Иван Безродный - Массандрагора
Но капсула постепенно уплывала от него, грозя и вовсе скрыться за поворотом. Нельзя было терять время! Он оглянулся. Около того парашюта, что приземлился неподалеку от него, появилась чья-то фигура. Но это вряд ли была Тамара. Скорее, Молот.
– Зараза! – Пашка закусил кулак. А он так надеялся, что за холмы отнесло именно бандита!
И что теперь? Каков план?! Молот уже шел к нему и, кажется, что-то нес в руках, хотя с такого расстояния рассмотреть что-либо подробнее было невозможно. Нужно бежать вдоль ущелья и попытаться спасти Алину, решил Пашка. Он помнил, еще паря в воздухе, что дальше ущелье заканчивалось, хотя до этого места было не менее десяти, а то пятнадцати километров. Однако наверняка гораздо раньше у реки должны были появиться пологие берега, а значит, капсулу вполне могло прибить к ним.
Если же он побежит к Тамаре прямо сейчас, его все равно перехватит вооруженный бандит, который, как назло, оказался почти посередине между ними. А у девушки – не точно, конечно, а возможно, – был пистолет… И ее скрывали холмы. И она была сейчас существенно дальше от Пашки…
Он почувствовал себя жуткой сволочью. Ведь фактически просто пытается придумать причины, чтобы отправиться спасать Алину, а не Тамару! Или все правильно?
Молот уже бежал к нему. Собственно, выбирать было уже нечего. По крайней мере, Пашка отвлек на себя его внимание. Он глубоко вздохнул и трусцой побежал вдоль края обрыва, пытаясь нагнать капсулу Алины. Острые камни грозили вывернуть лодыжку, горячий воздух сдавливал легкие, пот застилал глаза, надсадно болела спина, но не бежать было никак нельзя. «Пускай же победит молодость», – с надеждой думал он.
А дальше был пыльный, жаркий и кровавый марафон, быстро превратившийся в непрекращающийся кошмар. Первые три километра или около того Пашка преодолел без особого труда. По своей натуре он был стайер и даже входил в университетскую сборную, хотя особых наград так и не получил. Но именно физическая подготовка помогла ему оторваться-таки от Молота, который, был такой момент, приблизился к нему на расстояние не более ста метров, но затем снова отстал и в конце концов вовсе исчез за неровностями рельефа.
Почему бандит так и не стал стрелять, осталось для Пашки загадкой. Вряд ли Молот, старый волк, не смог разобраться в устройстве бластера, раз это сумела сделать Тамара. В излишнем альтруизме этого типчика также нельзя было заподозрить. По-видимому, Пашка был ему нужен, очень нужен. Может быть, как проводник по «обычным» параллельным мирам, в которых не существует явных переходов, как в том псевдометро?
Но куда Молот теперь направится? Станет искать пассажира последней капсулы – Тамару? Пойдет обратно к своей капсуле? К разбитому гравилету? Или примется сразу же искать источники воды и пищи, например, в горах?
Местность постепенно понижалась, и глубина каньона тоже уменьшалась. Время от времени Пашка осторожно подбегал к краю и пытался обнаружить Алину. На первых порах он ее даже обогнал, пытаясь уйти от Молота, но на пятом километре жара, пыль и плохая дорога сделали свое дело – капсула снова уплыла далеко вперед. Пашка надеялся, что Алина догадается не уходить от нее, когда выберется на берег, либо выйдет на берег там, где можно будет взобраться наверх. В противном случае они потеряют друг друга.
Пока же ущелье было слишком глубоким, да и берега как такового у реки практически не существовало. И бег продолжался. Семь, восемь, десять километров… Он старался почти не отдыхать. Встанешь – потом вообще не будет сил бежать. Но Пашка уже и не мог бежать, он еле плелся, с присвистом ловя ртом воздух, будто рыба, выброшенная на песок. Глаза ел пот и, высыхая, покрывал слоем белой соли его волосы. Ноги были сбиты в кровь, в легких бушевало пламя, а в бок, казалось, вонзили вилы. А однажды он чуть не свалился в каньон, слишком близко подойдя к краю.
Наконец на двенадцатом километре местность стала заметно ровнее, каньон обмельчал, но стал шире, а вода спокойнее – до нее теперь было не более пяти метров, хотя и здесь выбраться наверх по-прежнему оставалось нереальным. Зато далеко впереди марево над землей приобрело отчетливый зеленоватый оттенок. Трава и деревья? Или просто мираж? А может, галлюцинация?
После вынужденного непродолжительного отдыха он снова упорно побрел вперед на полном автомате, уже почти теряя сознание. Ему нужно, нужно добраться до воды. Туда, где река выходит из каньона. Потому что там будет Алина. Должна быть. Ее не могло там не быть… Пашка упорно отгонял от себя липкий страх и трепещущее отчаяние. В паре эти два чувства делались особо опасными.
