Пограничник. Том 2: Смертельный дозор - Артём Март
Булат стал на него передними лапами, вытянулся. Я начищал его шкуру щеткой. Пес от удовольствия вывалил язык, быстро-быстро дышал, рассматривая, как парни маячат у котельной, растапливая баню.
Нарыв неловко подошел ко мне. Двигался он тяжело: подволакивал ногу и сильно опирался на костыль.
Сержант остановился в нескольких метрах от Булата, с сомнением и тревогой посмотрел на пса, который, казалось, его совершенно не замечал.
— Не бойся, Славик, — сказал я, продолжая аккуратно работать щеткой, — он на людей уже не рычит. Вот только с командами еще проблемы. Будто бы стесняется выполнять, когда кто-то кроме меня рядом бывает.
Нарыв вздохнул, подковылял ближе, неловко опустившись, поднял пенек, лежавший у ограды. Расположив его стоймя, сел на срез, помассировал бедро и покривился.
— Ну как ты тут? Справляешься? — Помолчав немного, спросил Нарыв.
— А чего мне не справляться? Ребята подсказывают. Ваня Белоус рассказал, как правильно обращаться с собакой на тренировке.
— И как? Получается? — Все еще несмело спросил Славик.
Булат повернул к сержанту голову, плямкнул и потянулся, словно бы нюхая воздух рядом с Нарывом. Славик напрягся и чуть-чуть отстранился, занервничал.
— Ну, как видишь. Пес на тебя уже не бросается, — сказал я с улыбкой.
— Это хорошо, — вздохнул Нарыв, когда Булат снова увлекся погранцами у котельной, — вижу, делаешь определенные успехи.
— Делаю.
Сержант помолчал. Понимая, что ему неловко находиться в моей компании, я нарушил тишину:
— Как нога?
— Заживает, — улыбнулся он. — Снаружи уже все хорошо. Теперь надо, чтобы внутри тоже все стало как надо. Я занимаюсь, реабилитацию прохожу. Сказали, хромоты не будет. Но вернут ли на службу — это еще вопрос. Причем большой. Что тут мне осталось? До весны. Потом домой.
— Ну, будет тебе ранний дембель, — улыбнулся я.
— Уг-у-у, — как-то понуро протянул собачий инструктор.
— Ты, видать, Пальму хотел посмотреть? Так вон она, в целости и сохранности. На сносях. Мы ее отсадили от остальных. Сейчас рядом с кухней живет, в тепле, в сухости.
— Это хорошо, — заулыбался Нарыв.
Краем глаза я заметил, что сержант вдруг нахмурился. Лицо его сделалось каким-то скорбным. Нарыв поджал губы.
— Саш…
— М-м-м-м?
— Я тебе хотел сказать спасибо. Если б не ты, наверное, лежать бы мне в земле, — выпалил он на одном дыхании.
— Все хорошо, Славик, — обойдя Булата с другой стороны, я принялся чистить ему левый бок. Вместе с этим поднял взгляд, глянул Нарыву в глаза.
Нарыв помрачнел еще сильнее. Тут же отвел глаза. Я видел, что совесть мучает сержанта. Что он не знает, поступил ли он также, если бы ранили меня.
— Я не знаю, Саша, — решился он. — Не знаю, что должен еще тебе сказать… Злой я на тебя был. Очень злой.
— Злость злостью — служба службой.
Нарыв грустно хмыкнул.
— Где ж ты, салага зеленый, такой мудрости набрался? Вот смотрю я иной раз на тебя и дивлюсь. Думаю про себя, словно в тебя чужие, офицерские мозги вставили. Вот и тогда, в бою, ты не подвел. Проявил себя бойцом, каких поискать.
— Я пограничник, Слава. Нам по-другому не положено.
— Я думал об этом, пока в палате лежал, — признался Нарыв, немного помолчав. — Думал, а смог бы я сам так? Смог бы я, как ты?
— И что надумал?
Лицо Славика ожесточилось. Взгляд сделался решительным.
— Я на сверхсрочную пойду, если позволят, — сказал он твердо. — Понял, что не на тех злюсь за смерть Славки Минина. Не на тебя мне надо было злиться, а на басмату, что лезет к нам из-за речки. Это они Славика убили. А за тебя мне надо в огонь и в воду. Как ты сделал в тот раз.
Нарыв замолчал. Снова поджав губы, он добавил:
— Извини, Сашка, что вел себя как дурак.
— Забыли, — ответил я с улыбкой, и пристегнул Булату поводок.
— Скажи… А помощь моя тебе еще нужна? Согласишься, если я помогу тебе во всем этом собачьем деле, если уж меня решат на заставу вернуть?
— Рядом, — приказал я Булату, когда он спустил большие лапы со столбика.
Перед тем как повести его обратно в выгул, обернулся к Нарыву.
— Соглашусь, Славик.
— Спасибо, — покивал он. — Это, наверное, меньшее, что я мог бы для тебя сделать после всего, что случилось.
— Нарыв! — Крикнули со стороны расположения.
Сержант обернулся. Какие-то лейтенант с сержантиком, что сопровождали Нарыва на заставу, вернулись от Тарана. Я понимал, что целью поездки было отнюдь не покатать Славика туда-сюда. Просто ему повезло, что взяли с собой.
— Мы отчаливаем! Давай к машине!
— Есть, товарищ лейтенант! — Отозвался тот и тяжело встал. Обратился ко мне с улыбкой: — Ну бывай, Сашка. Надеюсь, свидимся еще.
— Бывай, Славик. Поправляйся.
— Да куда прешь, дубина⁈ — Ругался Ваня Белоус — рослый короткостриженый парень, что служил у нас старшим вожатым, — сильней же запутываешься!
Восточноевропейский овчар по кличке Ворон, поскуливал, запутавшийся в малозаметном препятствии. Он дергался там, виновато вилял хвостом и с мольбой в ярких рыжих глазах посматривал на своего хозяина.
Свое необычное имя пес получил не только исходя из даты рождения, но и масти — он был черный, как настоящий ворон.
— Давай помогу, подержу вот тут, — сказал я, перешагивая кольца проволоки и берясь за них с другой стороны, — а ты его выпутывай.
Весна в средней Азии быстро входит в свои права. И хотя ночью все еще было холодно, днем уже частенько припекало солнце. Сухой афганский ветер, приходивший к нам с той стороны, неприятно трепал волосы.
Шумела вода. Небольшой водопадик опускался с отвесной скалы и с гулом падал в маленькое озерцо, развернувшегося недалеко от берега Пянджа.
Водопад был невысоким, и ущелье, до самого верха закрывала железная решетка. К слову, это было то самое ущелье, что разделяло скалы под Бидо и тянулось у Старого Дома. Именно в нем я прятался от духов в первый день моей службы.
Бежавшее почти через всю гору, оно теряло свою глубину к истоку ручья и могло послужить секретной тропой для нарушителя границы.
Парни зашли и с другой стороны, вместе взялись за МЗП, которое мы разместили за кустами,
