Сергей Сергеев - Календарь
— Почему она решила, что это Яна? — удивлённо спросил Ян, — ведь лица-то почти не разглядеть.
— Наверное, по фигуре определила, — ответил ему Святослав.
— Они, чё, лесби? — изумился своему же вопросу Ян.
— Почему?
Коротким вопросом в одно местоимение Святослав лишь запутал ситуацию, а не прояснил. Интонация вопроса не выражала удивления, что могло бы означать: "Почему так думает друг?" Оно более походило на разочарование: "Почему такие хорошие девчонки не в ладах с парнями? Или… не в ладах с нами?"
Но Ян не обратил внимания на интонацию и озвучил свой "железный" аргумент:
— Если они знают друг друга голыми…
— Я как-то видел тебя полуодетым, — это значит мы голубые? — уже более акцентировано возразил ему Святослав.
— Не тупи, мы другое дело.
Их разговор был похож на диалог двух тормозов или тех, кто принял лекарства, замедляющие мышление и речь. Возможно, такое воздействие на них оказал каскад невероятных событий, приведший их сознания в замешательства: виртуальное переплелось с реалом, а в реале произошел тот случай, вероятность которого стремилась к нулю.
— Смотри, там появилась какая-то голограмма, это, кажется, Мамонов, — удивился Ян.
— Давай и мы туда…, - предложил Святослав.
Запыхавшаяся Василиса вбежала в зал. Была она молода и не жаловалась на здоровье, но последние недели без надлежащего отдыха, без физических нагрузок и тренировок, привели её организм в небольшое расстройство. От нехватки кислорода она неритмично дышала, и со стороны это могло вызвать ассоциацию, что у неё приступ астмы. Чтобы восстановить дыхание и осмотреться, она замедлила шаг.
Посредине зала, образуя полукруг, стояли голограммы. Одна — это Мамонов, две другие — Ян и Святослав. Василиса демонстративно прошла сквозь них, тем самым выказывая пренебрежения к их реальным прототипам.
Оставив голограммы за спиной, она укоризненно покачала головой и бросилась к лежащей парочке на полу. Первым делом, не тормоша, Василиса прикрыла их наготу, Николаеву достался плед, а Яне куцый халат, заслонивший от посторонних взоров лишь ноги с бёдрами и талию с животом.
Неожиданно очнулась кошка и начала сипеть, хотя глаза её и были закрыты. Животное натужено открывало рот, выпуская воздух, лишь с третьей попытки прорезался голосок, который оказался противным. Собственный голос окончательно реанимировал кошку: она стала вырываться из рук Яны, царапаться, урчать, чем, возможно, и привела в чувство хозяйку. Яна отрыла глаза и посмотрела на руки. Затуманенный взгляд, скорей всего, выражал естественную мозговую реакцию в поисках источника звука, чем осмысление происходящего. Однако затем процесс адаптации пошёл быстрее, и через пару секунд она уже произнесла вполне адекватную фразу:
— Баст, прекрати!
Она не дала кошке вырваться из объятий, прижала её плотней к груди, и только тут заметила склонившуюся над ней Василису.
— Васька, ты?! — удивилась она, — Откуда?
— Вставай, вставай, — торопила её подруга, — нельзя голой лежать на бетонном полу, простудишься.
Смысл слов дошёл до сознания Яны, она посмотрела на своё нагое плечо, касающееся бетона, резко встала, как будто холод, исходивший от пола, действительно ожёг её кожу. Руки разжались, освободив Баст, та перестала дергаться и вопить, выскользнула, и обнажила окружающим красивую девичью грудь хозяйки.
— Яна, вставай, — торопила Василиса, закрывая её собой от голограмм, как будто те могли видеть, — надевай халат, кошка никуда не денется.
Яна послушно встала на колени и начала поочередно засовывать в рукава руки, но смотрела уже не кошку, которая пошла гулять по залу, а на Николаева.
— Что с ним? — спросила она, — Что с Андреем? Почему он раздет?
— Не могу сказать вслух, почему вы оба в таком виде, но мысленное предположение у меня уже сложилось, — говорила подруга иронично, застёгивая торопливо пуговицы на её халате.
— Вставай! — повторила она и потянула за руку Яну, поднимая её с пола.
Яна встала на ноги, Василиса заставила её надеть тапочки.
— Поймай Баст, — вместо благодарности приказала она подруге.
Сама наклонилась над Николаевым и стала его трясти за плечо, без того короткий халатик задрался, и бесстыдно оголил женские прелести, но Яне было, как бы всё равно.
— Господи, Яна! — воскликнула Василиса, дёргая за подол халата в области спины, — Ты, чё творишь? Приди в себя, наконец!
Тут, видимо, до Яны что-то дошло, она присела на корточки, огляделась, но трясти Николаева не перестала.
