Рожденные в СССР. Прорыв - Ал Коруд
Наверное, стороны были изумительно наблюдать, что творится в черном блестящем лимузине. Такие сейчас у всех оказались выражения на лицах, сменившиеся гримасами смеха. Народ оттаял и стал вести себя проще.
— И как там с девками в будущем?
— Нормально. Все такое же. Вдоль, а не поперек.
— А если серьезно?
— Феминизм окончательно победил. Есть движение фемок, что ненавидит мужиков классовой нелюбовью. Называет их ходячими спермобаками и считает, что без мужчин можно прожитью. Есть и откровенные карьеристки, ну здесь у вас тоже не без этого. Такое явление, как яжмамки, у них свет в окошке их пиздюки малолетние. Остальных людей для них совсем нет, как и культуры общения. Ну есть еще блондинки, что ждут богатых папиков.
Как ни странно, но наименования из будущего здесь понимали. Схватывали, так сказать, на лету. Или некоторые явлением имели место быть и в этой действительности. Пусть и не так ярко выражены. В какой-то момент водитель и наверняка офицер КГБ не выдержал и жалобным тоном спросил:
— Нормальные девки хоть остались?
— Куда без них? Найти можно, — вздохнул Семен, вспомнив о семье. Эту мысль он старался засунуть куда подальше. Все равно стенать по прошлому без толку. В будущем он однозначно помер. Это бывает. — В моде сред девушек разных возрастов накладные ресницы, ногти, накачанные силиконом губы и сиськи. Можно вставить любого размера, а также попу накачать.
— Как это? — знаменитая выдержка Медведева снова дала трещину.
— Пластик в титьки вставляют, чтобы они больше казались. И торчали, как у молодых. У нас сорокалеток, бывает от молодых девок уже не отличишь.
— Дурдом.
— Вот и я о том же!
Майор также не преминул поинтересоваться:
— Мужики тоже туда что-то вставляют?
— Знаешь, как-то не задавался вопросом, потому не скажу, — с самым серьезным тоном ответил ему Ракитин. Салон автомобиля снова сотрясся от хохота.
Так они и вышли из машины, смахивая слезы с глаз и стараясь придать лицам серьезный вид. Дачный участок советского вождя показался Семену излишне простоватым. Ландшафтный дизайн вроде много не стоит? Чтобы красиво благоустроить дачу советского вождя. Нет спецов или мозгов? Да ладно, все равно Ильич здесь ненадолго. Кстати, а где он сам? Медведев показал кивком голову в сторону идущей от леса дорожки. Ракитин тут же повернулся. А внушает! Чуть выше среднего роста, но кажется крупнее. Добродушное лицо такое же, как на многочисленных снимках. Обаятельный человек наш дорогой Ильич. Харизмы у него не отнимешь!
— Здравствуйте, здравствуйте! Заждались мы нашего проходимца темпорального.
Решил блеснуть эрудицией Генсек. Ладонь вождя была крепка и тепла.
— И вам не хворать, Леонид Ильич.
Брежнев некоторое время рассматривал Семена:
— А по виду и не скажешь, что ты в возрасте. Что же такого природа намудрила? Остальные ваши также молоды и свежи. Аж завидно становится! Ладно, пойдем, прогуляемся. Погода сегодня больно уж хороша. Потом отобедаем. Ты ведь никуда не торопишься?
— Да нет, в общем.
Семен в ответ также улыбнулся, вызвав заметную симпатию у Ильича. Брежнев кивнул телохранителям и мягко, но неумолимо взял Ракитина под руку, потащив к деревьям.
— Люблю по лесу прогуляться. Хорошо думается.
— Солидарен.
— Вижу, что не смущаешься и это хорошо. Не люблю мэкающих и суетящихся. Значит, разговор у нас с тобой сложится.
— Надеюсь, что да.
— Ну что, тогда сначала о деле. С Андроповым все прошло нехорошо, но ты уже в курсе.
— Не совсем. Информации дали мало. Что на пленуме произошло, Леонид Ильич?
Генсек на секунду остановился:
— Кое-что произошло. Некоторые товарищи проявили себя крайне нехорошо. Нарушили обязательства. Но в целом нашу линию народ поддержал. Пленум закончился на положительной ноте. В Политбюро также изменения. Давно пора было… Ну ты сам все узнаешь.
— Что-то темните, Леонид Ильич.
Брежнев уставился Ракитину прямо в глаза:
— Как ты смотришь на то, чтобы возглавить группу моих советников по стратегическому развитию страны?
У Семена перехватило дыхание. Не каждый день тебе предлагают такую серьезную должность. Он уже догадался, что за этим скромным названием на самом деле стоит. Кто, интересно, эту мысль вложив голову вождя?
