Константин Калбанов - Несгибаемый. Не буди лихо…
— Повторяю. Пора тебе переходить на русский, — равнодушно посмотрев в глаза англичанина, ровным голосом произнес Петр.
— Боже, что вы собираетесь делать? — продолжал стенать на английском Аттвуд.
— Привяжите его вот здесь, за запястья. Так чтобы пальцы были свободны. Да отойдите, чтобы не замараться, — даже не став слушать перевод, приказал Петр…
Изувер? Ну как сказать. Все в этом мире относительно. К примеру, во многих перечитанных им книгах, в той, прошлой жизни, это называлось экспресс-допросом в полевых условиях. Жалости у Петра к этой сволочи не было. Пусть даже и не он лично убивал несчастных, а только отдавал или передавал приказы.
После потери первого пальца, пленник наконец заговорил на русском языке. С характерным акцентом, не без того. Но вполне вразумительно. Лишившись второго, начал весьма плодотворно сотрудничать, уцепившись за слова Петра о том, что если тот хочет жить, то лучше бы ему не орать благим матом, правдиво отвечать на поставленные вопросы.
— Хм. Напрасно все же я так несерьезно относился к этой игрушке, — взвешивая на руке вальтер, с наверченным глушителем, произнес Петр.
А что, вполне себе действенное оружие. Пистолет чем-то похож на ПСМ, который приходилось видеть Петру в своем мире, пусть и в травматическом исполнении. Хм. Или все же ПСМ похож на вальтер? Тот все же постарше будет. Да какая, собственно говоря, разница. Компактное и убойное оружие. И носить его куда удобнее чем столь распространенный браунинг. Надо будет протестировать, в том числе и на предмет травматических патронов. А там глядишь, и сменить свое личное оружие.
— Вы же обещали оставить ему жизнь, — не выказывая особых эмоций или осуждения, произнес Антон, глядя на труп Аттвуда, с аккуратной дырочкой во лбу.
— Я всегда держу свое слово. Этому я сказал, что если он хочет жить, то ему лучше начать говорить. Он жить захотел. А вот я его отпускать, нет. Все по-честному, — покачав головой, и снимая с себя фартук, возразил Петр.
Н-да. Пастухов торопился, а потому задавал только насущные вопросы. Так его интересовала усадьба мистера Дайсона, ее планировка и персонал слуг. Поинтересовался он и именами тех участников клуба, кто проявлял активную позицию по поводу физического устранения неугодных лиц. Кстати, радикально настроенных оказалось не так чтобы и много. Всего-то четверо. Правда это не имело значения, потому что решения о ликвидации все одно по большей части принимались либо руководителями групп на месте, либо непосредственно председателем.
Узнал Петр и о том, что приказ о последней диверсии исходил непосредственно от мистера Дайсона. Чем оказался полностью удовлетворен. По части исполнителя Пастухов вопросов не задавал. Потому что его личность ему и так была известна. Отчего Серафим решил продаться, не важно. Когда Акимов его найдет, того ожидает смерть. Без вариантов.
Правда, если бы Пастухов все же поинтересовался у Аттвуда по этому вопросу, то узнал бы много интересного, о роли в этом деле русского Генерального штаба. И чем бы тогда все это закончилось, одному только Богу известно. Но случилось все именно так, как случилось.
Вообще-то, в произошедшем была целиком и полностью вина самого Аттвуда. Не вдаваясь в подробности, русский резидент настоятельно посоветовал своему агенту покинуть Англию, и начать новую жизнь. В конце концов, в любом случае старику осталось не так много, а без него у Аттвуда никаких перспектив.
Но к тому моменту у мистера Дайсона созрело для своего подручного очередное задание. Дельце обещало быть весьма прибыльным, и Эдвард не устоял. Заполучить напоследок кругленькую сумму, а уж потом можно и убраться восвояси. Ошибочка. Жадность, порождает бедность, или приносит целую кучу неприятностей. Н-да. Порой, несовместимых с жизнью…
«Марк» подъехал к воротам усадьбы совершенно открыто. Однако привратник не стал торопиться пропускать ее на территорию. Вышел поинтересоваться кого там принесла нелегкая. Впрочем, он только собирался выйти из своей будки. А вот сделать этого не успел.
Петр оставался в автомобиле, пока Антон и Степан разом покинув салон, быстро проскользнули к сторожке. И хорошо, что Пастухов настоял на действии их в паре. Потому что привратник оказался там не один. К нему как раз заглянул садовник. Вот так, оба и оказались пристегнутыми наручниками к столбу.
