Антон Демченко - Воздушный стрелок
— Хм. Кажется, сейчас я услышу предложение, от которого не смогу отказаться. — Я вздохнул.
— Угадал. — Улыбнулся Прутнев. — Не знаю, чем руководствовался Георгий Дмитриевич, да простит меня его сын, пряча тебя от нашего «клуба», но ситуация эта совершенно неприемлемая. Нас слишком мало, чтобы клуб мог позволить себе такое транжирство… Особенно, в свете событий произошедших со Скуратовым и твоими родителями.
— Говорите так, словно я какой-то ресурс… — Нахмурился я, стараясь не выпадать из роли.
— Все мы, своего рода, ресурсы, Кирилл. — Развел руками Прутнев. — И ты, и я, и даже боярин Громов. Исключений нет.
— Что, и государь? — Прищурился я.
— Хм… в каком-то смысле. — Глянув на старательно прячущего ухмылку Громова-младшего, медленно проговорил Прутнев. Запнулся. — А ты умнее, чем я думал, Кирилл Николаевич…
В ответ, я только пожал плечами.
— Миша, не крути, скинь парню устав этого вашего клуба, и пусть изучает. Он, как ты верно заметил, не дурак, и выгоду свою видит. — Последние слова Федор Георгиевич произнес с отчетливой иронией в голосе. Прутнев взглянул на наследника рода Громовых и, хмыкнув, кивнул. Мол, как скажешь…
— Ладно. Так и поступим… Но, имей в виду, Кирилл, эта информация закрытая. То есть, о существовании клуба знает очень узкий круг людей. Тот же Федор Георгиевич, например, осведомлен только благодаря тому, что его младший брат был членом клуба, а Георгий Дмитриевич когда-то курировал нашу безопасность. Понятно?
— Комнатный боярин курирующий безопасность какого-то неформального клуба? — Удивленно протянул я. — Однако.
— Хм. Как ты думаешь, почему ни один из государей никогда не проходил испытаний на владение стихиями? Ну, если отбросить официальную версию, что подобные сведения о правящей фамилии, являются коронной тайной… — Вопросом на вопрос ответил Прутнев, но, по моему взгляду поняв, что я впервые слышу о таком казусе, вздохнул. — Род Рюриковичей, к твоему сведению, наследственные эфирники. А государь — новик, при существующем в нашем обществе культе личной силы, довольно странное сочетание, согласись? Стоит ли удивляться, что комнатный боярин курирует безопасность клуба, чей костяк составляют члены правящего рода? И да, когда я говорил «отбросить» версию коронной тайны, это не значит, что на нее действительно можно наплевать. Понятно?
Твою дивизию… Только немыслимым усилием воли мне удалось удержать себя в узде и не выматериться вслух. Наследственный эфирник, всегда слабосилок?! Тогда… многое становится понятнее.
— Разумеется. А Бестужевы в курсе существования клуба? — Поинтересовался я, убедившись, что ничем не выдал своего волнения.
— Хм… Нет. Им известно то же, что и большинству. — На секунду задумавшись, ответил Прутнев.
— Гдовицкой? — Я ведь с тебя не слезу…
— Член клуба, в ранге подмастерья. — Ответил вместо Прутнева, Громов.
— Поня-ятно. Скажите, а клуб был в курсе затеи моего отца и боярина Бестужева насчет школы?
— Еще бы! Там такой скандал был, что вся Москва была в курсе. — Усмехнулся Прутнев, но, бросив короткий взгляд на Громова, тут же стер улыбку с лица, и отговорился, — впрочем, Федор Георгиевич знает о тех событиях куда больше… так что, лучше расспроси его.
— Да уж. Лучше, если эту историю ты услышишь от меня, чем от кого-то еще. По крайней мере, обещаю, что никаких домыслов и фантазий в моем рассказе не будет. — Кивнул Громов.
Ну-ну. Сделаю вид, что верю. Вообще, надо разбираться с этими тайнами мадридского двора, а то, чувствую, не будет мне покоя… и вылезет в будущем какая-то бяка. Оно мне надо?
Я отвлекся от размышлений на вибрацию браслета, куда Прутнев скинул обещанный устав и, не став сразу его просматривать, поднял взгляд на автора послания.
— Если у меня возникнут какие-то вопросы, могу я связаться с вами, Михаил Иванович?
— Можешь. — Кивнул тот, и нахмурился. — Но на твои вопросы может ответить и Гдовицкой.
— Я ведь больше не живу в «Беседах». — Пожал я плечами. — Да и отвлекать начальника службы безопасности боярина Громова, от служебных обязанностей…
— Понятно. Согласен. — Медленно проговорил Прутнев, бросив короткий взгляд на спокойного, словно слон, Федора Георгиевича. О да, он все правильно понимает. Конфликт обязательств, штука такая…
Мы вышли на порог школы и, пропустив мимо компанию сосредоточенно-серьезных учеников, двинулись к дожидающемуся джипу.
