Владимир Романовский - Хольмгард
— Нет. Хозяин ушел куда-то, повар говорит, что скоро вернется.
— Я рад, что ты воспользовался советом и взял его себе на службу. Хозяина, не повара. Ну что, казна не полна еще?
— Не полна.
— Это дело времени.
Ярослав грустно улыбнулся.
— Ты к Явану шел?
— Нет, я шел к тебе.
— Откуда тебе было известно, что я здесь?
— Это несущественно. Что ты намерен делать, князь?
— Завтра я произнесу перед новгородцами речь на вече…
Жискар пожал плечами и запихал в рот остаток огурца. Ингегерд покачала головой. Александр понаблюдал, как она качает головой, держась за пузо.
— Это если тебе позволят, — сказал он.
— Позволят. Кто посмеет…
— Посмеют, уверяю тебя. Обо всех речах нынче сперва докладывают посаднику, и речи произносятся только с его одобрения. Поскольку нечего у биричей хлеб отнимать, задарма речи произносить, — объяснил Александр. — Позволь, князь, присяду я. Есть у меня новости для тебя, а посему… — он присел на скаммель, положил шапку рядом с собою, и некоторое время молчал. А Ярослав ждал. — Знаешь, князь, был у твоего отца такой странный отряд с мрачной репутацией?
— Косая Сотня.
— Именно. Когда в Киеве произошла перемена власти, Косая Сотня временно отдалилась от дел. Тут же сказалась, конечно, склонность населения к мстительности. Некоторых бывших кососотенцев похватали, судили, казнили. Но многим удалось убежать. Когда такие люди убегают, ищи их прежде всего среди разбойников. А разбойники с такими навыками, как у Косой Сотни, на многое способны. Святополку было не до них, а ты ушел обратно в Новгород так поспешно, что чуть ли не половину своих ратников забыл.
— Ну, это… — сказал Ярослав, сверкнув глазами.
— Подожди. Не серчай, князь, прежде времени. У тебя выхода не было, то, что ты сделал, как раз и было единственно правильным решением. Но многие сразу подумали о Косой Сотне. Не в Киеве — в Киеве их ловили и мстили им за прошлые обиды. Подумали другие. Особенно неприятно было бы, если бы остатки Косой Сотни пошли бы на службу к Неустрашимым. Это еще опаснее, чем если бы они стали просто разбойниками. И этого нельзя было допустить. И я постарался, ради памяти о твоем отце, этого не допустить. Что сделано, то сделано. Я нашел… не всех, кто уцелел. Но многих. Я дал им средства, чтобы они не занимались разбоем и не нанимались ни к кому на службу до поры до времени. А чтобы за ними было проще уследить, я их свел всех в одну местность. А недавно они перебрались в Новгородский Славланд, на что им тоже выделены были средства. И обосновались кто где, но, в основном, конечно же, у Черешенного Бугра, поскольку у Черешенного Бугра мало кто спрашивает соседа, откуда он там взялся, что ему нужно, и чем он промышляет.
Жискара эта история весьма заинтересовала. Он пододвинул ховлебенк, на котором сидел, поближе к Александру. Александр поглядел на него, и в ответ Жискар улыбнулся галльской обворожительной улыбкой.
— И ты предоставляешь их в наше распоряжение? — спросила сообразительная Ингегерд.
— Да, — ответил Александр. — Хотя распоряжаться ими трудновато, честно говоря. Лихой народ, ушлый. Но дело свое знают. Так что если ты сейчас захочешь переместиться временно в любом направлении — хоть к своему союзнику Хайнриху, хоть в Сигтуну — не думаю, что у тебя возникнут трудности. Об оплате не беспокойся — им уже заплачено, и будет заплачено еще. Нужно всего лишь, чтобы один из твоих ратников, которые теперь пьянствуют в столовой, сходил к Черешенному Бугру. На самых подступах, справа по ходу, если идти отсюда, есть домик с соломенной крышей, самый маленький. В нем живет некто Гурин, очень неприятный тип. Нужно передать Гурину вот этот свиток, — Александр достал из походной сумы свиток, — и точно указать место сбора. Через час вся лихая ватага будет здесь, под дверью вот этого самого дома. У них у всех есть лошади…
— У всех? — переспросил Ярослав.
— Конечно. Нельзя на такие дела жалеть средства. Их восемьдесят человек. Это не очень много, но достаточно, чтобы обеспечить тебе и твоим друзьям безопасный проход.
— Что же, мне обязательно нужно бежать? — спросил Ярослав, хмурясь. — Странно. Будто всем очень хочется, чтобы я уехал из Новгорода.
— Это тебе виднее, князь, — ответил Александр. — Я тебе в этом не советчик. Мое дело — передать этих людей в твое полное распоряжение. А что они будут делать дальше — на твое усмотрение. Я бы, конечно, на твоем месте переехал бы в Швецию на некоторое время. Война с Киевом все равно будет, большая ли, малая, но будет. Марьюшка так всех науськала друг на друга, что драка обеспечена.