Василиса повернулась, осматривая зал и ища кошку. Её взгляд зацепился за голограмму Антона.
— Чё стоим? Дружка-то нужно приодеть. Как он до номера-то доберётся? — язвительно выпалила она.
Голограмма Мамонова исчезла, следом за ней попрятались и Святослав с Яном.
Разогнав всех виртуальных зрителей, Василиса бросилась за кошкой, обнюхивающей у стены какой-то предмет. Это был амулет — единственное, что осталось от Бастет. Василиса подняла его и кошку, которая весла себя спокойно, не сопротивлялась.
Тут открылась входная дверь, и вбежал запыхающийся Захаров, по прозвищу Захар. В его руках были вещи для Николаева, вероятно, его спортивный костюм и кроссовки.
— Привет, девчонки, — поприветствовал он, — и тебе, Колян, привет, с возвращением вас.
Он бросил на колени сидящему Андрею костюм, кроссовки поставил рядом.
— Родоки твои только вчера уехали, были здесь, тебя искали, — тараторил он возбуждённо, вставив свою ладонь в ладонь Николаева для приветствия.
Андрей таращил глаза и улыбался, как блаженный. Его чистое лицо без угревой сыпи, светилось от радости.
— Ты какой-то не такой, — вслух заметил Захар, — изменился, как будто в косметическом салоне побывал, а может, того, витамины "е"…
Он засмеялся своей сальной шутке противным смехом, как дряхлый старик, глотая с шумом воздух. Глядел он в этот момент на Андрея, а головой кивал в сторону Яны. Вновь прибывшие в реал, ещё не реагировали на шутки, в вот подошедшая Василиса, стукнула сильно по спине смеявшегося:
— В зобу дыханье спёрло…, - процитировала она Крылова, — поперхнулся? Поможем.
Она замахнулась повторно, но Захаров, выгибая спину, уклонился со словами:
— Шутка, шутка, уж прямо пошутить нельзя.
— Не шутить нужно, а заняться реабилитацией ребят в глазах общественности, — как бы извиняясь за свою несдержанность, произнесла она.
— Всё понятно, Антон уже ломает голову над легендой, — оправдывался он.
Тем временем Андрей уже надел костюм и обулся, за рукотворной ширмой из пледа, сооруженной Яной. Они, взявшись за руки, пошли из зала. Василиса с кошкой на руках и Захаров последовали за ними, разговаривая между собой.
На следующий день всё стало приходить в норму. Николаев, дав объяснения по поводу своего отсутствия администрации, отправился успокаивать родителей. Яна, связалась с мамой и продемонстрировала ей кошку. Артефакт оказался ошейником Баст. Мать Яны сильно удивилась находке:
— Не может быть, чтобы животное за столько километров переместилась сама, нужно об этом уникальном случая выспросить у Виталия Петровича.
— Стоп мама! — остановила её дочка, — С этого места подробней. Кто такой Виталий Петрович?
— Виталий Петрович? — повторив вопрос, мать тут же стала отвечать, — это врач-ветеринар, наш хороший знакомый, он наблюдал за здоровьем Баст, приходил раз в месяц делать осмотры.
— Мама, а у тебя есть его изображение?
— Да, конечно, у нас есть записи…, а зачем тебе? — переспросила озадаченно мать.
— Баст мне передал один мужчина, хочу проверить…
— Исключено, мы с ним недавно виделись, общались, жаловались на пропажу. Я думаю, он сказал нам, если бы что знал, — категорично заявила мама.
— Тебе трудно показать.
— Нет не трудно, просто я не готова, нужно искать, вспоминать, где эти записи, хотя есть фотография в ветеринарной книжке, которая в чипе ошейника Баст, если тебе очень надо, загляни туда.
— Хорошо, давай код, — согласилась дочка.
Мама исчезла с экрана и появилась через несколько секунд, держа в развёрнутом виде продолговатую книжицу.
— Вот смотри, — обратилась она к Яне, подсовывая под видеокамеру кодовый набор букв и цифр.
— Подожди, не убирай, пробую открыть, — ответила ей Яна.
Сбоку в углу экрана появилась фото Виталия Петровича, гладившего Баст. Это был тот самый врач, который терзал память Яны.
— Ну, что похож? — спросила мама.
Яна проглотила слюну, тыльной стороны руки потрогала щеку и ответила:
— Нет, тот другой был мужчина.
"Вернётся Андрей, вот обрадуется, — пронеслась ироничная мысль в голове дочери".
Через пять дней вернулся Николаев. Яна, с нетерпением ждавшая его, наконец-то встретилась с ним. Из всех новостей для него главной оказалась идентификация личности врача-ветеринара. Рассматривая снимок он, качая головой, произнёс:
