Валерий Большаков - Преторианец
– А ты? – прищурился Искандер. – Заметил хоть, что стал у нас командиром?
– Заметил… – усмехнулся Лобанов. – А что делать? Надо ж кому-то координировать и направлять вашу энергию в мирных целях! А кому? Нашему юмористу-сатирику? Так Эдик существо легкомысленное! Хвастуну Гефестаю? Уж больно ленив! Зануде Искандеру?
– А по сопатке? – агрессивно поинтересовался Тиндарид.
– Никаких шансов! – рассмеялся Лобанов. – Ты глянь лучше! Форум!
Форум романум начинался сразу за аркой Тита. Не слишком обширная площадь была заставлена статуями, а на свободных местах росли вековые священные деревья. Форум был окружен храмами, поднятыми на массивных стилобатах. Храмы Сатурна, Конкордии, Юпитера словно реяли над землей, вознося колонны к самому небу. А в промежутках между культовыми зданиями возвышались базилики неменьших размеров. Но выше всех, как символ порядка и закона, поднимался Табулярий, колоссальное хранилище государственного архива.
По южной стороне форума тянулись непрерывной чередой сводчатые Старые лавки, напротив теснились лавки Новые. Час был ранний, народ на форуме не толпился, но торгаши уже сняли щиты, закрывавшие на ночь проемы лавок.
– Нам не сюда! – крикнул Искандер.
Завернув за форум Цезаря, он провел всю делегацию к форуму Траяна, «единственному сооружению на земле, перед которым даже боги не могли не прийти в изумление».
Вход на форум был решен очень интересно – архитектор Аполлодор, тот самый, что строил мост через Данувий, возвел стену высотой этажей в семь из фиолетово-серого туфа и вделал в нее беломраморную арку. Лобанов прошел ее средним пролетом и вышел на огромную площадь, мощенную хитро и замысловато, – чудилось, что стоишь не на краю беломраморной плоскости, а у подножия пирамиды. Посреди площади, на постаменте полированного гранита пламенела позолоченная статуя – Траян на коне.
Площадь обрамляли две колоннады, застившие мощные полукружия пятиэтажных зданий из кирпича – то был рынок Траяна, крупнейший в мире торг. Замыкала площадь базилика Ульпия, облицованная желтым и фиолетовым мрамором. На ее крыше, выстеленной листами золоченой бронзы, выстроились шеренги статуй, а переплеты окон блестели пластинами стекла неистребимого зеленоватого оттенка.
– Туда! – сказал Искандер.
– Веди, Вергилий…
Зал базилики Ульпия был воистину гигантским. Ряды величественных колонн из красного египетского гранита разделяли его, поддерживая балки потолка из самых высоких кедров Ливана.
Шум в базилике держался сдержанный и гулкий, словно в зале ожидания роскошного сверхвокзала, – внизу была вотчина судей, а на галереях совершались торговые сделки.
– Снимем здесь таберну, – болтал Искандер, – и репутация сразу к небу рэкетирует! Спросят нас – куда обращаться? А мы им – в базилику Ульпия! Все сразу – у-у! Тут же самые воротилы заправляют, олигархи местные! Кстати, сплошь вольноотпущенники! Римляне брезгуют бизнесом!
– Ничего, мы не брезгливые…
На галерее было светло, а огромный объем базилики распахивался в стороны и вниз. Судьи, важно восседающие за столиками, выглядели с высоты членистоногой мелочью.
– Что вас привело сюда? – послышался слащавый голос.
Лобанов спокойно обернулся. Перед ним стоял человек восточного типа, но в тоге.
– А ты… э-э… любезный, кем тут будешь? – задал вопрос Лобанов.
– Препозит я, – поклонился восточный тип.
– Нам нужно снять таберну, – сказал Сергей.
– Здесь? – уточнил тип.
– Именно.
– Это вам будет стоить… – Тип назвал заоблачную цену.
– Хорошо, – согласился Сергей. – Покажи где!
Обладатель слащавого голоса и вовсе растаял, как карамелька на солнце. Он провел друзей в чистенькую комнатку с высоким потолком. Бронзовая рама окна в задней стене была распахнута, открывая вид на Колонну Траяна. Обстановка была подчеркнуто деловой: стол и два стула. Полукруглые ниши в стене служили полками для папирусов.
– Нам это подходит, – кивнул Сергей. – Оформляй!
– Позвольте узнать, – поинтересовался препозит, – вы открываете меняльную контору или… по торговой части?
– У нас золотые рудники в Африке, – небрежно сказал Искандер. – Вот, хотим предложить римлянам долю!
– Это как? – навострил уши препозит.
– Очень просто! Вы вкладываете деньги в наше предприятие, мы на них расширяем рудник, а потом отдаем вам золотом!
– Потом – это когда?