— Да, — хмуро сказал Ярослав.
— Поэтому, если уж драки не избежать — пусть Житник сломает себе на этом шею, а не ты. Война, Ярослав — явно не твое призвание. Ты силен совсем другим. Воевать все умеют, кто-то лучше, кто-то хуже. Здесь, — он вытащил из мешка увесистый кошель и бросил его на стол, — две тысячи гривен. Для Новгорода это прямо какая-то роковая цифра. Две тысячи золотом, для более удобных перемещений — не таскать же тебе деньги в мешках, целую повозку занимать. Вот, в общем, и все. А я пойду, пожалуй. Не люблю я север — это не лето, а насмешка над летом. По ночам то прохладно, то холодно. А лес уже паутиной обрастать начал, скоро август. Желаю тебе, князь, всего наилучшего.
— Погоди. Надо бы нам с тобой поговорить по душам, — сказал Ярослав. — Ты недоговариваешь, Александр.
— Нет времени. В другой раз, князь. Не серчай. Жискар, очень приятно было познакомится.
— Весьма, — заметил Жискар галантно.
— Княгиня, ты прекрасна наружностью и отчетлива умом. Надеюсь, наследник эти качества от тебя переймет.
— Погоди же! — сказал Ярослав.
— Некогда, князь. Дела срочные. До свидания.
Александр быстро вышел. Ударила входная дверь.
Некоторое время они молчали.
— Что будем делать? — спросил Жискар. — Интересный тип какой, славянин с греками смешанный.
Дверь приоткрылась слегка, и в занималовку ворвался огромный черный Калигула. Заметавшись среди людей (Ингегерд вскрикнула) Калигула, которого до этого пугнули ратники в столовой, не знал что и думать об этом нашествии, и куда спрятаться от всех этих незваных гостей. Поскулив, он сделал несколько обманных движений, чтобы отвлечь внимание врагов, и стрелой полетел к боковой двери, ведущей в сад. В саду он грозно залаял, давая понять, что территория принадлежит ему, и чтобы они все убирались, иначе он их разорвет в клочья.
— Дурная порода, — заметил Жискар, дожевывая огурец. — Столько места занимают, а толку никакого. Старые девы таких любят очень.
* * *Загромыхали кулаком в дверь. Сердитый дьякон Анатолий, собиравшийся поспать перед вечерней службой, пошел открывать. Нужно было завести служанку, но отдельных средств на это главный не давал, а свои Анатолий, будучи скупердяем, берег. Прибирала в доме жена, готовила тоже жена, и пока она не жаловалась на жизнь, со служанкой можно было повременить.
Анатолий, ворча, потянул засовы, два из которых открываться отказывались, пока он не пнул хорошенько косяк, и отворил дверь. Он ожидал увидеть Хелье, пришедшего наконец, чтобы забрать неудобных гостей. Женщины еще ничего — молчали, но мужчина, отвратительный тип, несколько раз делал вылазки в дом, чего-то ища, и приходилось его водворять обратно в подсобное помещение почти насильно, поминутно оглядываясь, боясь, что жена заметит. Ну наконец-то.
Но, к расстройству Анатолия, за дверью стоял вовсе не Хелье. Какие-то ратники, а может и не ратники, с совершенно разбойничьими лицами, с предводителем, маленьким, юрким, с колючими глазами.
— А не заходил ли кто к тебе давеча, святой отец? — спросил предводитель поганым голосом.
— Ты только смотреть! — возмутился Анатолий. — Смотреть нет! Четвертый раз ломиться в церковный дом! Дьякон перед вечерний служба спать должен, набирать сила и мысль! Вы, новгородцы, невежий народ есть! Подлый и мешающий!
— А? — переспросил предводитель.
— Спать я хотеть! Понимать? Все время в дверь — бум, бум! Да что это похоже на кого?! Вот видеть, я пожаловаться главный, а он посадник! Бум, бум без отдых никакой. «Не заходил ли кто», «не заходил ли кто»! Язычник, рожа!
— Да ты не серчай так…
— У меня ответственен перед Создатель! — крикнул скандально и визгливо Анатолий. — Ты в церковь ходить? Ходить, спрашиваю? А? Деньги давать на церковь? А? Отвечай!
— Какие деньги…
— Жадничать? Души спасения не блюдить! Ну погодите, будет возмездывание, всем вам язычникам, и от Создатель, и от посадник! Идти вон!
Он яростно захлопнул дверь. И очень тихо припал к ней ухом.
— Нет, их здесь не было. Упустили! Ну, я головы всем поотрываю! — сказал за дверью предводитель. — Уж не сомневайтесь! Негодяи. Я вам такое, хорла, возмездывание устрою!
