Внук Петра Великого - Олеся Шеллина
Как раз закончились ремонтные работы, на сегодня сделано было достаточно, да и шуметь в то время, когда наступала темнота, во дворце не рекомендовалось, поэтому работники уже свернули свою работу, чтобы вернуться к ней завтра. Я шел по полутемным коридорам, сменяющимся анфиладами комнат, освещая себе путь зажженными свечами, вставленными в канделябр. Возле приоткрытой двери одной из комнат я остановился, заглядывая внутрь, привлеченный светом, пробивающимся сквозь щель в двери.
В маленькой уютной гостиной, забравшись с ногами в кресло, хотя я так и не понял, как ей удалось это сделать в пышном платье, сидела Анна Татищева и читала книгу, лежащую у нее на коленях. Время от времени она отрывала взгляд от страницы, и смотрела вдаль, словно пыталась увидеть то, о чем только что прочла.
– Интересно? – девушка вздрогнула и повернулась ко мне. Промелькнувший сначала на ее милом личике испуг быстро сменился узнаванием, и она попыталась было вскочить, чтобы приветствовать меня реверансом, но я поднялся руку и покачал головой, призывая ее оставаться в кресле. Поставив канделябр на стол, я подтащил второе кресло поближе, сел в него, чтобы не нависать над Аней, и снова спросил. – Что читаете?
– «Путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей», предположительно некоего Ричарда Симпсона, – ответила она и улыбнулась. Я протянул руку, в которую Аня тут же вложила книгу. Так и есть, написана она была на английском. Вернув книгу девушке, я задумчиво произнес.
– Ричард Симпсон? Вот как. Почему-то я думал, что эти путешествия написал Джонатан Свифт. Ну да ладно, возможно, мистер Свифт просто хотел остаться неузнанным и писал под псевдонимом. Так как, интересно? – Аня смотрела на меня странным серьезным взглядом, словно видела впервые и теперь старательно изучала.
– Да, ваше высочество, мне очень нравится, – наконец, ответила она. – Эта книга очень… едкая.
– Весьма точное определение, – я улыбнулся. – Она сатирическая. Высмеивает пороки общества, в частности власть имущих. Правда, мне кажется, что мистер Свифт зря старается.
– Почему вы так думаете, ваше высочество? – Аня продолжала оставаться серьезной.
– Да потому что люди не меняются, – я пожал плечами. – Еще в те времена, когда люди жили племенами в пещерах, существовало неравенство: у кого-то было больше мяса, шкур мамонтов и красивых женщин, а кто-то довольствовался объедками. Так было всегда и так будет, потому что люди не меняются.
– Откуда у вас такие странные идеи про людей, живущих в пещерах? – она искренне удивилась, во все глаза глядя на меня, а мне, в который раз, захотелось самого себя пнуть.
– Ну как же, это ведь описано во всех легендах о Прометее. Он принес людям огонь, а они в это время жили в пещерах, – она нахмурилась, видимо пытаясь вспомнить нечто подобное.
– У вас весьма богатое воображение, ваше высочество, – наконец, Аня слабо улыбнулась.
– А то, – я натянуто рассмеялся. – Так и вижу человека, только что лишившегося райских кущ: «обрывок шкуры мамонта, вокруг могучей талии, подмышкой каменный топор, а в руке копье», – Господи, что я несу? Немедленно заткнись, кретин, пока не наговорил себе на костер. Нужно срочно менять тему, пока меня не занесло. – А почему вы все еще здесь, Анна Алексеевна? Это как-то неправильно, не находите?
– Я думала, что вы знаете, ваше высочество, – теперь в ее взгляде ясно читалось изумление.
– Знаю, что?
– Мой отец назначен генерал-полицмейстером, и он решил лично присутствовать при восстановлении поврежденного огнем крыла. Ее величество Елизавета Петровна милостиво разрешила нам пожить в Лефортовском дворце, чтобы не тратить время на дорогу сюда каждое утро от нашего Московского дома. Ведь господин Лоуди просыпается очень рано и сразу же спешит начать занятия с вашим высочеством.
– Ух ты, как интересно получается, – я задумчиво провел пальцем по нижней губе. – Дворец мне подарен, а распоряжается им кто угодно, но только не я.
– О, мы немедленно уедем, если доставляем неудобство вашему высочеству, – Аня закусила губу, а я проследил за этим движением, остановив взгляд на ее губах. Вот черт, надо немедленно прекратить пялиться, она же девчонка еще совсем. Надо найти какую-нибудь служанку посговорчивее, пока на фоне юношеского сперматотоксикоза глупостей не наделал. И тут до меня дошел смысл ее слов.
– Не нужно впадать в крайности, Анна Алексеевна, – ответил я, переводя взгляд на дверь, которая приоткрылась еще сильнее. В общем-то смысл открытой двери стал для меня ясен, как только я увидел одиноко сидящую в кресле девичью фигуру, но отец мог бы позаботиться какую-нибудь няньку или дуэнью к девчонке приставить, все-таки здесь пока чисто мужская вотчина. – Оставайтесь, сколько пожелаете. Вы меня ничуть не стесняете. Кто там толчется? Или входите уже, или идите отсюда с богом, – немного повысив голос обратился я к двери.
На этот раз дверь открылась и в комнату стиснулся Турок, который в один момент куда-то исчез, а мне было некогда поинтересоваться у Суворова, куда именно он мог деться.
– Я его нашел, – он смотрел на меня исподлобья, а я отмечал, что, где бы он в эти дни не был, пришлось ему там несладко. Парень осунулся, темные глаза запали, а под ними на бледноватом лице выделялись синяки.
– Кого ты нашел? – чем дольше я на него смотрел, тем тверже у меня складывалось впечатление, что он попросту не спал несколько дней.
– Да пшека этого, с которым Василий Иванович всех на уши поставил, – махнул рукой Турок, показывая, как он относится к графу.
– Так, – я стиснул подлокотники кресла руками. – И где он сейчас?
– На постоялом дворе, в трех верстах от Москвы. Уже почти неделю там живет, и никто не сумел его там отыскать, – Турок поморщился.
– Просто никто не думал, что он так близко обосновался. Три версты, говоришь?
– Ага. Только он все это время ждал кого-то, а сегодня словно забеспокоился. Завтра с утра выезжать собрался, вот Василий Иванович и велел не ждать утра, а сейчас прямо туда отряду направляться. Он сам лично с этим отрядом едет, а мне велел вам передать, что, ежели, вы все еще хотите
