Апостат - Михаил Злобин
В таком порядке мы покинули пределы центрального района Махи и вошли в торговый квартал. Здесь история повторилась практически с точностью. Многочисленные прохожие, которые должны были встречать ночь в своих мягких кроватях, увязывались за нами, заваливая со всех сторон наш отряд благими пожеланиями. Они не имели понятия куда и зачем мы идем, но определенно чувствовали нашу решимость и жажду. Жажду, которую невозможно утолить ни вином, ни водой. Ту, которую можно только притупить на короткий миг, омываясь в водопадах чужой крови.
Вот кто-то швырнул нам под ноги цветок с насыщенно-красным бутоном. В бесцветности моего демонического зрения он выделялся так же явно, как костер в темноте полярной ночи. А следом за ним полетел второй. А мы с Кровавыми Вестниками все шли, грохотом металла и набатом сплоченного марша извещая врага о своем недобром намерении. Мы – глас Алого Завета. И мы идем заявить о себе.
Люди подхватили идею, и принялись усыпать наш путь неведомо откуда взявшимися цветами. И в отличие от изнеженных обитателей первого кольца, траурная процессия здешних жителей, тоже заочно нас похоронивших, не отставала до самого пригорода. Только там их остановили дежурившие солдаты и развернули обратно, не позволяя приближаться к подвергающимся непрестанному обстрелу стенам.
Оставшись без сопровождения, мы с орденцами выскочили из наполовину приоткрывшихся створок ворот, и заспешили по опустевшим трущобам Махи. То тут, то там, мне на глаза попадались ничтожнейшие искорки чужих жизней, прячущихся где-то в недрах лабиринта кривых грязных улочек. Преступники, бродяги, сумасшедшие, патологические упрямцы – в общем, все те, кто не смог или не захотел воспользоваться щедрым предложением городского совета переждать острую фазу осады под защитой монументальных стен. Те, кто остался в своих домах, чтобы играть со смертью в прятки.
Сейчас пустующий пригород выглядел даже не городом-призраком, а настоящим чистилищем, где время застыло, пожранное всепоглощающей пустотой. Зияющие провалы черных окон, покосившиеся ставни, скрипящие под редкими порывами ветра, и завалившиеся прямо на землю заборы. Олицетворение упадка, разрухи и запущенности. Так вполне могла бы выглядеть и моя душа.
Наш отряд осторожно обходил все ловушки, подготовленные для наступающих, и через некоторое время вышел к остывшим пепелищам, оставшимся после попыток имперцев сжечь постройки. Несмотря на то, что ближайший огонек чужой души виднелся от нас на расстоянии полутысячи шагов, мы шли предельно осторожно и тихо, насколько это было возможно. Жгучая сила Анима Игнис делала тяжесть доспехов на плечах практически незаметной, но скрежет металлических пластин и звяканье кольчужных колец разносились в ночи достаточно далеко. И если б не круглосуточно работающие осадные расчеты, виртуозно бомбардирующие стены Махи даже в темноте, то наше приближение, наверное, давно бы уже заметили.
Первых жертв для наших клинков я выбрал достаточно быстро. Малочисленная группа вражеских легионеров расположилась в густом подлеске, на достаточно большом отдалении от основных сил. Возможно, уставшие от безделья солдаты решили сбежать из лагеря, чтобы хлебнуть дешевого вина. А может это был специально выставленный караул. Собственно, нас это особо не волновало. Мы нуждались в информации о пленниках, а ночь слишком коротка, чтобы успеть осуществить все задуманное. Потому действовали Вестники быстро и жестко.
Кучку имперских растяп, которые, судя по разговорам, были полностью убеждены в своей безопасности, мы окружили плотным кольцом, не вызвав с их стороны никаких подозрений. Легионеры, как оказалось, в самом деле хлестали какое-то пойло из бурдюка, передавая его из рук в руки, и грелись возле разведенного в глубокой яме костерка. Они коротали время за разговорами о слабости и малодушии защитников Махи, что сидят в своей норе и боятся сунуться за пределы своих стен. На небольшой полянке, облюбованной врагом, я появился как раз в тот момент, когда один из этих горе-вояк объявил, что готов в одиночку выйти против десятка таких трусливых крыс.
– Тогда возрадуйся, ибо небо услышало твои слова! – насмешливо фыркнул я, выходя из темноты в пятно слабого трепещущего света.
Заслышав чужой голос, десяток имперцев вскочил с земли, путаясь в собственных ногах и перевязях с оружием. Однако стоило им только разглядеть наши багровые доспехи и медальоны в форме крылатых капель, как солдаты испуганно замерли, растеряв весь свой боевой задор. По-моему, большинство из них боялись даже дышать.
– А… А… Алый Завет… – дрожащим голоском пробормотал один из противников, и я, отлично видящий в темноте, заметил, как напитываются влагой его штаны.
Короткий жест моим последователям, и все легионеры оказались жестко втоптаны в землю. Жрецы новой веры совсем не церемонились, и спеленали врага за считанные секунды, вдавив каждому между лопаток по латному наколеннику.
– Меня интересуют пленники, попавшие к вам в руки прошлой ночью, – без длинных предисловий объяснил я причину своего визита вежливости.
Однако, судя по всему, моих манер и учтивости никто не оценил, потому что воины пугливо косились на моих Кровавых Вестников, но молчали.
– Хорошо, давайте немного ускорим процесс…
Кивнув одному из храмовников, я хладнокровно проследил за тем, как он голыми руками в несколько оборотов откручивает голову тому самому смельчаку, что обмочил штаны. Хруст и влажное чавканье разнеслось по поляне, и соратники бедолаги, когда увидели, как приземлилась в костер окровавленная черепушка их товарища, принялись брыкаться и дергаться. Впрочем, силенок против моих камбионов им явно не хватало, а потому этот демарш оказался задавлен довольно быстро.
– Где. Пленники? – раздельно повторил я вопрос, рассматривая бледные лица сквозь прорезь своего шлема.
– Мы… они… мы… – залепетал было один из легионеров, но почему-то испуганно замолчал.
У меня не оставалось времени, чтобы заниматься этими заигрываниями. Поэтому я подал еще один знак, и вторая оторванная голова в сопровождение шипения и целого снопа искр залетела в яму с огнем.
На маленькой полянке запахло горелой плотью и страхом. Только сейчас солдаты Иилия начали понимать, в какой крутой переплет они угодили. Безмолвные и неподвижные фигуры Вестников давили на психику людям, словно многокилометровая толща воды. И с большим запозданием к смертным пришло осознание, что они целиком и полностью находятся в моей власти…
– Не заставляйте меня повторять много раз, – предостерег я имперцев. – Я от этого начинаю
