Владимир Поселягин - Осназовец
По остальным вопросам полицейский отвечал быстро и честно, у нас был договор: я получаю все, что хочу, то есть информацию, он легко уходит из жизни. Пытки поляк боялся, вернее боли, да и умирать не хотел, но тут уж я не мог поступить по-другому, свидетелей не хотел оставлять, особенно тех, которые знали, что меня интересовало.
Аэродрома рядом не было, оборудованные площадки были, но самолетов не было. Примерно в двухстах пятидесяти километрах находилась Варшава. Там аэродромы были, как гражданские, так и военные, и летной техники. Но меня заинтересовало то, что в ста километрах был Люблин, довольно крупный город, там были также и аэродромы. Так что я посчитал, что стоит сперва заглянуть туда.
Ликвидировав жандарма — как и обещал, это было безболезненно, один удар, и все, — я подхватил вещи и, скрываясь в кустах так, чтобы наблюдатель меня не рассмотрел, ушел вниз по речке на полкилометра и, переправившись на другой берег, стал одеваться. Под ногами суетился Смелый, прихватывая меня зубами, он снова успел проголодаться. Надел я только белье, остальное еще сохло, поэтому накинув одежду на мешок, который у меня уже за спиной был, и подхватив в одну руку щенка, а в другую сапоги, босиком направился в сторону Люблина.
Карта Польши, благодаря немецким летчикам, у меня была, но к сожалению, только Польши, а Германии не было. Зато на этой карте были отметки, что у Люблина расположены два аэродрома. Судя по меткам, один военный, второй транспортный. Посмотрим, что там за машины стоят.
Выйдя на дорогу, я пощупал одежду и, сняв ее, быстро оделся, вбил ноги в сапоги, предварительно намотав портянки, и направился дальше быстрым, но не торопливым шагом. Люди мне встречались довольно часто, были пешеходы, проезжали на телегах, конные, и даже один раз машина была. Причем частная. Красный «рено». Я до того удивился, что привстал в траве, разглядывая ее. Но больше всего было велосипедистов. У меня даже мелькнула мысль заиметь себе такой транспорт. Хорошая штука и есть не просит. Кстати, поесть бы не помешало.
Естественно, ото всех я прятался. Так что когда была возможность уйти на параллельную полевую дорогу, то не преминул этим воспользоваться, там действительно было не такое сильное движение, а когда рассмотрел, что меня догоняет большой воз с мешками, который тащили быки, то я даже с дороги сходить не стал.
— Не подвезешь, диду? — спроси я его на суржике.
— Садись, — кивнул тот и продолжил с тем же сонным видом править быками. Щенка я спрятал под куртку. Так что тот его не заметил. Расположившись на мешках, я спросил, куда дед едет.
— Дак к Казимиру на мельницу, зерно вот везу, молоть надо.
— А он далеко? Я просто не знаю, не местный.
— Дык верст шесть осталось, вот за тем лесом аккурат на реке мельница и стоит.
— Водяная, значит?
— Ветряная. Там у реки ветры хорошие. На холме он ее поставил.
— Деду, а где у вас тут поснедать можно купить? Маленько не хватило на дорогу.
— Так у меня можешь, я запасы хорошие взял.
С дедом мы сторговались, и он вполне принял как платежное средство оккупационные марки, они, оказывается, и здесь ходили. Я это узнал, когда нашел их в карманах того патруля с полицейским, так что расплачивался спокойно. Всего я купил цельный каравай хлеба, свежего, утреннего, кусок буженины, кусок пирога с рыбой, соленых огурцов, лука, чеснока и всего того, что берут с собой в путь такие вот возницы. Мне кажется, он мне все продал, что у него было, еще и заработал на этом, цены-то я не знал. Он же мне продал большую ткань, из которой я сделал узел, все равно мешок набит плотно и ничего туда не влезет, а так узел и в руке можно понести.
— Спасибо, диду, — поблагодарил я возницу, спрыгивая с воза, после чего направился прямо, а тот свернул к мельнице. Ее уже было видно, и надо сказать, возов и телег там хватало. Очередь неслабая была.
Щенка я уже покормил, еще на возе во время движения сунул ему разжеванный кусок хлеба с небольшим куском буженины, так что поел тот охотно. Теперь самому нужно было подкрепиться.
Как только мельница исчезла за очередным холмом, я свернул подальше от дороги и, сложив рядом мешок и узел, стал готовить обед. Было часа три дня, как я определил по солнцу, часы это только подтвердили. Кто-то спросит, зачем я ношу часы, если есть солнце. Да, я легко определяю время по солнцу, наработал эту привычку, но ночью и в пасмурную погоду оно не особо помогает, да и минуты отсчитывать или секунды тоже необходим хронометр.
