Фармацевт - Александр Юрьевич Санфиров
Еще больше оно скисло, когда в училище я встретил в коридоре директора.
Тот, заведя меня в свой кабинет, сразу наехал с претензиями, что в Ленинской комнате за июнь так ничего и не было сделано. Мои робкие намеки, что ни красок, ни кистей и прочих расходных материалов я так и не увидел, были проигнорированы. От дальнейшей накачки меня спасло появление Светлова. Тот, вникнув в тему, сразу встал на мою защиту.
— Ты, Игнатьич, парня не ругай. Он ни в чем не виноват. Ты, почему не проконтролировал, чем твоя завхоз занимается? Баба в упор обнаглела, считает, что ей лучше, чем директору знать, на что тратить деньги. Я тебе уже не раз говорил, увольняй её на хер!
Москальченко, кинув обеспокоенный взгляд на секретаршу, обратился ко мне.
— Гребнев, свободен до августа, но первого числа, чтобы, как штык явился в училище. Задачу привести в божеский вид Ленинскую комнату никто не отменял. Все понятно?
— Так точно, — лихо отозвался я и выскочил из кабинета, пока директору не пришла в голову еще какая-нибудь идея.
Закрывая дверь за собой, услышал голос Светлова.
— Витя, подожди меня, надо бы кое-что обсудить.
Ждать пришлось долго, почти полчаса. Но так, как речь должна была пойти о мебели, пришлось запастись терпением.
Наконец, дверь кабинета распахнулась.
— Да пошел ты!… — раздался оттуда голос Светлова.
Что в ответ крикнул директор, я не расслышал, потому, что полковник-столяр, выйдя в коридор, захлопнул дверь так, что стены задрожали, а с косяков поднялась пыль.
— Не боишься, Григорий Иванович, так с директором разговаривать? — спросил я, когда мы спустились в подвал. — Пожалуй, он тебя раньше завхоза уволит.
— Не уволит, — проворчал Светлов, — Никуда не денется. Ему еще мебель на даче требуется, так, что потерпит. У тебя, я так понимаю, появилось свободное время, может, разберемся с карельской березой?
Тут он хмыкнул.
— Слышал, как Игнатьич ляпнул, мол, в божеский вид надо Ленинскую комнату привести? Это же надо такое сказать, хе-хе!
— Слышал, — нехотя ответил я, подумав:
-Нет, точно, Светлов в контрразведке работал. Без провокационных вопросов ни один разговор у него не обходится. Привычка- вторая натура.
Ехидно улыбнувшись, как будто поняв мои мысли, Григорий Иванович сменил тему разговора.
— В общем, я тут просмотрел твои эскизы, прикинул, сколько материала понадобится. Большую часть уже подобрал. На фабрику твои березовые чураки закинул. Их уже замочили. В ближайшие дни обещали на шпон распустить.
Но, все-таки придется мне в твоей квартире побывать. Большая часть мебели планируется встроенной, поэтому размеры я сам перемеряю, ты уж не обижайся, а то придется, потом по месту подгонять, лишней работой заниматься.
-Так в чем проблема? — удивился я. — Давайте сейчас и сходим. Быстрей начнём, быстрей сделаем.
— Действительно, — Григорий Иванович почесал поредевший от волос затылок. — Только не сходим, а съездим.
Через пятнадцать минут мы с ним ехали в сторону дома в потрепанном, видавшем виде 69 газоне.
— Хорошая машина, — похвалил я на всякий случай этот драндулет. Видимо, сделал это зря, потому, что до самого дома Светлов, рассказывал мне на какой классной машине мы ездим, перемежая рассказ комментариями, как он доставал то одну, то другую дефицитную запчасть. О том, как он ухитрился списать себе военную машину в приличном состоянии, тем не менее, не сказал ни слова.
— А что ничего себе квартирка, — сказал он, обозревая мои « хоромины».
-Клопов только у тебя многовато, — заметил он, когда мы отодвинули диван от стены. Задняя, фанерная стенка дивана была усеяна следами жизнедеятельности этих насекомых.
— Нет у нас клопов, всех вывели давно, — ответил я. — Только следы от них и остались, а мебели этой хрен знает сколько лет. Её бабушка из барака привезла.
-Ага. Ага, — скептически покивал Светлов. — Ты, парень, даже не представляешь своего везения. Я после войны с женой пятнадцать лет по офицерским общежитиям скитался. Такую квартирку и мебель и сейчас мои сослуживцы за счастье бы посчитали.
После того, как мы измерили все, что нуждалось в измерении, я предложил полковнику перекусить.
— Нет, — решительно отказался тот. — Перекус отменяется, супружница дома с ужином дожидается. А вот коньячку мы сейчас с тобой дерябнем.
Я не успел возразить, как он успокаивающе махнул рукой.
— Да не дергайся, я тебе чисто символически налью, пять капель. Неужели думаешь, я юнца спаивать начну? — укоризненно добавил он.
И действительно, мне в рюмку собутыльник плеснул янтарную жидкость, только чтобы закрыть донышко.
— Григорий Иванович, а если ГАИ вас остановит? — спросил я, когда тот налил себе вторую стопку.
— ГАИ меня не остановит, — заявил Светлов, но пить больше не стал.
До этого дня я и не подозревал, что у полковника имеется такой вездеход. Так, что мысли о волокуше, на которой нужно будет тащить березовые чураки километров пять по лесных буеракам, я отставил в сторону и решил задействовать другой вариант.
— Григорий Иванович, вы в Марциальных Водах бывали? — спросил .
— Был как-то раз, — сморщившись, ответит тот. — Жена уговорила, поедем, мол, попробуем водичку, говорят, она на почки хорошо действует.
— Ну, и как, подействовала?
— - Ну, и гадость! Как вспомню, до сих пор во рту противно, — с чувством сообщил полковник. — А чего ты о них вспомнил?
— Знаю одно место за Габозером, где можно спилить пару берез. Только без машины там делать нечего, — признался я. — На вашем газике мы туда без труда доберемся.
Видимо, Григорию Ивановичу позарез была нужен этот материал, потому, что он без лишних разговоров согласился поехать со мной, Тем более, как он только что заявил, ГАИ его не останавливает.
— Короче, Витек, ты мне через часик- полтора позвони мне домой из автомата. Я попытаюсь договориться с Москальченко об отгуле на завтра. Если получится, мы завтра с утреца и отправимся на делянку, — с энтузиазмом вещал он мне, прощаясь у дверей.
— Ну, вот и будет чем завтра заняться, — говорил я сам себе. — А то переживал, что дел не хватает.
Как ни странно, наша поездка прошла без сучка и задоринки. Березы росли в каменистом распадке, там же, где и в другой моей жизни.
Погрузив, распиленные на чураки, стволы в машину, мы накрыли их, на всякий случай, брезентом и отправились в обратный путь.
Никакие гаишники к нам не приставали.
- Надо же, — мысленно говорил я себе. — В прошлой жизни, близко ничего подобного не совершал. А тут на тебе, расхитителем народной собственности заделался.
Зато мой подельник угрызениями совести