— А как же служба? Вдруг в ГРУ захотят меня дернуть?
— Я им дерну! По службе решим, не беспокойся, — Брежнев вскинулся. — Она тебе, вообще, нужна?
Ракитин задумался:
— Пожалуй, в свете ваших предложений нет. Это ведь будет официальная работа?
— Конечно! Оклад, премии, льготы.
— Паек и отдел в ГУМе.
Генсек снова остановился и повернулся к попаданцу. Его нахмуренное лицо так контрастировало с тем, как вождь его встречал:
— Ну, ты и так все знаешь. Что же тогда дурачка корчишь? Хочешь жить в коммуналке на одну зарплату?
— Извините, Леонид Ильич, занесло.
— То-то!
— Но все-таки хотелось бы, чтобы у советских людей были свои отделы в ГУМах. Иначе зачем это все?
Брежнев дернулся и собирался поучить Семен уму-разуму, но тут же передумал, вспомнив описания потребительского чуда в будущем. Лишь буркнул:
— Будет время, сделаем. Для того перемены и были задуманы. Но все сразу не бывает.
— Да я понимаю, Леонид Ильич. Но хотя бы советских женщин прилично оденьте. Это же тихий ужас — здешнее белье! Неужели русские бабы хуже каких-то там англичанок или бельгиек? За что мы сражались, чтобы наши жены и дочери ходили в обносках?
Генсек от неожиданности разинут рот, внимательно изучая лицо попаданца. Но тот явно не подшучивал над вождем. Брежнев старчески пошамкал ртом и поинтересовался:
— И когда ты успел это белье на наших женках осмотреть?
— Так мы это, парни шустрые.
Генеральный секретарь повернулся и с плохо скрываемой улыбкой двинулся дальше.
— А мне докладывали — сидит на жопе ровно под замком.
— Так нет таких крепостей, Леонид Ильич, что не могли бы взять большевики!
Вот сейчас товарищ Брежнев встал надолго, никак не мог прекратить смеяться.
Вытерев платком лицо, он добродушно проговорил:
— Мне докладывали, что ты еще тот…несерьезный человек. Но, наверное, уж лучше так, чем в маразме. Люблю веселых! А по бабским шмоткам мы подумаем. Сам понимаешь, в Политбюро этим вопросом интересуются меньше всего. Так что твой взгляд со стороны ценен. Для того и хочу тебя в советники.
— А чего там думать, Леонид Ильич? Я уже нашел столько легких денег на Западе, что нам хватит на несколько заводов. Мы еще экспортировать свои лифчики начнем. Конечно же, красные, революционные! И неплохо бы еще разных там вещей по женским надобностям наделать.
Брежнев неспешно шагал по аллее, не обращая внимания на идущих поодаль личников.
— Правильно мыслишь, Семен Степанович. Нам! За это ценю! Так что возражения не принимаю — возглавишь группу.
— Да я и не против. А кто в ней еще будет? Наши из будущего?
— И ваши, и наши. Там уже распределите обязанности. Аналитиков из ГРУ и ЦэКа привлечем. Не спорь, на Старой площади тоже не дураки сидят. Такой страной ворочать, не мешки таскать.
Ракитин нахмурил брови, но согласился. Без знания здешней обстановки думать о нужных переменах будет сложно.
— Готов хоть завтра начать.
— Сегодня, после обеда. Твои вещи уже везут.
— Так, а ноутбук?
— Ваши ЭВМ все там будут. Целый санаторий вам выделили под Москвой. Уже рядом начали здание научно-исследовательского института строить. В план на следующий год внесли задним числом. Косыгин настоял.
Ракитин шел рядом с руководителем второй сверхдержавы мира и размышлял. Новости, полученные от Брежнева, были на самом деле сногсшибательными. За него уже все решили, но он согласен. Надо же как-то устраиваться в этом мире. И честно признаться, пережить возвращение в более просто устроенное прошлое при таком раскладе ему будет проще. Да и пользы он принесет в руководстве больше. Тем более, изучив систему изнутри. А она несовершенна и порочна. Решено! Он станет серым кардиналом.
За обедом они снова разговорились. На нем присутствовала лишь семья Генсека и личник Владимир Медведев, а блюда подавала сама Виктория Петровна. Еда была простой — борщ, отбивные, овощной салат и несладкий морс. Семен аппетит нагулял и поэтому наминал все подряд, вызывая одобряющие возгласы Леонида Ильича, который старался соблюдать диету и вздохи Виктории Петровны, женщины простой и тихой. Она с любопытством поглядывала на человека из будущего.
— Вас там в капитализме, небось, одной химозой кормят? — причитала жена советского
