Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Вы не отзывались, Елизавета Дмитриевна, — безо всякого стеснения пояснил Владимир Викентьевич. — Мы вскрыли дверь в вашу комнату и пытались будить, долго и безуспешно, поскольку просыпаться вы не хотели.

— Мне снился хороший сон, — мрачно ответила я. — И если бы не вы со своим ведром… Зачем вам вообще понадобилось ведро с водой? Да ещё с ледяной?

Я села на кровати и вызывающе посмотрела на гостей, чуть приподняв верхнюю губу, обнажая резцы и тем самым показывая своё недовольство. Шипеть я не стала, хотя хотелось. В конце концов, существуют же элементарные правила вежливости. Мне, например, даже в голову не придёт вламываться в чужую комнату в то время, когда владелец сладко спит.

— Чтобы вывести тебя из того состояния, в котором ты застряла, — чуть раздражённо ответила княгиня. — Магией это делать было нежелательно, решили сначала опробовать обычные средства. А чем вода холоднее, тем лучше.

— Думаете, я бы обрадовалась, очнувшись в луже?

— Думаю, мы бы обрадовались, что ты вообще очнулась, — сухо сказала Рысьина. — Мы тебя уже минут пятнадцать тормошим, а ты висишь как видавший лучшие времена меховой палантин на плечах оперной дивы, даже лапами не сучишь.

Сравнение меня покоробило. Сравнить мою прекрасную блестящую пушистую меховую шубку с побитой жизнью и молью накидкой!

— Я просто не хотела просыпаться, — раздражённо фыркнула я.

— Уверена? — ехидно прищурилась княгиня. — Когда не хотят просыпаться, обычно говорят сквозь сон что-нибудь этакое: «Уйдите, я не выспалась» или «Не трогайте меня, я спать хочу».

— Уйдите, я не выспалась. — Я зевнула, намеренно показав острые белые зубы. — И хочу доспать.

И досмотреть сон, узнать, нашлось ли ведро для снеговика. А ещё тряхнуть так удачно наклонившуюся над Хомяковым ветку, чтобы весь снег с неё полетел прямо на него. Чтоб его снегом засыпало. Нет, конечно, в реальной жизни, снега с той ветки хватило бы, чтобы возвести над хомяком курган, а во сне лишь присыпало бы немного, зато отвлёкся бы от снежной бабы и посмотрел бы на меня. И перестал бы недовольно молчать и фыркать.

— Фаина Алексеевна, я же вам больше не нужен? — влез в нашу милую семейную беседу Владимир Викентьевич. — Тогда я, пожалуй, пойду, а то в гостиной Юрий Александрович места себе не находит.

— Было бы странно, если бы Юрий Александрович нашёл себе место хоть где-то, — презрительно скривилась княгиня. — Идите уж, мы тут сами разберёмся.

Владимир Викентьевич задерживаться не стал, вышел тут же, старательно прикрыв за собой дверь, а Рысьина скомандовала:

— Перекидывайся.

— Мне и так хорошо. — Я переступила лапами, а потом демонстративно легла и зевнула. — Я прекрасно спала до вашего прихода и с удовольствием продолжу это делать дальше после вашего ухода.

— Лиза, мне нужно с тобой поговорить. Глядя глаза в глаза.

— Это можно будет сделать завтра, — упёрлась я. — После того, как я отдохну и приду в себя.

— Я бы не рекомендовала тебе пока спать в виде рыси, — недовольно заметила княгиня. — Сначала ты должна показать своему зверю, кто у вас главный, иначе возможны серьёзные проблемы.

— Неужели?

Я даже пожалела, что не перекинулась, поскольку мои нынешние голосовые связки не позволяли передать все испытываемые эмоции. А их было ой как много! Похоже, зверя мне выдали, а про пользовательскую инструкцию к нему забыли.

— Чем ты меня слушала? — удивилась правильно понявшая меня Рысьина. — Я тебе сразу сказала, что первой задачей у тебя должно быть обуздание собственного зверя. А ты позволяешь ему делать то, что он хочет.

— Ей, — капризно фыркнула я.

— Ему, ей — дела не меняет, — с явным раздражением ответила Рысьина. — Продолжишь в том же духе — и я положительно отнесусь к предложению Волкова.

— Что он предложил? — заинтересовалась я, всей пушистой попой чувствуя, что ничего хорошего и что неприятное предложение связано со мной.

