего нового капитана и были готовы идти за ним в огонь и… еще куда-нибудь, потому что уже и так находились в воде.

Так или иначе, на носу «Красного Февраля» образовалась заметная и совсем некрасивая вмятина, тогда как хвост «Багрового Декабря» оторвало начисто — и трофейная подводная лодка принялась медленно терять ход и одновременно опускаться на дно. Больше того — одна из двенадцати торпед «Паразита» наконец-то догнала «Февраль» — почти догнала, потому что «Красный Февраль» прибавил ход и опять оторвался. Поэтому одинокая торпеда ударила в корпус «Декабря» (у нее не было другого выхода) и внесла свою лепту в тотальный хаос и всеобщее разрушение.

— Экипаж! К спасательным капсулам! — приказал капитан Пусянь Ваньну, когда окончательно оценил обстановку.

Никто не двинулся с места. В конце концов, теперь это был корабль Сферы.

— Счастлив лишь мертвый! Летят самолеты… — неуверенно затянул один из моряков, а двое или трое подхватили.

— Повторяю приказ! — изо всех сил рявкнул Пусянь. — Это особые обстоятельства! Мир должен узнать правду! Родина ждет! Спасательные капсулы! Исполнять!

На этот раз трое или четверо неохотно подчинились. Пусянь удовлетворенно кивнул, как и комиссар Адачи. На большее они и не смели рассчитывать.

* * * * *

— А ты гораздо круче, чем я думала, — в голосе Фамке прозвучали нотки неприкрытого уважения. — Пожалуй, стоит повысить твое жалование.

— Это не к спеху, — отозвался Османи. Его занимали совсем другие проблемы. — У нас снарядов не осталось. Придется действовать иначе. Ляжем на дно, как и планировали прежде, но не станем дожидаться, пока Намбу и Миттельман набьют друг другу морды. Наоборот. Попробуем сбежать в самый разгар сражения.

— Тебе виднее, — не стала спорить Фамке ван дер Бумен. — Ничего не имею против. Бежим сегодня, сражаемся завтра. Старое доброе белголландское бушидо! Не путать с японским. Пусть японцы его придумали, но сами ничего толком в нем не понимали…

— Никуда вы больше не убежите, — возразил кто-то, а потом вокруг засвистели пули.

— продолжение следует —

_________

Глава 39. Еще один праведник в Содоме

— Станислав, ты?! — спросил Мохаммед Османи, после того, как снова воцарилась тишина — таинственный стрелок выбросил опустевший магазин и перезаряжал оружие. Капитанский мостик «Красного Февраля» был усеян трупами сальвадорских моряков и осколками разбитых приборов. Сам Османи прятался за перископной тумбой, неудобно скорчившись на полу.

— Да, — коротко ответил инженер Стэн Базаревич и передернул затвор короткоствольного автомата. — Позвольте мне снова представиться, бывший товарищ капитан. Старший майор Базаревич, 4-й Особый Оперативный Отдел Единого Флота Сферы.

— Так ты человек адмирала Танигавы?! — удивился Османи. — А ты знаешь, что твой шеф мертв?

— «Да» на оба вопроса, — отозвался Базаревич и выпустил короткую очередь в ту сторону, где скрывался Османи. Не попал. Перископная тумба поглотила все пули.

— Откуда ты взялся вообще?! — продолжал удивляться Османи. — Тебя не было в последнем списке — я еще подумал, что ты катапультировался…

— На этом корабле есть несколько мест, о которых не знаете даже вы, — охотно поведал Базаревич. — Когда ваши сальвадорские дружки пустили снотворный газ, я успел спрятаться в одном из этих тайников, прежде чем потерять сознание. Очнулся, выбрался наружу, подключился к своей подслушивающей системе — о ней вы тоже не знали — и немного послушал, о чем вы тут говорили на мостике. Жаль, что я не мог расставить микрофоны во всех отсеках корабля — и микрофонов не хватало, и кто-нибудь из ваших сообщников мог заметить раньше времени… Неважно. Я услышал достаточно. Ты гнусный враг и грязный предатель, Османи. Адмирал Танигава совершенно справедливо подозревал тебя. Поэтому ты его убил?! — Еще одна серия выстрелов.