Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)
План, зараза, никак не придумывался. «Есть ли у вас план, мистер Фикс»? — спрашивала я себя каждый вечер и приходила к выводу, что до этого героя мне еще расти и расти, вернее, сидеть и сидеть. Все изменилось внезапно. Однажды Астелиат пришел мрачный, как лицо уголовника, пойманного с поличным. Я, не дождавшись его, задремала, так что, пропустила что‑то очень важное и неприятное. «Но об этом, — решила я, — позже. Ничего не знаю, ничего не понимаю».
— Любимый, — пропела я, сладко потянувшись, — я так скучала по тебе. Иди ко мне!
— Я тоже, милая, соскучился! Но сегодня у меня куча дел, так что, извини, я пришел сказать, что меня ночью не будет рядом с тобой!
— Ты бросаешь меня одну? — мой голос дрогнул, а на глазах выступили слезы. Все‑таки, актерскому мастерству можно выучиться, если захотеть!
— Ну что ты как ребенок, Вета! — он обнял меня, инстинктивно потянулся губами к моему личику, но потом, будто выиграв борьбу своего разума над желаниями, отстранился, встал с постели и вышел из комнаты.
Я быстро поднялась с подушек, удобно расположилась в кресле, и закрыла глаза. Мне так было гораздо легче активировать ту свою часть, что жила в нем. Астелиат нервно ходил по длинному темному коридору где‑то на задворках замка. Жаль, не было видно цвета обивки, иначе я бы сразу сказала, где. Пришлось приглядываться. И тут я поняла: гостевое крыло. В свете солнца этот коридор был прекрасен, ведь одна стена его состояла из открытых всем ветрам окон. Но сейчас здесь было жутковато. В призрачном свете луны ветер теребил легкие прозрачные занавеси. Где‑то внизу грозно шумела быстрая речка. Помимо ее рева ни один звук не нарушал тишины ночи. Вдруг по коридору разнеслась быстрая дробь каблучков. Из темноты появилась женская фигура, закутанная в плащ. Она замерла в нерешительности, когда Астелиат вышел в слабый свет луны.
— Ну здравствуй, Алксана!
— Мы уже видели сегодня, Астелиат! — ее голос дробился в шуме реки. Она продолжала стоять, видимо, не зная, то ли назад бежать, то ли идти вперед.
— Ты такая нерешительная только ночью? Вечером ты была настроена воинственно…
— Тебе показалось, Астелиат!
Она, наконец, взяла себя в руки, вскинула личико и уверенно двинулась вперед. Мой супруг перехватил ее за руку, когда она пыталась проскочить мимо него.
— Не торопись так, Алксана! Я хотел поговорить с тобой!
— Нам не о чем говорить!
— Ты так думаешь? А кто обратился сегодня в комиссию по преступным деяниям с требованием проверить мои покои…
— Прости, конечно, но это как‑то странно… Ты женился, об этом знали все, но твоя супруга, попав во дворец, вдруг пропала. Ее никто не видел и не слышал…
— А ты знаешь, что если бы она умерла, то мой брачный браслет был бы снят. А сейчас он — на мне. — Астелиат приподнял рукав и продемонстрировал светящийся в темноте зеленоватый след на коже.
— Ну откуда я знала, — смутилась Алксана. — Его ведь видно только при свете луны. А в это время я, как порядочная девушка, нахожусь в своих покоях.
— Ага! Особенно сегодня! — хохотнул Астелиат.
— А вот это тебя не касается, — Алксана дернула руку. Но мой супруг ее не выпустил.
— Еще как касается… — прошипел он. — Все‑таки я — главный хранитель страны. Поэтому мне очень любопытно, почему моя подданная возвращается ночью из крыла, где разместился потенциальный враг.
— Это ты о короле Алексе? — я вздрогнула, но из разговора не выпала. — Зачем тогда вообще нужно было разрешать ему въезд в страну?
— Меня занимает куда более интересный вопрос: уж не завербовал ли он тебя? Подумай над этим! Утром к тебе придут гвардейцы, а потом ты будешь объяснять тайному советнику, откуда у тебя в комнате появились амулеты из Лигензии, и о чем вы с королем Алексом говорили три дня назад в его дворце. К счастью, там нашлись верные нам люди! А знаешь, что тебя ждет?
