Нильс - Андрей Валентинов
Образование на Клеменции обязательное, тривиум и квадривиум, как говорят в СССР, semiletka. Дальше университет, но зачисление происходит не только по результатам экзаменов, не менее важно, учились ли на факультете отец и дед. И прадед, и далекий пращур пять веков назад. Виллан, конечно, поступить может, но только если очень повезет.
Понс, понимая, что дальше ближайшей factory, где работали его предки, пути нет, подал заявление в новую земную миссию. Конкуренция была серьезной, но помогли. Кто? Естественно, сеньор, с сыном которого в одном классе учились. Тот тоже очень хотел на Землю, но отец не пустил.
— Я эту площадку еще в первые дни нашел. Никто тут обычно не бывает, она нужна для наблюдения в случае сложных маневров со стыковкой. Прихожу, звездами любуюсь. Жаль, Землю редко видно, всего лишь два часа в сутки.
Площадка оказалась очень маленькой, с трудом вдвоем уместились. Понс чуть ли не в ухо дышал, и Соль даже подумала, нет ли в тут коварного умысла. Рассудила: едва ли, просто парню очень нравятся звезды. Наверняка на Клеменции смотрел в ночное небо, мечтал…
Она покосилась на соседа. Вроде бы и рядом, а смотрит куда-то в сторону созвездия Волопаса. Впрочем, оно и к лучшему. Вот был бы здесь задавака Дуодецим, не любящий аристократов, тогда бы и вправду поволноваться пришлось.
Ой!..
Оставалось порадоваться, что на Клеменции мысли читать еще не научились. Ерунда все это, ничего особенного в Дуодециме нет. И псевдоним у него глупый!
На звезды смотреть надоело, но не обижать же парня. Сквайр он правильный, ее платок пришил прямо на комбинезон к сердцу поближе.
— Мне отец говорил, что на Клеменции уже к звездам летают.
Паренек встрепенулся. Еще бы, любимая тема.
— Летают! Первая межзвездная, пилот-испытатель Вероника Оршич. Ее целых полвека не было, думали, что уже не вернется. А она прилетела не к нам, а на Землю.
Повернулся, едва не задев носом.
— Но это в старом учебнике, я его у старшего брата видел. А в моем очень коротко, мол, была экспедиция и чего-то там доказала. И никакой Вероники Оршич.
Почему так, уточнять не стал.
— А как мы… В смысле, наши предки на Клеменцию попали, нигде точно не сказано. В детских книжках пишут про какую-то Дорогу Ангелов, в учебниках вообще ничего, мол, попали и все. В университете на лекциях про природную аномалию толкуют, то ли разрыв пространства, то ли опять же схождение.
Увлекся — и случайно, совершенно случайно коснулся ее щеки губами. Соль к этому так и отнеслась. Очень тесно на смотровой площадке.
Зато — звезды!
* * *Прошлым вечером, гуляя по эфиру, Соль зацепилась за волну Москвы. Русский вспоминать не пришлось, радиостанция имени Коминтерна вещала на языке Маркса и Карла Либкнехта. И сразу знакомая фамилия — Потемкин, тот самый, заместитель народного комиссара иностранных дел, бывший посол в Италии. Похороны на Новодевичьем, речь товарища Молотова. Позор трусливым убийцам! Не забудем — и не простим!..
Соль перекрестилась, горько укорив себя за короткую память. Господин Потемкин и Дарья Евгеньевна погибли, пытаясь ее защитить, считай, собой закрыли. Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis…[41]
А еще удивил пересказ статьи из вчерашних «Известий». Польские реваншисты вновь готовят войну на этот раз в союзе с Рейхом и хортистской Венгрией. Соль лишь головой покачала. Опять! Вдобавок в статье говорилось о разногласиях в руководстве Германии именно по вопросу о союзе с Польшей. Геринг вроде бы за, Гиммлер против. К тому же рейхсфюрер СС куда-то исчез после пожара в его берлинской штаб-квартире.
Все это слишком сложно и непонятно, поэтому Соль поспешила повернуть верньер. Германия? Нет, дальше, дальше!.. Париж? Совсем иное дело!.. Ну, ее, политику!
…И я лишь молча вдаль уплыл, Но Как прежде, верить я готов, Что ты все ждешь тех важных слов, И потому однажды вновь Прими меня, Бразилия!Знакомая, много раз слышанная песня звучала весело и беззаботно, но Соль внезапно почувствовала странную горечь. Прощание с землей, где был счастлив, прощание с любовью… Что осталось у человека?
* * *Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Утро, самое время спешить на завтрак, осталось лишь застегнуть ворот синего комбинезона…
Дед? Хорошо бы! Открыла, отступила на шаг.
— Приветствую вас, рыцарственная дама!
Соль от неожиданности растерялась, но все-таки вспомнила, чему учили. Расправила плечи, вздернула вверх подбородок. Не ей одной честь, но Ордену, всем братьям и сестрам, живым и почившим.
— И вам привет, госпожа моя. Прошу почтить присутствием мой скромный дом.
Вроде бы все правильно, пусть она и не дома, но — этикет.
…Высокая, красивая, яркоглазая, не в комбинезоне, в длинном платье, светлые волосы перехвачены обручем с синим камнем. Молодая, если и за двадцать, то самую малость. Лицо серьезное, ни тени улыбки.
— Прежде чем войти, обязана представиться. Камий Ортана, ликтор. Общаться со мною или нет, в вашей, рыцарственная дама, воле.
В узкой ладони — маленькая карточка с цветным фото. Соль попыталась вспомнить учебник. Ликтор — он в тоге и со связкой прутьев, а еще с топором.
— Меня зовут Соланж, госпожа моя. Звание мое помянули
