Эпоха перемен - Сергей Котов
Ещё одним прямым следствием размолвки с Мирославой было то, что теперь у меня не было доступа к её стационарному компьютеру, на котором она писала курсовые. Я рассчитывал кое-что напечатать для презентации.
Кажется, где-то я читал объявление, что в Москве недавно открылось интернет-кафе, но работать на публике с таким чувствительным материалом не самая удачная идея.
Так что я купил в ближайшем книжном тетрадь со сменными блоками — точно такую же, которую использовал на лекциях, после чего поехал к отцу. На презентации придётся использовать записи, сделанные от руки. Но, может, оно и к лучшему: более естественно выйдет.
До нужного дома на Осенней улице я добрался где-то в районе пяти вечера. Отец обычно возвращался часов в восемь-девять, как он сам говорил. Иногда позже. Но уже на подходе я заметил, что в окнах квартиры горит свет.
Я поднялся на этаж и некоторое время стоял на площадке, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Если бы понял, что забрались грабители — побежал бы к метро звонить отцу, чтобы он уже решал вопросы с милицией и арендодателями.
За дверью послышались шаркающие шаги, и я немного расслабился: грабители точно не будут ходить по квартире в домашних шлёпанцах.
Отец кого-то из друзей или родственников пригласил? Мог бы меня предупредить… хотя он ведь не знал об отгуле. И тут я вспомнил про женский запах, который чувствовал в предыдущий раз. Что ж, похоже, дела зашли дальше, чем я предполагал.
Я нажал кнопку звонка на двери. Снова те же шаги, в этот раз торопливые. Мелькнул свет в глазке, последовала довольно долгая пауза. Потом замок всё-таки начал открываться.
На пороге стояла женщина. На вид лет сорок. Немного полновата, но лицо симпатичное. Добрые серые глаза, русые волосы, уложенные в пучок. Она смотрела на меня чуть испуганно, но с достоинством.
— Саша, я полагаю? — спросила она.
— Да, — кивнул я.
— Меня зовут Людмила Васильевна. Я… — тут она запнулась и покраснела, но потом взяла себя в руки и упрямо закончила фразу: — невеста вашего отца.
— Рад познакомиться, — кивнул я.
Последовала длинная неловкая пауза.
— Ой, да что ж это я… ты проходи, проходи! — спохватилась Людмила и отступила в сторону, открывая проход в квартиру.
— Спасибо, — кивнул я и зашёл внутрь.
Я разулся, помыл руки, потом зашёл на кухню. Людмила, судя по всему, недавно начала готовить ужин и после моего появления постаралась изобразить какое-то подобие порядка на столе. Васька с урчанием тёрся возле её ног, выпрашивая чего-нибудь вкусненького.
— Получается, батя уже предложение сделал? — спросил я.
Людмила отрегулировала огонь под одной из конфорок, потом спросила:
— Да, как-то быстро получилось, даже неловко немного… Саша, ты чай будешь, может, пока? А то ужин где-то через час будет.
— Спасибо, — кивнул я. — Не откажусь. Мне поработать надо будет немного, поэтому я в комнату пойду, мешать не буду, ладно?
— Да ты и не мешаешь! Наоборот… вот, всё хотела познакомиться, а Серёжа всё потом, да потом… а вот оно и само случилось, — она улыбнулась.
— Ну, вот и познакомились, — я улыбнулся в ответ.
— Получается, так… — немного растерянно сказала Людмила.
Я пошёл в комнату, сел за стол, достал тетрадь для записей и начал думать.
Через несколько минут Людмила принесла кружку с горячим чаем и отдельно, на тарелочке, ватрушку. Похоже, домашнюю — значит, она и выпечкой недавно занималась.
Что ж, за отца оставалось только порадоваться. Похоже, в этот раз женщину он себе выбирал вполне осознанно, твёрдо понимая, чего хочет…
Я постарался смоделировать будущий разговор, мысленно отвечая на самые каверзные вопросы и подготовил на них ответы. С учётом специфики времени, разумеется.
Ответы я расписал по темам, после чего отсортировал листки, чтобы ими было удобнее пользоваться.
Как раз в тот момент, когда я изучал уже готовые записи, щёлкнул замок в двери. Пришёл отец. Увидев меня, он замер на секунду, но потом поглядел мне в глаза и понял, что всё в порядке. Улыбнулся и облегчённо вздохнул.
— Хотел познакомить вас в нормальной обстановке. В ресторане, там… думал столик заказать на выходные, — будто бы извиняясь сказал отец. — А ты вон какой шустрый! Надолго в увольнение?
— До выходных, — ответил я.
— Вот у вас жизнь военная! — улыбнулся отец. — В моё время такое и представить нельзя было.
— Особые обстоятельства, — ответил я.
— Ночевать здесь будешь?
— Не охота в казарму… — признался я.
— Конечно. Саш, это твой дом, так и будет дальше, — заверил меня отец.
Хотя, разумеется, я понимал, что гостеприимством злоупотреблять не следует, если хочу сохранить хорошие отношения. Это уже не мой дом, пускай отцу и комфортнее думать иначе. Но я-то понимал, что у них с Людмилой начинается совсем другая история…
— Завтра я в городе буду, а в воскресенье у меня важная встреча, — продолжал я. — потом сразу в универ поеду. Так что две ночи всего, хорошо, пап?
— Сашка, да сказал же уже! — папа всплеснул руками.
В этот момент из кухни вышел Васька и направился к отцу, на ходу жалуясь на то, что Людмила дала ему несправедливо мало лакомства.
Отец прежде, чем разуться, наклонился и погладил кота по голове. А я вернулся в комнату.
Вскоре меня позвали на ужин. Борщ ожидаемо оказался очень вкусным.
Людмила оказалась учителем младших классов. И я думаю, что детишкам, которых она учила — очень повезло. Она была умной, интеллигентной, правильной во всех отношениях.
У неё была дочка, которая год назад выиграла грант и улетела учиться в Штаты. Муж, который когда-то работал пожарным, спился и умер в девяносто пятом. От него осталась двухкомнатная квартира, которую Валентина сдавала, а сама жила в съёмной комнате у знакомых, чтобы были деньги для дочери. В целом, обычная история семьи для девяностых.
Удивительно только, что Людмила не озлобилась, а наоборот сохранила какую-то трепетную способность к созданию и поддержанию семейного уюта.
В субботу я хотел пройтись по городу, но денёк выдался морозным, много не нагуляешься. Разве что до «Горбушки» я всё же решился проехать, благо не далеко, и ветка прямая. Посмотрел на развалы с пиратскими кассетами, потолкался среди развалов с одеждой, но так и не нашёл ничего интересного для себя.
Хотелось позвонить Мирославе, но я себя
