Андрей Посняков - Демоны крови

Ратников даже не сдержал смеха — ну надо же!

Но запаску снял, ухмыльнулся:

— Ну, нет там никакой анаши, господин капитан!

— Все так говорят — нет, — гаишник недоверчиво усмехнулся и, отойдя к авто, дернул рацию.

Удобный момент бежать! Жалко только Машу с парнями… ничего, этих можно и потом выручить… Вот, еще пару шагов, вырубить толстого — и в кусты. А что делать? Речь-то о жизни и смерти идет.

— Фиалка, Фиалка, ответь Носорогу!

Ишь ты Носорог! Шутники, однако…

— Слушаю, Носорог, я — Фиалка!

Так… вот еще шажочек…

— Машину нужную нашли, ну, ту, что в ориентировке! Нам бы участкового или опера.

— Так я и есть участковый… Фиалка…

Пора!

— Димыч, ты, что ли?

— Да я, я!

Димыч?! Ратников радостно замер.

— То-то я и смотрю — голос какой-то знакомый! Ты вообще где? В поселке? Так давай дуй сюда… мы тут, верстах в трех по танаевской дорожке… Гражданин, вы куда это отошли? Оставайтесь на месте!

А Михаил уже откровенно улыбался, глядя, как на грунтовке появилось быстро приближающееся облачко песочной пыли.

А вот и «нива»! Участковый…

— Хо! Здорово, Миша! Ты что тут — в арестантах? Ого… и Маша здесь! А что за мальчишки?

— Детдомовские… ну, те, что сбежали.

— А, нашлись, значит…

— Купались вот, на Танаеве, Маше вдруг плохо стало — я гляжу, «мерс» стоит, вокруг никого… вот повез в медпункт. А этих по пути подобрал, побегушников…

— Ну вот! Действовал правильно — в случае крайней необходимости! — участковый хлопнул Ратникова по плечу и обернулся к гаишникам. — Это вот тот самый мужик, про которого я вам говорил… Ну, где сегодня в бане будем! Давайте, заканчивайте тут всю бодягу — я за него ручаюсь. А «мерсюк» этот сейчас к опорнику отгоним или лучше даже к усадьбе Мишиной — там точно никто не раскурочит!

— Ладно… — гаишники переглянулись и подобрели. — Раз он дружок твой… доложим — «мерседес» на дороге нашли. Пустой.

Димыч потер руки:

— Вот и славненько! Кстати, машинку эту у складов Николая Кумовкина частенько видят. Приметливая машинка.

— У склада Кумовкина? — настороженно переспросил капитан. — Тогда придется в главк доложить — там по этому Кумовкину целая группа… из Питера даже один приехал — старший опер… Ганзев… Ганжев… Фамилия такая нерусская.

— Может, Ганзеев? — радостно выпалил Михаил.

— О, точно, Ганзеев! А вы… ты его что, знаешь?

— А то! Что, прямо сейчас с ним и свяжетесь?

— Ну да… доложим по рации — враз прилетит. Хотя… он мобильник давал — здесь берет, кажется.

Капитан вытащил из кармана «нокию»:

— Алло… Василия? Это Мешков, из ГАИ… да-да, тот самый капитан… тут у нас такое дело…

Парни-побегушники толком ни во что не врубались, но уже над чем-то хихикали, Маша же радостно обнимала слегка смущенного Димыча.

Ратников подошел к разговаривающему по телефону гаишнику:

— А мне можно пару слов?

— Хм… давай… Василий, тут с тобой один товарищ поговорить хочет… говорит, что знакомый… даю…

Михаил улыбнулся и, приложив трубку к уху, негромко сказал:

— Ну, здорово, Веселый Ганс. Быстро же ты явился!

Оранжевое вечернее солнце скрывалось за деревьями, и Тема смотрел на него с неожиданной тоскою. Почему-то вспомнились родители… вообще, он их часто вспоминал… но уже давно не плакал — понимал — плачь не плачь, а ничего уже назад не воротишь. Что ж, нужно было жить… А здесь, кажется, было неплохо — ребята вроде бы перестали привязываться, привыкли, да еще с Машей из магазина здорово было поговорить, да с мужем ее, дядей Мишей… ну, еще Светка была… Которой подарил склеенный таки браслетик… и еще кое-что рассказал, так, самую малость — он же не болтун, а Маша просила не очень-то распространяться.

Да! Кстати! Надо кое-что рассказать директору! О красной… бело-красной машине, что увезла старших парней… Игоря… и Рому, кажется… Да, только вот когда он появится — директор? Говорят, уехал в район. Ну, к ночи, наверное… Или — позвонить? Сообщить… В милицию!

— Ты что такой задумчивый, Темочка?

Алия. Медсестра здешняя. Не очень-то она Артему нравилась, какая-то была… ненастоящая, что ли… Словно большая накрашенная кукла. Красивая кукла. И голос ее казался притворным, и — особенно — глаза… Холодные, пустые, страшные!