Это в мире Петра, полицейские браслеты не такие уж и надежные путы, от которых при желании от них можно избавиться без особых хлопот. В этом мире, найдется не так много знатоков механизма работы защелок. Так что, путы вполне надежные, к тому же не перекрывающие кровоток. Очень удобно. Петр специально прихватил с собой некоторый запас, так как предполагал, что в доме будет прислуга, а идти по трупам ему претило. В смысле, по трупам невинных, конечно же.
Шофера на стоянке не оказалось. Он обнаружился в гараже. Что-то мастерил на верстаке. Видя наставленное на него оружие, сопротивляться не стал. Спокойно позволил приковать себя к верстаку, подальше от всевозможного инструмента.
Как ни странно, но проблемы едва не создал старик дворецкий. Вот уж верный пес своего господина. Пришлось приложиться ему по загривку, чтобы немного урезонить его прыть.
Зато ни горничная, ни повариха, никаких хлопот не доставили. Впрочем, Петр их и не видел. С этим вполне справятся и его товарищи. Он же ориентируясь по нарисованному покойным Аттвудом плану, двигался прямо в кабинет хозяина особняка, где тот проводил большую часть времени.
Толкнув тяжелую дубовую резную дверь, Петр оказался в довольно просторном помещении. Рабочий кабинет. Об этом говорило все его убранство. Книжные шкафы, под высокий потолок, забитые как книгами, так и тубусами для хранения бумаги большого формата. Хватало и листов просто свернутых в рулоны. Рядом стремянка на колесах, чтобы можно было без труда дотянуться до нужной полки.
Напротив входной двери, перед двумя большими стрельчатыми окнами большой рабочий стол, обтянутый зеленым сукном. За ним кожаное кресло с высокой спинкой. Перед ним пара удобных кресел. Справа камин с парой же кресел. Правда огонь там сейчас не горит.
Слева от стола, так чтобы свет от окна падал слева, стоит кульман. Рабочее место не пустует, на нем прикреплен большой лист бумаги, с каким-то незаконченным рабочим чертежом. Рядом стоит сухонький старик, с чертежными принадлежностями в руках.
— Кто вы такой, молодой человек? И что вам угодно? — поинтересовался хозяин кабинета резким голосом.
— Мистер Джеймс Дайсон? — вместо ответа поинтересовался Петр.
— С кем имею честь? — вскинулся старик.
Ишь ты. Он еще и честь имеет. Ничего так старик. Упрямый, не робкого десятка. Оно может о никогда и не видел фотографию Петра, но не рассмотреть в руках вошедшего вальтер с глушителем, оружие убийцы и никак иначе, он не мог. Ну да Петр пришел сюда не за его страхом или вынесением ему приговора. Он пришел привести приговор в исполнение.
Пастухов поднял пистолет, и навел ствол прямо в лицо мистера Дайсона. Хлопок. Старик рухнул на ковер как подкошенный. Пуля так и осталась в черепе, так что, кроме аккуратной дырочки в центре лба, никаких других повреждений не наблюдалось.
— Мудак ты, мистер Дайсон. И чего тебе не сиделось спокойно, старый пень?
Произнеся это, Петр подошел к кульману и взглянул на прикрепленный лист. Красиво. У Петра так чертить никогда не получалось. А тут… Четкие, строгие и выверенные линии чего-то механического. Все же, что ни говори, но он только что вышиб мозги одному из гениев этого мира. Да еще и не растерявшему остроты ума даже в преклонном возрасте. Ведь видно же, что работал над каким-то своим новым творением.
Плевать. Каждому да воздастся по делам его. А если проще – что посеешь, то и пожнешь.
Петр бросил последний взгляд на труп, и с трудом удержавшись от плевка, вышел из кабинета. Больше ему тут делать нечего.
До аэродрома добрались без труда. Мало того, им повезло попасть на рейс до Амстердама. В смысле, об отправлении этого рейса они конечно же знали. Вот только понятия не имели, будут ли в наличии места. Но места оказались, и буквально через полчаса самолет взмыл в воздух, беря направление на Нидерланды. Оттуда рукой подать до Германии, а уж там-то, до них уже не дотянуться.
Насчет оставшихся скованными пленников, Петр не переживал. Из наблюдений Антона и Степана было известно о том, что каждое утро, из деревеньки в усадьбу заезжает приказчик местной лавки, доставляя свежие продукты. Ну обождут малость, а там их и освободят.
Уже будучи в небе, Петр прислушался к своим ощущениям. И странное дело, совершенно не ощутил удовлетворения. Как говорится, хорошо, но мало. Он извлек из внутреннего кармана записную книжку и вновь перечитал имена оставшихся четырех упырей. Кстати, Крупп в их число не входил. Надо же, как повезло пушечному королю. Не то, отправился бы кормить червей до срока.
