Венсеремос! - Николай Соболев
Десантники практически мгновенно открыли бешеный огонь по тому месту, откуда тянулись дымные трассы. Вася выругался сквозь зубы — оставалось надеяться, что гранатометчики успели после залпа упасть в укрытия, но тут грохнул сдвоенный разрыв. Надсадно воя двигателем, захлебнулся и окутался огнем нарезавший круги в воздухе вертолет, Вася успел увидеть, как из него выпрыгнул бортстрелок в горящем комбинезоне. На земле уже полыхала вторая машина, десяток котиков рванул вперед, к более удобной ложбинке, пока сзади разворачивали пулеметы. Стрекотали М16, несколько раз бумкнули гранатометы М79, два вертолета, дав выпрыгнуть последним бойцам, с виража пошли в сторону гор.
Хоакин подмигнул Васе — оттуда загрохотали два пулемета, которые касик требовал оставить в строю, а кубинец все-таки заныкал для засады на гребне.
Оттуда же, с запада вынырнули три палубных бомбардировщика и четко, как на учениях, вывалили свой груз на пустую территорию школы, развернулись и ушли на запад.
— Коко, беглым, три мины, огонь! — снова скомандовал в «моторолку» Вася.
Над головой противно засвистело, среди оставшихся целыми вертолетов вспухли облака взрывов и заскрежетали по металлу осколки. Затарахтел американский пулемет, ему ответили герильерос, снова мягко бахнули гранатометы котиков, над правым флангом засады встали пять или шесть разрывов.
Пальба все разгоралась, а Вася, сжав зубы, ждал, когда поливавшая землю из двух пулеметов вертушка выйдет на удобный курс, и когда противник окончательно разберется по сторонам и обозначит себя — мин у партизан не так чтобы много и бить лучше не по площадям, а в нужное место. Один из уцелевших вертолетов попытался взлететь, но его лобовое стекло покрылось сеткой трещин и он грузно ткнулся обратно в землю.
— Коко, ориентир три, вправо двадцать, пулемет!
Снова засвистело и заныло, упала с неба смерть и американский пулемет замолк. Но с неба все сыпались пули и подбирались все ближе — стрелки нащупали минометную батарею.
— Дино, сбей его!!!
— Попробуем.
Тянуло внизу живота, тянулось время, бумкали минометы и грохотали пулеметы, вертолет поливал огнем, давая прижатым к земле «котикам» развернутся, но наконец батарея Дино ахнула всего пятью гранатами…
«Наверное, остальные убиты» — отрешенно подумал касик, наблюдая, как три дымные трассы проходят впритирочку к цели, но мимо, мимо…
А вот две последние воткнулись — одна под винт, вторая прямо в кабину и вертолет, цепляясь за воздух винтом, рухнул прямо на американцев. Вася выдохнул, скомандовал минометчикам, но тут совсем рядом жахнула граната из подствольника…
Проморгавшись и отплевавшись, Вася понял, что левая рука не работает и что сжимающий голову Хоакин контужен… Но стрельба со стороны десанта становилась все реже, а минометчики пристрелялись сами. Вася переполз в сторону и снова взялся за рацию:
— Катари, давай!
Загрохотали пулеметы резерва, заставляя американцев вжаться в землю между трех горящих вертолетов.
— Венсеремос, ребята! Мочи козлов!
Через полчаса с левой рукой на перевязи и опираясь на АКМ, Вася добрел до уцелевших американцев — раненым оказывали помощь, целых сгоняли в кучу под фотоаппараты, чтоб было что предъявить мировой прессе.
У стенки штабного домика лежали двое забинтованных американцев и Вася, будто споткнувшись, встал перед ними. Капитан и сержант, капитан и сержант… Ну конечно!
— Капитан Фрике и сержант Райнольдс, я не ошибаюсь?
Оба вытаращились на касика.
— Я же говорил, это не ваша земля, вам тут делать нечего
Скандал с высадкой американцев в независимом государстве в дополнение к ядерному шантажу сыграл на все сто — началась эвакуация граждан США из Латинской Америки. Да, потом Штаты будут пытаться влиять через свои финансовые инструменты, но без полевой агентуры на местах эффективность их воздействия упадет в разы. Да, потом они могут дознаться, что это был чистой воды блеф, но все равно останется мыслишка — а вдруг бомба, а то и две, действительно есть? И под это дело штаб решил создать несколько сильно засекреченных «ядерных хранилищ» — пусть ищут.
Решение это приняли на Касигуаче, где собрались отпраздновать тяжело давшуюся победу. Несмотря на полный разгром десанта, герильерос потеряли почти пятьдесят человек убитыми и ранеными, не считая полностью разбомбленной школы и прочих материальных потерь.
После бани все молчком сидели вокруг врытого в землю стола с простой едой кечуа и тихо перекидывались словами.
— Чили вчера присоединилась к Андскому пакту. Конгресс будет голосовать по плану «Инка» через неделю, но наверняка утвердит, Таруда они утвердили без вопросов, — Габриэль вытащил сигарету из пачки, помял и отложил ее.
— Насчет заговора ничего не слышно? — вяло спросил Вася.
— Половину высшего командования Таруд сразу же отправил в отставку, «за нерешительность при подавлении мятежа». Шнайдер поддержал. А, еще в Сантьяго сейчас японская делегация, желают договор на поставки меди с фиксированными ценами. И большой съезд теологов освобождения к Рождеству.
— Большой? — вспомнил Вася съезд в Кочабамбе.
— Человек двести.
Здорово. Это было здорово. По всему миру большим экраном шло «Последнее слово», в Штатах ширились протесты против Вьетнама, в Италии и ФРГ — против НАТО, американских баз и собственных правительств. Левые напирали по всему миру, от Филиппин до Франции, за этими громкими событиями почти незамеченными проскочили сообщения о казни Менгеле в Израиле и трех бывших эсэсовцев в СССР, а также договор, подписанный Пероном и Каддафи.
— Хорошо, — счастливо зажмурился Вася. — Что там у нас дальше по плану? Устроить безоблачное небо над всей Колумбией?
Осень 1980, Аргентина
В Кордобу сеньор Максимо Торрелио приезжал часто, ведь именно отсюда начала расти знаменитая на всю Латинскую Америку сеть «У падриньо» — демократичное место для утреннего кофе, дневных эмпланадос-салтений, обстоятельных разговоров за вечерним мате… Вышло так, а вовсе не семейный ресторанчик, о котором мечталось поначалу, зато в каждом крупном городе (а в Аргентине даже и в мелких) обязательно нашлась бы вывеска с подмигивающим усатым толстячком.
Здесь, в самом первой забегаловке, отмечали победу Перона на выборах, причем так, что Торрелио серьезно опасался за целостность здания — от песен и здравиц вздрагивали не только стекла, но и стены. Да и сам он трясся, что новенькое заведение разгромят в первую же неделю — на всех протестах, демонстрациях и кувырках последних месяцев сеньор Максимо заработал наконец-то на давно присмотренный собственный домик и даже на новое оборудование!
Вот и сейчас он не удержался и еще раз погладил потускневший за десять лет хром прилавка и поглядел на стену, где с тех дней так и висели три портрета — Сан-Мартина, Перона и Че Гевары. Торрелио