Брр… И ведь ничего плохого она никому не сделала. А все же — вот не нравилась, и все тут. Тема и сам бы не смог объяснить — почему.

— Алия, а вы не знаете, Иван Андреевич скоро приедет?

— Ой… не знаю. В этот раз к утру, наверное. А что такое?

— Да так… А кабинет его заперт, где телефон? Знаете, кое-что сообщить срочно надо… в милицию!

— В милицию?!

— Ну, про ребят наших! Игорь и этот… Рома… Их в машину затаскивали, я видел! Сначала одного, потом другого… грубо так…

— В машину? — нервно переспросила медсестра. — А что за машина?

— Не знаю, как называется. Старинная такая, красная с белым.

— Затаскивали… скажешь тоже! Ну, сам подумай, кому они нужны-то?

— Не знаю… — мальчик задумчиво покачал головой. — А только я видел. Надо в милицию позвонить, да! Раз Ивана Андреевича нету…

Медсестра обернулась на дверь и понизила голос:

— Ты об этом еще кому-нибудь говорил, Темочка?

— Нет, директора ждал вот…

— Вот и молодец! Вот и правильно! А в милицию мы позвоним, обязательно — по мобильнику…

— Ах да, — смешно сморщив нос, рассмеялся Тема. — И правда.

— Пошли-ка, малыш, сделаю тебе укольчик. Как всегда — витаминчики… Потом таблеточку дам — на ночь выпьешь.

— А позвонить?

— Позвоним, позвоним… не сомневайся. Кстати, Иван Андреевич, может, еще и вернется. Так что немножко подождем — сначала ему доложим, так уж положено, он же директор все-таки… Ты посиди вот на кушеточке, а я пока укольчик…

Ловко разбив ампулу, Алия набрала в шприц такую дозу, которой можно было бы усыпить и слона, а уж этот сопливец — точно утром не встанет. Уйдет в иной мир, тихо так, спокойно, никому не звоня и ничего не требуя. А что делать? Иного выхода нет — слишком уж много этот парень увидел. Совсем не то, что нужно. Начнет болтать, он ведь с этой продавщицей, Машей, общается, с мужем ее — а они с участковым дружат. Начнут копать… Эх! Говорила ведь! Ну, зачем такое приметное авто? Пижоны чертовы! И этот кретин Андреич… И чего его в город понесло? Сначала бы организовал отправку, проследил… Черт старый! Все на хрупкие женские плечи взвалил! Расслабился… Да все они расслабились… Самой бы всем заправлять, уж тогда бы все по-другому было! Четко! Хотя с другой стороны — ну кому до этих детдомовцев дело? Прав, наверное, Иван Андреич — и нечего горячку пороть… Нечего… Но слишком уж любопытного сопливца убрать надо!

Тем более… Алия закатила глаза, испытывая нечто вроде оргазма… убивать — это ведь так приятно! Так…

— А ну, зайчик, дай сюда ручку… Сейчас. Сейчас, комарик укусит…

— Стоять!!!

Вломившиеся откуда ни возьмись люди заломали медсестре руки. Упав на пол, жалобно звякнул шприц… Алия успела наступить на него… ухмыльнулась и тут же завопила:

— Люди добрые! Да что ж это такое делается-то?! Медработнику руки вяжут! Да еще при детях!

— Помолчали бы про детей, — защелкнув наручники, устало произнес Димыч. — Директор где?

Глава 21

Осень. Окрестности Псковского озера

ГОРЕ ОТ УМА

…и новость эта вызывает волну радости и надежды.

Ратников лежал на диване и поглаживал прильнувшую к нему женушку по животу. Беременна! Маша была беременна, случилось наконец то, чего так долго ждали! Господи… наконец-то…

По телевизору шел какой-то нудный исторический фильм — то ли «Русь изначальная», то ли «Ярослав Мудрый», Маша смотрела вполглаза, не особо вникая в сюжет, зевала. Миша тоже зевал, подумывая, не поехать ли завтра поутру на рыбалку? Тем более что Димыч должен был приехать с теми гаишниками. Или они на следующие выходные собирались? Тогда можно и без них, погодка-то вроде бы ничего наладилась.

— Тем! — потянувшись, позвал Михаил. — Ты как, уроки уже все сделал?

— С утра еще… А что такое? — из соседней комнаты — специально для него отделанной — выглянул Артем — вытянувшийся за лето, подросший.

Документы на опеку давно подали, да что-то там застопорилось, надо будет знакомых подключить. Или не надо? Обычная бюрократия…

— На рыбалку, говорю, завтра пойдем?

— На рыбалку? — мальчик похлопал ресницами. — Дядь Миша, а мы ж вроде в город, в театр собирались! На «Горе от ума»…

— Ах да! — Ратников смущенно хлопнул себя по лбу, — Точно — «Горе от ума» ведь! И как я мог позабыть? Так мы тебя, Темыч, вечером в интернате и оставим… ничего?