Еще через километр ноги его подкосились окончательно, и он упал. Шатаясь, в полузабытьи, Пашка упорно полз вперед, разбивая себе в кровь колени и локти.
– Я иду, иду, иду… – безостановочно хрипел он.
В какой-то момент ему даже почудилось, что его настиг Молот, и они начали сражаться: катались по земле, рычали, били друг друга кулаками в зубы и пинали в пах. Потом Пашка скинул бандита в пропасть. Поднатужился – и скинул. Молот летел в воду, потешно размахивая руками и истошно вопя о пощаде. А потом послушно утонул, как и положено отрицательному герою. Хотя, возможно, это все Пашке лишь привиделось…
Реальность и галлюцинации сплелись в невообразимый клубок, создавая извращенный вариант бытия, дополненного страданием и болью, но потом Пашка перестал чувствовать боль. Он даже не был уверен, что вообще движется, что вообще существует. Одно лишь страдание, чистое и абстрактное. Оно было везде и всюду, заполнившее всю Вселенную от края до края и пропитавшее безысходностью каждый ее атом. И все параллельные Вселенные, которые только могли существовать.
Может, он уже час как умер и лежит, распростертый на раскаленных камнях, а стервятники обгладывают его кости? Может, вообще не было никакой капсулы, а они все взорвались вместе с гравилетом? А может, и параллельных миров никаких не существует, и все это ему приснилось? Лежит он сейчас, наверное, в какой-нибудь питерской больничке с пробитой головой и просто грезит, накачанный медицинскими наркотиками… Да, это самое логичное и… спокойное объяснение.
Затем у него зарябило в глазах. Что-то беспрестанно летало перед ним, мельтешило, искрилось. Он уже не видел ни дороги, ни своих ног и рук, только одно полыхающее, издевающееся над ним марево и крутящиеся в нем огни. И еще шум. Мерный шум, волнами пульсирующий в голове.
«Это конец, – отстраненно подумал он. – Жаль, что так вышло. И жаль, что с Алиной так ничего и не вышло…»
– Пашка! Пашка! – нераспознаваемый голос далеким эхом разнесся в его голове.
«Это я виноват во всем. Я один. И никто больше…»
– Паша! Я тут!
Если бы можно было вернуться назад во времени! Если бы он мог изменить все то, что наворотил…
– Пашка! Я здесь, здесь, да очнись же!
Пашка? Кто такой Пашка? Неизвестно. И не важно. Да и чего кричать-то? Нельзя тут шуметь, проводится важная военная операция!..
– Ты меня слышишь?! Пожалуйста!
Кому надо, тот услышит, между прочим. Впрочем, ладно. Ему идти надо – чтобы успеть спасти Алину до прихода Большого Стервятника. До прихода Хранителей Синей Бутылки и Ржавого Молота. Серпа и Молота. Молота и Наковальни. И чего там еще? Да, конечно – всем вам бубен на шею!
– Паша!
– Ну что такое? – с неимоверным трудом разлепил он потрескавшиеся до крови губы и упал на бок, ударившись скулой о камень.
В голове вспыхнула яркая звезда, пронзившая иглой боли, и именно это отрезвило его. Боль тела вернулась. И он услышал плеск и бульканье воды, шелест ветра и свое неровное, сиплое дыхание. Кажется, реальность победила.
Пашка открыл глаза. Перед ним медленно, поначалу совсем неуверенно, будто смущаясь, начала фокусироваться волшебная картинка: веселая серебристая речка, разбрасывающая мириады солнечных зайчиков, зеленые пучки травы вокруг, пологий берег и поваленное полузатопленное дерево. И в ветвях этого дерева своими поплавками запуталась капсула.
Капсула! В двадцати метрах! Алина! Живая!
– Паша! – Девушка изо всех сил махала ему руками. – Я здесь!
Пашка засмеялся; если хрип, вырвавшийся из его обожженной груди, можно было назвать смехом. Он дошел-таки, дошел, дошел… Вот та́к вот. Кто там не верил, а?
– Я иду к тебе! – крикнула Алина. – Погоди минутку!
Он оторвал голову от пыльной земли и замотал ею.
– Я сам, я сам… – твердил он, пытаясь подняться. Наконец это удалось, и он уселся на камнях. – Я сам тебя достану! Не лезь в воду! – прохрипел он и зашелся в надсадном кашле. – Я сейчас!
– Хорошо, хорошо, – закивала головой Алина. – Ты сможешь?! А то я плавать не умею…
Плавать она не умеет… Эка невидаль! Научим, чего уж там. Щурясь от яркого света, Пашка рассмотрел капсулу. Засела она, кажется, крепко, попав прямо в развилку ветвей. Но, по крайней мере, не поплывет дальше сама. Ему нужно было просто взобраться на дерево и…
