Андрей Величко - Кавказский принц
До вечера мы как раз успели пообщаться с Макаровым. Он с интересом отнесся к моей бумажке с артиллерийской математикой, сказав, что отдельные моменты уже проработаны, но так как предложено, в комплексе, задача еще не решалась. И неизвестно, может ли она вообще быть решена в приемлемые сроки, потому что факторов, влияющих на параметры выстрела, гораздо больше, чем задействовано у меня. Тут и температура, и износ ствола, причем по мере стрельбы они меняются. На рассеяние влияет качка, причем по разному для разных кораблей, и даже режим работы машин. Наконец, снаряды и заряды даже из одной партии заметно отличаются друг от друга.
– Но ведь мешочки с порохом можно взвешивать с точностью до десятой процента, – удивился я, – а потом досыпать или отсыпать. Снаряд, хоть его можно взвесить и измерить, подпилить вряд ли получится, но их можно хотя бы рассортировать и нанести прямо на них поправочные коэффициэнты!
– Можно, – согласился Макаров, – только кто будет этим заниматься и на какие деньги?
А где твоя матерная докладная на эту тему, подумал я. Ведь когда мы недавно начали ставить на «Тузики» пулеметы, вдруг оказалось, что при форсаже мотора резко увеличивается рассеяние, так что более чем за сто метров попасть можно только в сарай, но не в самолет. Выяснилось это утром, а уже в полдень на столе у меня была шифрограмма от Михаила – так стрелять нельзя, самолеты почти небоеспособны, срочно примите меры! И потом еще четыре бумаги разной степени возмущения, пока мы не решили проблему. Вслух же я сказал:
– Великий князь Георгий может добиться выделения средств, но ему нужно знать конкретные цифры, для начала хотя бы по одному кораблю. И еще, возвращаясь к вычислениям. Я могу сделать какое-то устройство, которое будет их производить – например, на нескольких лимбах ставятся значения параметров, и оно само выдает результат. Но для этого мне опять-таки нужно знать соответствующие цифры, хотя бы эмпирические. Можете ли вы прикинуть, во сколько обойдется их получение и кому это можно поручить?
– Все это очень интересно, – заметил Макаров, – но ведь корабль – это не только пушки.
– Конечно, – согласился я, – это и их расчеты. А все остальное – машины с кочегарами, сам корабль с матросами и капитаном – это всего лишь средство своевременной доставки пушек и их персонала к месту работы.
– Да, – сказал Макаров, – вы неплохо сформулировали. Искусство вождения кораблей в бою есть искусство вовремя оказаться в той точке, где их артиллерия будет наиболее эффективна… Хорошо, я помогу вам.
Книжка про Блада понравилась и генерал-адмиралу. Правда, он ее не читал, ему читала Ольга, но так получилось даже лучше. Процесс происходил в интерактивном режиме, адмирал то и дело разражался комментариями, Ольга не отставала: «Ах, дорогой, я так и представляю тебя на этом мостике!», ну и так далее. В общем, вовсю шла идеологическая подготовка адмирала к будущей крейсерской войне.
Обратно в Георгиевск мы летели с Машей, Гоша задержался в Питере для согласования с Макаровым своих дальнейших действий. Уже через час после взлета я глубоко пожалел о двух вещах. И что за дурацкая идея пришла мне в голову – оснащать «ВИП– Пересвет» глушителями? И почему я не остался с Гошей, ведь были же такие мысли? Маша трещала практически без пауз, причем пересадка ее за штурвал совершенно не дала эффекта, слишком мало внимания требовало управление «Пересветом».
– Какая любовь, – восхищалась эта зараза, – прямо с первого взгляда, как в романах! Он ждал ее всю свою долгую жизнь! А императрица-то, за одну ночь помолодела лет на пятьдесят, не меньше… И что же теперь, Гоше тебя «папой» звать?
– Слушай, – наконец не выдержал я, – или дальше ты будешь восхищаться молча, или я сажусь у ближайшей станции, и ты продолжаешь путь на поезде!
Маша примолкла – она была в курсе, что «Пересвет» с опытным пилотом действительно может сесть на любом пятачке.
По возвращению в Георгиевск меня практически сразу поймал Каледин.
– Георгий Андреевич, – сказал он, – я составил предварительные планы обороны полуострова и готов согласовать их с вами.
– Хорошо, давайте прямо сейчас пойдем и согласуем, – кивнул я. В кабинете полковник выложил на стол карту.
