Инвестор. Железо войны (СИ) - Николай Соболев
— Очень просто, сын мой, — мягко улыбнулся Мартинес, — если мужчины отвернулись от Церкви, то женщины ее верная опора. Мы же собираемся защитить детей, не так ли?
Интересные расклады поведал каноник — среди мужчин-пролетариев четыре пятых в церковь не ходили, среди их жен пропорция обратная. То есть больше половины семей имела еще и религиозные мотивы для ссор и скандалов…
«Африканцев» во главе с Франко понаехало гораздо больше, чем Крезен, Баррон и Тенадо — человек десять, уже через минуту я потерялся в именах и фамилиях, тем более, что они не совпадали с присланным заранее списком. Недоразумение это свалили на «шпаков, засевших в министерстве», а я просто обращался «капитан», «полковник» или «майор», поскольку все носили форму. Единственным исключением оказался сам Франко — он фрондировал в гражданском костюме, но его-то я знал, как зовут.
А еще он снял с меня обязанность экскурсовода, осточертевшую мне хуже горькой редьки — каждому, кто приезжал на завод, хотелось получить информацию «из первых рук». За последние месяцы, кроме парагвайцев, турок или чиновников из Мадрида, нас посетило до пятнадцати групп. Франко со товарищи поставили рекорд по численности.
Генерал, к моему удивлению, запомнил почти все, что я ему рассказывал при его визите, и теперь уверенно просвещал сослуживцев, воодушевленно перечисляя характеристики двигателя, трансмиссии, мостов и так далее. Мое присутствие свелось к чисто декоративной функции, редкие пояснения не в счет.
Каждый гость счел обязательным залезть в «Атлантико», несколько продвинутых офицеров даже прокатились на них по заводскому двору, прочие же ограничились бибиканьем. За всем этим мальчишеством неодобрительно наблюдали сторожевые псы, за которых я искренне и долго благодарил Франко.
Наибольшее впечатление произвели грузовики с бронированием, и в группе немедленно завязалась по-испански горячая дискуссия о тактике применения «Атлантов» в Марокко. Сошлись на том, что если поставить в кузов пулемет, может, чего и выйдет, но в тыловом обеспечении грузовик — машина незаменимая.
— Как идут дела на оружейных фабриках, сеньор Грандер? — дернул подбородком Франко.
— Мы провели небольшую реконструкцию, модернизировали станочный парк. Я ожидаю, что фабрики смогут удвоить продукцию.
— А что за новое оружие, над которым работает этот ваш немец? Легкий ручной пулемет?
— О, это даже не предсерийные образцы, все на стадии исследований, проверки концепции и отработки идей.
— Было бы интересно посмотреть, как закончите.
— Вы непременно их увидите, сеньор генерал. А сейчас, сеньоры, приглашаю всех на обед!
Небольшой банкет накрыли в «инженерном» зале столовой, куда мы и проследовали — кто же откажется от перспективы на халяву поесть и выпить?
— ¡Arriba España! — возгласил Франко и его поддержали хором.
Офицеры делились впечатлениями, но самый лучший водитель из них, сделавший аж три круга, после первых тостов поднялся с бокалом в руке.
— Друзья, мы забыли, что сеньор Грандер американец, — он сделал многозначительную паузу и гаркнул: — ¡Viva Estados Unidos!
За Соединенные Штаты выпили с не меньшим энтузиазмом.
А вот после обеда я сел в лужу.
В «либертарно-коммунистическом» цеху дела и так шли к логическому завершению, но я не ожидал, что это произойдет так быстро, драматично и в такой неудачный момент.
Когда я провожал «африканцев», из цеха вывалилась возбужденная толпа орущих друг на друга — рожи красные, всклокоченные, еще минута и начнется драка. В воздухе густо реяли испанские матюки, с упоминанием родни спорщиков, всех сельскохозяйственных животных, а также их разнообразных гибридов.
— Как интересно у вас организована работа, — иронично хмыкнул Франко.
Пришлось выкручиваться:
— Новички. Мы всех собираем в один цех для притирки.
— Но зачем???
— Американская организация труда сильно отличается от испанской, тем более у каждого свой опыт, свои представления. Станок непривычен, инструмент не тот, двигатель должен быть дизельным, а лучше выпускать не машины, а мотоциклы и так далее.
— То есть это вроде курса обучения новобранцев? — перевел на знакомые рельсы один из полковников.
— Именно так.
Скандал у цеха тем временем утих, чему немало способствовало появление охраны и дежурных. Разгоряченные спорщики возвращались на рабочие места, но некоторые двинулись к выходу. Я мысленно выдохнул — только драки на глазах у офицеров нам и не хватало.
— Мне кажется, вы даете им слишком много воли, сеньор Грандер.
— Я предпочитаю, чтобы они обожглись сами, сеньор Франко. Знаете, сколько ребенку не говори, что кофейник или чайник горячие, он все равно хочет попробовать сам. А как попробует, больше и говорить не надо.
Вот так закончился эксперимент с анархическим цехом — часть рабочих наотрез отказалась работать с бывшими товарищами, часть в сердцах расплевалась с профсоюзом, часть вообще уволилась. Вот этих было жальче всего — квалифицированные кадры на дороге не валялись.
Новости произвели удручающее впечатление на Хосе-Буэнавентуру, а вот Махно предполагал именно такой исход. Снова и снова на жуткой смеси испанского с французским с вкраплениями русского и суржика он втолковывал Хосе о необходимости организации и дисциплины. В испанском Нестор заметно продвинулся, в основном, благодаря постоянным беседам с Хосе — тот, как маленький почемучка, «хотел все знать» и атаман изложил ему практически всю историю махновщины в виде устного эпоса.
Помимо Хосе, к Нестору тянулась нескончаемая вереница паломников — слух о его прибытии широко разошелся среди активистов и симпатизантов CNT/FAI, и в санаторий практически ежедневно гоняли автобус с завода.
Анархисты имели неприятное свойство при малейшем попустительстве усаживаться на шею, будто так и надо. Стоило два раза отправить «паломников» на автобусе, как следующие попросту начали вымогать у нас транспорт.
Ситуацию исправил, как ни странно, Серхио, давший отлуп Рикардо. Когда тот привел очередную группу «экскурсантов», которым требовалось вот прямо сейчас, немедленно, увидеть Нестора Ивановича, мой секретарь раздраженно буркнул:
— Ну ты прямо король!
Более обидное для анархиста обзывательство придумать трудно, и Рикардо опешил:
— Это почему?
— А когда в Средние века правители со свитой путешествовали, они очень любили останавливаться на месяц-другой в гостях у вассалов или в монастырях, — ехидно ответил мой секретарь. — И жили там за чужой счет, и так из года в год, словно им обязаны были. Отчего и появилась формула «Моя любезность не должна превращаться в повинность».
Рикардо хмыкнул — так-то он парень вежливый, но с точки зрения активистов, буржуи должны рабочему классу, как земля колхозу. Но аппетиты поумерил, а мы, со своей стороны, сделали рейсы регулярными — утром туда, вечером оттуда. Все равно в санаторий грузы возить надо.
Кроме субботы — в субботу я ездил к Махно сам, в компании Галины и Лены. Девочка училась в школе, мама при ней, жить в санатории не
