Рандом (СИ) - Ирина Е. Булгакова
Я не стала повторно слушать эту ерунду, в середине рассказа встала, захватила с собой бокал и пошла к окну. Пострадать.
Что еще банальней можно было придумать? Конечно, собрались в Зимнем. С моей точки зрения вид из окна мог повергнуть в депрессию и самого жизнерадостного человека. Из оставшихся в живых. Белым-бело. Никаких следов присутствия людей. Город лежал в коме. Или уже в саване. Нева давно стала – теперь каменные парапеты набережных удерживали огромное белое поле. Там, вдали, из пушистой снежности пробивались опоры мостов, берега Петропавловки, тянулись к солнцу Ростральные колоны на стрелке Васильевского. Все обреченное, без вины приговоренное к пожизненному заключению. Такую картинку выдавала моя память — мы собрались при свете дня. Теперь за окном все утопила темнота.
За то, что в Павильонном зале царила светлая и теплая атмосфера, надо было сказать спасибо мужчинам. Надо было, но я не сказала. Мы могли собраться в любом зале, но выбрали этот не столько за помпезность, сколько за механические часы с павлином. Нам обещали завести их в полночь. А пока золотые птички скучали, уныло повесив носы. Я чувствовала себя также. Хреново. Собралось много народу. Султан привел почти весь свой гарем и надо отдать ему должное — стол тетки накрыли на славу. Все вкусное, домашнее. Троица во главе с Любой-Любашей, обещала нам устроить настоящее фейерверочное шоу. Данька с Алиской взвалили на себя роли раздатчиков сюрпризов, Сусанин даже умудрился привезти с десяток уцелевших стариков, мирно напивающихся в арке, на красных бархатных диванах. Разумеется, на приглашение откликнулись и Яровец с Верзилой, в числе остальных давился водкой Леха. И еще — на углу огромного стола пристроился Герман. Хотите секрет? Это я настояла на его присутствии. Знаете мой аргумент? Да ладно, не поверю.
- Надо его позвать, Макс, - попросила я его заранее, чтобы успеть пройти стадии от «на хрена?» до «хрен с ним». - То, что он не подходит на роль киллера, вовсе не значит, что он не смог бы с нею справиться. Может, он хороший актер. Давай попробуем расслабиться хотя бы на одну ночь. Пока они все под нашим присмотром...
- Я понял, - Сусанину ничего не осталось, как только вздохнуть устало. Против последнего аргумента он не устоял.
Герман не отказался. Может, и хотел, да прикрыться оказалось нечем. Чем он мог оправдаться? Что не может оставить без присмотра свору шизиков? Так что пораскинул мозгами и согласился, как миленький. И сидел потерянный, ближе к старичкам. С таким видом, будто бы оторвали его, бедненького, от важных дел, а он вынужден был согласиться, поскольку чувствовал себя виноватым... Как это за что? За то же, за тот случай при знакомстве. Без камуфляжа она выглядел щуплым. И отрешенным. Под стать своим домашним питомцам. Небритый, в сером джемпере, он будто не видел и не слышал того, что происходило вокруг. Он отошел от дома, населенного шизиками, но там и остался. Он продолжал разговаривать с ними у себя в голове, решая каждодневные задачи.
О Колюне не было ни слуху, ни духу. Мы заезжали на кладбище пару раз — никаких следов присутствия. И земля — по-прежнему горячая, черная, считавшая себя свободной от обязательств перед зимой.
Почтила нас своим присутствием Тая. Сидела себе в компании Любы-Любаши, выбеленная до снежности, в кожаном брючном костюме и делала вид, что ей весело. Сама Любочка, зачем-то побрилась в честь праздника. Слушала, что ей говорили и одобрительно хмыкала время от времени, ловя оголенным от волос черепом блеск электрических свечей.
- Хороший вид из окна, - хихикнули за моей спиной и я увидела на стекле отражение Кира.
Он слонялся за мной весь вечер, мешая мне сосредоточиться и довести себя до слез.
- Знаешь, о чем я думал, когда пуля попала мне в грудь? – спросил он у своего отражения. – Боль была такая, что я боялся вздохнуть. Думал, умру.
И ведь нашел же тему, подлец!
- Я не дышал, сколько смог. Шел, даже не думая о том, что может быть второй выстрел. Удачней первого. Я зажимал рану, кровь все равно текла между пальцами. Знаешь, такая отвратительно красная на белом… Но тогда я об этом не думал.
Я вздохнула, отхлебнула из бокала, и отвлеклась от собственных переживаний.
- Так о чем ты думал?
- Я не знаю, можно ли назвать это мыслями. Мне нестерпимо… Прям серьезно, у меня даже помутилось в глазах, захотелось… Только не смейся, ладно?
Я обернулась, чтобы разглядеть слезы в его глазах. И поняла, что сейчас мне будет не до смеха – как бы не расплакаться.
- Мне захотелось домой. К маме. Я остановился. Капала кровь. Я думал о том, что никому не нужен. Что мне некуда идти. Что некому за мной ухаживать. Что если я сейчас упаду…
Он говорил отрывисто, пытаясь уйти от слез в голосе. Я залила шампанским колючий шар в горле, протолкнула его вниз и только тогда смогла говорить.
- Перестань, Кир, - я осторожно коснулась его руки. – Ты не один. Я не одна. Мы вместе.
- Да, Влада. – Слеза все-таки выкатилась из его глаза, он быстро втер ее в щеку. – Мы не выбирали тех людей, с которыми оказались в этом зале… В этой жизни. Я знаю, кого оставил бы я, будь у меня такая возможность. Догадываюсь, кого оставила бы ты. Но… Случайный ли выбор, или намеренный, я…
- Надо жить, Кир.
- Надо?
Он так настойчиво спросил, столько острой боли было в одном слове, что я не нашлась с ответом. Любые слова казались лживыми, не способными оттолкнуть от той пропасти, что начиналась с честного ответа. Нет, не надо.
- Все грустите, да? Все под ноги себе смотрите, - воодушевленным волнорезом голос Султана рассек общий гул. – Чего вы хотите там разглядеть, кроме грязи и своих следов? Э! Поднимите глаза! Там звезды!
