Русская война 1854. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов
— Ладно. Но тогда… не умирайте, — попросила она. Ну, точно, мы все же помирились.
— Поверьте, сделаю все возможное. А хотите… — мне неожиданно пришла в голову идея. — Мы же полетим через Севастополь, там как раз настоящие новые «Киты» будут готовы. Хотите, я один из них назову в вашу честь? Как обещание, что вернусь и доведу до конца работу в Покровке.
— Хочу, — девочка уже улыбалась. Вот и договорились.
Я вскочил на ноги, и в тот же миг меня чуть не оглушил радостный крик. Это все наши, которые слышали этот разговор, радовались, что теперь я тоже лечу вместе с ними. Лечу домой!
* * *
До Александра II доходили слухи о странных новых «Ласточках», которые делал Щербачев у себя на Волковском. Да он и сам слышал странный рев с той стороны в хорошую погоду, когда шум Финского залива не мог заглушить новые звуки. Даже думал съездить, но супруга, Мария Александровна, и глава государственного совета, Чернышев Александр Иванович, рекомендовали не спешить показывать свой интерес.
Возможно, думал потом Александр, стоило лучше спросить совета у Орлова, тот всегда был смелее в своих решениях. А технические новинки в последнее время все больше занимали думы царя. С одной стороны, он все так же считал, что будущее России в колониях, с другой… Прочитав книгу Щербачева о войне за пределами Земли, он невольно думал о том, что мир может измениться гораздо сильнее, чем кто-либо способен представить. И что тогда?
Вдруг до ушей царя долетел множественный железный перестук, словно тысячи ног разом били по мостовой. Как в тот парад, когда отец смотрел идущие на войну полки и заболел… Александр вышел на балкон и увидел огромное черное облако, накатывающееся на столицу с севера. Сначала его сердце сжалось, но потом он разглядел во тьме серые силуэты «Китов», под которыми гордо реяли Андреевские стяги. Пятьдесят малых летающих машин и один гигант, «Император Николай», который поведет их в бой.
В этот момент Александр Николаевич окончательно убедился, что не жалеет о разрешении Щербачеву вернуться в армию. Пусть попробует! Пусть враги тоже увидят эту силу: увидят и запомнят! Царь улыбнулся и уже собрался было идти назад, когда на западе показался еще один «Кит». На этом было уже два флага, русский и прусский — значит, Бисмарк все же смог убедить кайзера в необходимости союза и вложения новых денег в Россию.
Теперь нужно было решать, что с этим делать. Неожиданно Александр улыбнулся, когда представил, как будет зол посланник Фридриха-Вильгельма, узнав, что полковник успел сбежать по своим делам до его возвращения. А и правильно! Пусть знает, что дела России всегда будут на первом месте.
* * *
Я стоял на мостике одного из малых «Китов». «Императора» мы полностью забили готовыми турбинами для будущих «Несушек», а потом стало поздно что-то менять, и я раскидал наших по малым кораблям. Все равно летим одной стаей, так какая разница. В итоге со мной оказались Ростовцев, Максим и напросившийся в последний момент назад жандарм Зубатов. Последнего, если честно, не очень хотелось брать, но тот заверил, что у него важное послание для Дубельта, и пришлось выделять место.
Впрочем, Зубатов сидел тихо, словно стараясь не привлекать внимание. Да и остальные вели себя ему под стать. Максим штудировал летный устав, собираясь по прибытии сдавать экзамены на пилота, а Ростовцев закопался в какие-то свои бумаги. В утренних сумерках, когда мы вылетали, было не видно, что точно это такое. Но вот солнце выглянуло, и я с удивлением смог разглядеть, что ротмистр изучает не что иное как протоколы допросов.
— Зачем? — удивился я.
— Да помните, мы с вами говорили, что военный разведчик должен уметь замечать закономерности и поворачивать их в свою пользу? — Ростовцев улыбнулся немного растерянно. Или встревоженно? — Так вот здесь этих закономерностей как будто, наоборот, не хватает.
— Это те офицеры, что напали на Волковский? — я увидел в протоколах знакомые имена.
— Они, — кивнул ротмистр. — Вроде бы все логично. У каждого есть обида на Россию, двое так даже сотрудничали с польскими бунтовщиками, и теперь жандармы рассчитывают выйти на новые связанные с подготовкой бунта фамилии.
— То есть у них была возможность напасть, был мотив. Что смущает?
— Они все упоминают, что был еще один, в форме жандармерии. И что именно он предложил вас наказать, и он же нанял экипаж, превратив пустые разговоры в дело.
— То есть провокатор, — я задумался. — А описания?
— Они были пьяны, так что описания разнятся. Именно поэтому следователь решил, что они просто пытаются свалить вину на кого-то неизвестного. Но я ведь и наших поспрашивал…
— То есть уже давно занимаешься? — мне стало еще интереснее. Одно дело предположения, и другое — кажется, мой будущий разведчик провел целое расследование.
Вот Зубатов, словно почуяв конкурента, тоже навострил уши.
— Да, опросил всех наших, — принялся рассказывать Ростовцев. — И вроде бы действительно никто не видел чужих, но вот следы экипажа чуть в стороне от дороги были.
— Получается, незнакомец мог вызвать сразу двух извозчиков, — задумался я. — На одной повозке ехал вместе с офицерами. На той, которую мы потом «Медведем» разнесли. А вторая двигалась в отдалении и затем просто подобрала его.
— Я тоже так подумал! — закивал Ростовцев. — Поэтому нашел тех, кто знал первого извозчика, и попросил Максима поговорить с теми, кто с ним вместе работал. А то мужики, как офицера увидят, дар речи теряют. А на татар смотрят свысока, как настоящие столичные жители, и за звонкую монету готовы между делом отвечать на любые вопросы.
— И что? Кого там описали?
— Так я не читал еще. Хотел сначала все остальные детали в памяти освежить, — пояснил Ростовцев.
— Максим, — я окликнул татарина. — Где записи?
— В багаже, — не отрываясь от книги, ответил тот. Очень напряженно ответил, я даже повернул голову к нему, и в этот самый момент Зубатов сорвался со своего места.
Ни слова не говоря, он добежал до багажной части «Кита» и рванул аварийный рычаг, высыпая в леса под нами все, что не было закреплено. А потом повернулся, уже держа на вытянутой руке черный, недавно смазанный револьвер. Ростовцев с Максимом тоже выхватили пистолеты… Вот, оказывается, к чему был