– Вопрос вот в чем, – начал он. – Удобнее всего оборону строить на перешейке, с первой линией в районе Цзиньцжоу, а последней – Саншилипу. При дальнейшем отступлениии мы потеряем единственное на полуострове место, пригодное для крупного аэродрома. Но тем не менее возможно иметь в виду и резервную линию, примерно от горы Танзысан до горы Тейсанцзы, а ваша авиация, хоть и с большими трудностями, сможет как-то базироваться около Чалиндзы. Дальше отступать некуда, это будет означать потерю Порт-Артура. Перешеек вполне пригоден для достаточно долгой обороны, но только в случае отсутсвия артогня с моря. И вопрос мой вот в чем: в какой мере я могу рассчитывать, что флот не допустит японские корабли в залив Цзиньцжоу?
– Боюсь, что ни в какой, – пожал плечами я, – рассчитывать вы можете только на свои силы и на мою авиацию. То есть пока погода будет летной – днем японцам вообще ничего не светит, ночью в принципе могут и пострелять, но с большими проблемами. Но как только она станет нелетной…
– Два дня хорошего обстрела из крупных калибров – и оборонять перешеек будет некому, – мрачно сказал Каледин. – Против орудий калибром выше шести дюймов никакие укрепления не помогут. Можно, конечно, на время обстрела отходить, а потом снова занимать то, что останется от позиции, но я не думаю, что такое получится больше одного раза. Я помню, вы говорили, что ограничения в средствах не будет, и прикинул количество орудий для организации береговой обороны. Нужно не менее тридцати стволов калибром не менее восьми дюймов. Насколько это реально?
– Опять боюсь, что тоже не очень, – вздохнул я, – сейчас у нас есть две восьмидюймовки и может образоваться еще две. Ну, если впасть в неумеренный оптимизм, то четыре. Еще есть старые пушки с «Мономаха» и полтора десятка шестидюймовок. Выход я вижу только один – сделать весь этот орудийный парк мобильным и сосредотачивать в нужном месте.
– Вы собираетесь поставить восьмидюймовки на колеса? – удивился Каледин.
– Почти. На железнодорожные платформы. Тут одна тонкость – стрелять можно будет только вдоль оси полотна, плюс-минус двадцать градусов. Значит, надо заранее проложить к предполагаемым позициям рельсы, и чтоб в конце они раздваивались.
Я быстро пририсовал к железной дороге несколько раздвоенных на концах отростков.
– Вот примерно так, – пояснил я, – и чтобы можно было простреливать любое опасное место бухты. Разумеется, корабли могут сменить позицию, но и поезду для этого потребуется ненамного больше времени.
– Та-ак, – склонился над картой Каледин, – я посчитаю примерное количество позиций и рельсов для прокладки путей к ним. Нужно еще будет заранее оборудовать наблюдательные пункты для оповещения о кораблях и для корректировки… кстати, где и когда можно посмотреть и заказать потребную для этого оптику?
– Давайте завтра устроим экскурсию, – сделал пометку в блокноте я. – Продолжайте, пожалуйста.
– И еще в случае необходимости эти подвижные пушки смогут, подъехав поближе к переднему краю, обстреливать районы сосредоточения японцев… Да, так оборона уже переходит в плоскость возможного.
– Кстати, – вспомнил я, – у вас будет еще одно оружие против пехоты, мины-лягушки. Показать пока не могу, так что вот вам рисунок… Я быстро набросал эскиз.
– Вот такая банка прикапывается в землю, чтобы этот штырек был почти на поверхности. Каждые две за эти рычажки соединяются тросиками. Если кто-то наступит на штырек или потянет за трос, мина выпрыгивает примерно на метр вверх и взрывается, давая при этом прорву осколков. Думаю, что в радиусе пяти метров от этого события выжить будет проблематично.
– Интересные лягушки, – усмехнулся Каледин, – вы их так назвали за способность прыгать?
– И за зеленый цвет. Думаю, тысяч от трех до пяти таких попрыгуний к началу военных действий у вас будет. И еще, вы нужное количество пулеметов уже прикинули?
– Да. Надо двести штук – по пулеметной роте в каждом батальоне. Полный список необходимого стрелкового оружия будет примерно через неделю, а потом перейдем к артиллерии.
Глава 38
Приехавший через три дня Гоша чуть ли не прямо с вокзала пригласил меня ужинать. Мне в общем-то было абсолютно ясно, что именно ему не дает покоя, поэтому я сразу сказал:
– Сам будешь задавать вопросы или мне еще по твоей физиономии придется мысли читать? В принципе дело не больно сложное, так что решай. Высочество решилось:
– Слушай, я в конце концов имею право знать… как сын, наконец. У тебя с маман – это серьезно?