Не отвечая, княгиня прошла к окну и уставилась, словно вид был необычайно вдохновляющий. Понятно, намекает, что дальше разговор пойдёт только на её условиях. Можно было покапризничать и дальше, но я уже окончательно проснулась и поняла, что вернуться к досмотру увлекательного сна не получится, зато стало любопытно узнать, ради чего княгиня примчалась с такой скоростью. А примчалась она наверняка сразу после визита Волкова: судя по часам проспала я всего ничего. Так что я оделась со скоростью, достойной армии: во всяком случае в нормативы уложилась бы точно, если здесь таковые вдруг есть.

— Итак, что хочет Волков? — спросила я, пристраиваясь рядом с Рысьиной, и на всякий случай выглянула в окно: мало ли, вдруг там действительно происходит что-то интересное.

— О чём вы с ним сегодня разговаривали? — вместо ответа спросила она, не отрываясь от статичной картины сада Владимира Викентьевича, в котором, увы, никакой снежной бабы не было.

— О том, что Рысьины задолжали Волковым и что он хочет меня в счёт погашения долга, — вспомнила я. — Но предупреждаю сразу: задолжали вы, пусть он вами и берёт.

Княгиня насмешливо фыркнула, наверняка представив волковскую физиономию при таком встречном предложении. С другой стороны, возможно, при всестороннем обдумывании этот вариант Волковых устроил бы намного больше: вдруг получится слить два клана и тем самым добиться значительных преимуществ? В конце концов, личной жизнью отдельного волковского представителя можно пренебречь ради глобальной цели.

— Строго говоря, задолжала не я, а твой отец, — внезапно помрачнев, ответила Рысьина. — Как ты понимаешь, он при всём желании вернуть долг не сможет, так что долг переходит на тебя.

Говорила она, не отрывая взгляда от целительского сада, в котором не происходило ровным счётом ничего. Наверное, стыдно было смотреть мне в глаза.

— Легко внушить нужное тому, кто ничего не помнит, правда? Но Волков чётко сказал: долг клана, а не моего отца, так что переложить ответственность у вас не получится. Расплачивайтесь за свои долги сами!

Чуть было не бросила, что могли бы подобрать другого жениха Волковой, если уж мой отец так сильно влюбился в мою маму, что никого больше не хотел видеть рядом с собой. Нет, не могли. Тогда бы не было Оленьки. И Николая. И даже Пети, хоть он и вредный молодой человек, но всё же не заслуживает того, чтобы его не было. Нет, что случилось, то случилось.

Княгиня повернулась ко мне. Рот её зло искривился, а глаза зажглись зеленью, не сулящей ничего хорошего собеседнику.

— Ты словно нарочно выводишь меня из себя! — выпалила она. — Волковы считают это долгом клана, с чем я согласилась, хотя твой отец действовал на свой страх и риск, не согласовывая со мной.

— А если бы согласовывал, вы бы его отговорили?

— Я бы помогла провернуть так, что Волковы никогда не догадались бы. Мали иметь нужную информацию, надо ещё уметь ею воспользоваться. Не стоит действовать в одиночку, если можно задействовать силы клана. Но Дмитрий хотел доказать… Впрочем, неважно.

Она недовольно посмотрела, словно я всеми правдами и неправдами пыталась выспросить у неё клановые тайны, лезть в которые у меня не было ни малейшего желания, пусть к ним меня подпихивали, чуть ли не тыкая носом. Пока я успешно уворачивалась, но стоит только проявить заинтересованность или показать слабину — увязну по самые кончики ушей. Вместе с кисточками увязну и уже не вылезу, поскольку Рысьина в плетении паутины куда более натренирована, чем я — в выпутывании из оной. Сейчас явно прозвучал намёк, что дело вовсе не в неудачной помолвке отца и Анны Васильевны, Оленькиной мамы. Но Рысьина зря рассчитывала, что я начну расспрашивать.

— В любом случае долги моего отца — не мои долги. Да вы и сами сказали, что приняли их на себя.

— О боги! — она возвела очи гору. — Что за несносная девчонка? Разве я говорила, что собираюсь заставить тебя выплачивать долги Дмитрия?

— Вы пытаетесь надавить на мою сознательность.

— Нельзя надавить на то, чего нет, — усмехнулась княгиня. — Я просто проясняю ситуацию. Да, у Волковых есть обоснованные требования к нашему роду, но не факт, что мы согласимся с запрашиваемой ценой.