Думаю, полицейского и его помощников уже обнаружили, так что следует поторопиться. От той речки я удалился километров на десять, нужно увеличить это расстояние. Поев и снова накормив и напоив пса, в этот раз он вместе со мной поел пирога с рыбой — вкусный, кстати, оказался, я собрался и, снова подхватив в одну руку щенка, а в другую узел с едой, вышел на дорогу. Сперва навстречу проехали двое велосипедистов, я от них укрылся в траве, не заметили, а потом услышал позади шум мотоциклетного мотора и остался на дороге. Если немцы, затрофею технику и уеду подальше, если местный, попрошу подвезти. Как оказалось, немцы в Польше не особо отбирали технику, вернее отбирали, но далеко не у всех.
Это оказался местный молодой парень, он остановился, когда я поднял руку.
— Что-то случилось? — спросил он, поднимая очки на лоб.
— Не подвезешь? — спросил я его. — Платить есть чем.
— А куда надо? Я в Люблин еду.
— Туда и надо.
— Пять марок?
— Нормально, — кивнул я.
— Вещи в люльку сложи.
— Может, я и сам туда сяду?
— Да садись.
Убрав мешок и узел под ноги, я сел и, пока мотоциклист разгонялся, снял куртку и кепку. Обе были приметными, а так сидит парень в рубахе, попробуй, определи, кто я. Смелого я убрал на колени и прикрыл курткой, так что тот неплохо устроился и изредка тыкался холодным влажным носом мне в руку. Мотоцикла он явно боялся.
Парень оказался местным Шумахером, так как меньше пятидесяти километров в час мы почти и не ехали, только на тех участках, где дорога была не особо хороша. Но я, честно говоря, этому был только рад, так как довольно стремительно уходил из зоны поиска. Естественно, по опросу населения меня вычислят, то, что я двинул к Люблину. И старика того с волами найдут, и этого гонщика. Но пока узнают, где я, пока напрягут полицию у Люблина, меня там уже давно не будет. По крайней мере я так планирую.
Добрались до города мы благополучно, всего один пост был, да и тот нас не остановил, фельджандармы проверяли военные машины. Парень, видимо, об этом знал, в смысле что тут пост стоит, так как загодя скинул скорость и проехал мимо них спокойно, а потом снова стал набирать скорость. Чуть позже мы остановились и заправились. Мотоциклист только тут обнаружил, что я не один. Потом мы продолжили движение.
На подъезде к городу, когда завиднелась окраина, я тронул его за бедро и крикнул:
— Тут меня высади!
— Хорошо! — прокричал тот и стал сбрасывать скорость.
Когда мы остановились на обочине, поляк не стал глушить мотор. Я выбрался из люльки, достал все вещи, посадив Смелого рядом с мешком, и достал из кармана небольшой рулон оккупационных марок — трофеи с жандарма и его помощника. Расплатившись, я проводил отъехавшего мотоциклиста взглядом и, посмотрев на щенка, усмехнулся. Тот, похоже, долго терпел, и как только я поставил его на пыльную придорожную траву, сразу сделал все дела и теперь бегал у мешка, принюхиваясь.
— Правильно, пора поесть, а то на этой тачанке растрясло всего, — согласился я со щенком.
Накинув куртку и кепку, я надел сидор и, подхватив на руки узел и щенка, направился прочь от дороги, двигаясь примерно в километре от крайних домов города. Там слышались паровозные гудки и виднелись дымы предприятий, а меня интересовала роща вдали. Дойду до нее, поужинаю, время шестой час, и можно искать аэродром. Следует поторопиться.
До рощи я дошел нормально, по пути попалась тропинка, ведущая к ней. Так и дошел. Как я понял, тут коров гоняли. На лугу у рощи я действительно обнаружил стадо и пастуха. Тот на меня не обратил внимания, занимался своими делами, так что я спокойно скрылся среди деревьев. После ужина сходил к озеру, по виду вода в нем была чистая, заодно и умылся, а то был пыльным после поездки в люльке.
Вернувшись в лагерь, я достал из сидора карту и изучал карту, одной рукой играя со Смелым, который задорно порыкивал, пытаясь оторвать у меня рукав, и, упираясь лапами, тянул его на себя. Судя по компасу, нужный мне аэродром, то есть военный, находился с другой стороны города. Необходимо было обойти его и пересечь железную дорогу. В город соваться не стоило, на шару если только, никаких документов при мне не было, да и те, которые были, я уничтожил. След, да и выдать они меня могли, а тут я мог играть местного. Для немцев, местные просечь смогут, что говор у меня не здешний.