Уже собирая вещи в усадьбе Бестужевых, перед возвращением в свой дом, я пришел к выводу, что чего-то в этом роде мне и следовало ожидать. Да, эфирников мало, да, их умения не кажутся чем-то серьезным на фоне сильных стихийников, способных на поле боя, заменить собой полк тяжелой артиллерии… но с другой стороны, гранд способен убить любого стихийника без особых проблем, и защититься тому, не помогут никакие способности. А значит, значит должен быть и контроль над таким оружием. У кого? Глупый вопрос. Кто, кроме государства может позволить себе содержать и десятилетиями растить очень специальное оружие? А ведь, эфирники, это не только средство устранения неугодных стихийников, это еще и мощный исследовательский аппарат. Именно на эфирниках держится вся здешняя технология… Понятно, что не всякий слабосилок-техник с завода, входит в этот самый клуб эфирников, но любой перспективный кадр, проявляющий волю и желание развиваться в этом направлении, наверняка попадет «под колпак».
Интересно, а зачем дед скрыл Кирилла от взора этого самого «клуба по интересам»? Да и вообще, как-то очень много вопросов у меня образуется к старому боярину Громову, по поводу его действий в отношении внука и, особенно, бездействия…
Я вытащил последнюю сумку на Красное крыльцо и замер в удивлении. У вездехода, в заднюю дверь которого, Аристарх Хромов уже закинул большую часть моих баулов (когда только успел разжиться таким количеством шмоток?), переминалась с ноги на ногу Ольга.
— Это что? — Подозрительно прищурившись, я кивнул на чемоданы у ее ног.
— Мои вещи. — Улыбнулась Ольга. — Я еду с тобой.
— Не понял? Зачем? — Опешил я.
— Согласно договору, ученик проживает в доме учителя. Забыл?
Эпилог
Яркий солнечный свет заливал кабинет хозяина поместья «Беседы», но самому боярину сейчас не было никакого дела до замечательного июньского утра за окном. Он мрачно смотрел в стену перед собой и пытался понять, где и что пошло не так. Когда он ошибся, и как, вообще, могло случиться то, что случилось. Газета на столе задымилась под взглядом боярина, и пошла рыжими пятнами. Громов чертыхнулся. Дожил, уже над собственным огнем контроль теряет!
И все-таки, где он ошибся? Или… они? Мог ли предполагать старый недруг и соратник Никита, к чему приведет эта его евгеническая программа? Конечно, если посмотреть на Рюриковичей, то становится понятным, что толк в ней есть, но такой скорый прогресс… Кто мог ожидать, что этот мавкин ребенок будет так споро расти в умениях? Или это для них нормально? Дьяволово болото! Тридцать лет в комнатных боярах, десять лет кураторства эфирников, и всё равно, так мало информации! Даже полный состав лиц, входящих в этот их «клуб» и то неизвестен. Только для ока государя, чтоб их…
Громов с силой сжал зубы и потертый эбонитовый чубук его любимой трубки, еле слышно хрустнул. Вот ведь!
Боярин со злостью отбросил треснувшую трубку, и та покатилась по столу, рассыпая вокруг тлеющий табак. Хлопнув ладонью по газетному листу, на этот раз затлевшему от попавшего на него раскаленного пепла, Громов невольно остановил взгляд на заголовке первой полосы, прямо под которым расположилась большая фотография его младшего внука, в компании молодого боярина Бестужева и цесаревича Святослава, разрезающих ленточку у входа в небольшое двухэтажное здание. «Открытие школы Эфирного искусства в Москве»! «Высочайший патронат и высочайшая ответственность!», «Самый молодой мастер столетия обещает открытие секретов своего успеха!»… Скользя взглядом по тексту и спотыкаясь о каждый восклицательный знак восторженного визга этого идиота-журналиста, боярин все больше и больше зверел. Кто посмел?!
Зажатая в руке, газета вспыхнула снова, но на третий раз ей не повезло, и она осыпалась невесомым пеплом на зеленое сукно рабочего стола. Кто?!
Стук в дверь отвлек Громова от созерцания замусоренного стола, и он хрипло каркнул:
— Войдите. — Створки распахнулись, и в кабинет вошел наследник. Федор Георгиевич улыбнулся отцу и, весело насвистывая, даже не сел, а упал в жалобно скрипнувшее под ним кресло.
— Здравствуй, отец. Ты уже читал? — Взмах газетой подействовал на боярина, как красная тряпка на быка… Ну почти. Выбесивший его бульварный листок в руках сына, придал ускорение мыслительным способностям Громова-старшего. Шестеренки в его мозгу щелкнули и закрутились.