Услыхав заветное слово «золото», проходивший мимо мужик, толстомордый и брыластый, резко затормозил и прислушался. Фрументарий Гней Анфидий Орест прошептал на ухо Лобанову:
– Этот, который уши торчком, публикан Марк Тремеллий Скрофа! У него на откупе серебряные рудники в Испании! Это от Скрофы поступила предоплата для нумидийцев и мавров Квиета!
– Ясно, – сказал Лобанов, не кивая, и сделал знак Искандеру: прибавь громкость!
– О, золота очень-очень много! – воодушевился Тиндарид. – Наши рабы, работающие на руднике, едят из золотых мисок! В принципе, мы можем вернуть ваш вклад хоть через десять дней! С процентами!
– И велик процент? – вмешался Скрофа.
– Вложишь миллион сестерциев, – равнодушно проговорил Лобанов, – мы тебе выдадим вексель, и декаду спустя получишь по нему все полтора.
– Не верится даже! – выдохнул препозит.
– А ты проверь, – пожал плечами Лобанов. – Сделай вклад и убедишься… Только учти, суммы меньше ста тысяч мы не принимаем! Некогда, знаешь, с мелочевкой возиться…
Тип подхватил вирус «золотой лихорадки», и Сергей решил его доконать.
– Кстати, – сказал он, – мне бы получить миллиончиков пять-десять наличкой…
Лобанов достал вексель, выписанный наси Гоаром бар-Акивой. Тип был сражен наповал…
– Мой друг Публий Корнелий Лентул Сура, – бархатным голосом проговорил Скрофа, – все сделает в лучшем виде! Его меняльная контора через две таберны от твоей…
– Отлично, – кивнул Лобанов, припоминая – «Публий Корнелий… и так далее тоже числился в „черном списке"». – Акун! Кадмар! Поможете мне…
Вексель обналичили на счет «раз». Рабы поволокли тяжелые мешочки с ауреями, а Лобанов распорядился заносить обстановку в таберну. Толпа миллионщиков у дверей синхронно выдыхала, когда рабы втащили ценнейший стол-моноподию из цитрусового дерева красивого «леопардового» окраса – волокна завивались вихорьками и спутками. Уахенеб, с тяжелой золотой пекторалью на шее, занес в таберну роскошное кресло из черного дерева, инкрустированное слоновой костью и лазуритом. Миллионщики зашептались. И застонали, когда Регебал – все пальцы в перстнях – водрузил на стол драгоценную мурринскую вазу, выточенную из агата. Такой сосуд стоил триста тысяч сестерциев – двадцать пудов серебра!
– Я вижу, – проговорил Скрофа, – дела у вас действительно идут неплохо!
– Не жалуемся, – усмехнулся Лобанов и обернулся к Оресту: – Ты векселя подготовил?
Фрументарий услужливо поклонился.
– На какую сумму?
– На сто двадцать миллионов сестерциев, доминус.
– Ну и хватит пока… – успокоенно кивнул Лобанов. – Больше нам в этом году не потребуется…
– А город, доминус? – подсказал Орест, хорошо выучивший роль.
– Заложим в следующем году!
Публиканы, аргентарии и прочие акулы бизнеса переглянулись.
– Я бы, пожалуй, вложил в ваши рудники миллионов… пять, – протянул Лентул Сура.
– На сколько? – спокойно спросил Лобанов. – На месяц, на два?
– М-м-м… А на полмесяца если?
– Ровно через пятнадцать дней получишь свои деньги обратно плюс три миллиона сверху.
– Тогда я вложу десять! – зажегся в глазах Лентула Суры бледный огонь алчности.
– Получишь пятнадцать.
Миллионщики зашевелились.
– Я вкладываю десять! – быстро сказал Скрофа.
Еще один из «черного списка», иссохший от скупости Эльвий Лонгин Кассий, пробился вперед.
– Выпишите вексель на пятнадцать! – нервно выпалил он.
Лобанов хладнокровно распорядился:
– Орест, обслужи!
– Да, доминус! – сложился пополам фрументарий.
Расталкивая публиканов, к Лобанову пробился Эдик в тоге, увешанный золотыми побрякушками, как ходячая витрина ювелира.
– Благодетель! – возопил Чанба, ломая руки. – Прошу! Хоть один векселек! Я собрал почти девяносто тысяч!
– Послушай, Ардус, – нахмурился Лобанов, – я же предупреждал уже – меньше ста тысяч не принимаю! Почему я должен тебе потакать? Чтобы потом босяки набежали?
– Один векселечек! – простонал Эдик, исполнявший роль Лени Голубкова.
– Тебе же выплатили уже десять миллионов, – сказал Сергей с оттенком неприязни.
– Да! – признал Эдик. – Я виллу купил в Иллирии! Но не везет мне! Виноградник посох, поле сгорело, зерно проросло… Один векселечек!
– Ты меня утомил…
– А если мы с Элием сложимся? – родилась у Эдика идея. – И принесем тысяч двести? Тогда дадите?