Алксана побледнела и теперь стояла, дрожа всем телом. А Астелиат наклонился к самому ее лицу и стал выкрикивать слова, будто пули из пистолета:
— Тебе, как представительнице знатного рода, отрубят голову. А твой Алекс уедет восвояси в свою Лигензию и никогда о тебе не вспомнит.
— Для чего ты мне это говоришь? Зачем предуость. Хотя сказать точно, как отражалось мое присутствие на его психике, я не могла. Он не говорил со мною на такие темы. Астелиат был ласков и нежен, он всегда предугадывал, что мне потребуется в тот или иной момент. Я даже поначалу пугалась такой его осведомленности, подозревая, что, может, и он хозяйничает во мне, как хочет. Но потом поняла, что на такое слияние со мной у него просто нет времени.
преждаешь? — наконец пришла в себя Алксана.
— Все просто: завтра ты повествуешь все моему советнику, не забывая при этом каяться в содеянном, и рассказываешь, как Алекс заставлял тебя шпионить в пользу Лигензии. Также ты раскроешь все его планы по завоеванию Занг — Орша!
— Но… это неправда!
Астелиат сочувствующе посмотрел на Алксану:
— Тогда готовься к казни! Жаль, такая красота пропадет!
Он развернулся и, ухмыляясь про себя, пошел к своей комнате. За спиной вдруг раздался вскрик и далекий удар о воду.
— Вот ведь зараза! — воскликнул мой супруг и бросился к окну. Там далеко шумела река. Ее рев вдруг выпустил звуки женских криков. — Даже покончить с собой нормально не может…
Мне стало до слез жаль Алксану, смелую девушку, единственную, кого интересовала моя судьба, пусть даже с подачи Алекса. Представилось, как ее тело треплет вода черной в свете луны речки.
«У черной речки нет бережочков», — сами собой пришли слова песни. Я запела, отдавая все свои слезы и надежды. И только спустя миг, поняла, что поет сам Астелиат! Я заставила его это сделать. Я поднесла его руки к нитям силы и, перебирая, извлекая мелодию, заставила их окутать речку, стать надежными спасательными кругами для Алксаны.
У черной речки нет бережочков,Она свободно течет до самых дальних звезд.Тебе в ней будет по позвоночник,А я вовсе едва ли замочу свой хвост.Густые волны нам станут домом,А рыба — молот нам лихо накует мальков,И если хочешь, хор насекомыхДля нас исполнит песни веселых рыбаков.Заправим крылья под акваланги!На всякий случай слегка прищурим третий глаз!У нас есть право хранить молчанье,Все что мы спели, давно используют за насМы не утонем под гром оваций,Закинул невод, тот кто ответственен за все!В нас нет желания пришвартоваться,Черная речка возьмет за шкирку и спасет!Моей большой любви с избыткомНам хватит на ближайшие века!И фиолетовой улиткойУтонет здесь твоя тоска!
(Д. К)Пока гремела музыка, в коридоры и залы дворца высыпали почти все придворные. Кто‑то уже обнаружил Алксану, которую тут же доставили в лазарет. Астелиат, пропев последнюю фразу, камнем застыл посреди коридора. Навстречу ему шел Алекс. Уж свою‑то песню он узнал бы даже в таком исполнении, в каком преподнес ее мой супруг.
— Вета! — Он схватил Астелиата, который даже не пытался сопротивляться, заглянул ему в глаза, будто в мои, и прошептал. — Вета! Мы тебя любим и мы не оставим тебя в беде!
Астелиат дернулся, вырвался из объятий Алекса и побежал в мою комнату. Я не знала, что предпринять. Отнекиваться и делать вид, что я крепко спала и ничего не видела, глупо, мой муж все понял. Поэтому я просто встала, накинула на себя прозрачный халатик и твердым взглядом встретила распахнувшуюся дверь.
— Ты! — влетел в комнату Астелиат, захлопывая за собой дверь прямо перед носом бежавшего за ним Алекса. — Да как ты посмела!
Он с размаху ударил меня по лицу. Я не удержалась на ногах и упала, отлетев к самой кровати. Из носа хлынула кровь. Не от удара, конечно, от переоценки своих сил. Все‑таки тяжело было петь через другого человека. В дверь с той стороны стали стучать. Астелиат, злобно взглянув на меня, одернул свой камзол.
— Мы с тобой потом разберемся!
Он направился к двери и вышел навстречу Алексу, не забыв вновь запереть меня. Понимая, чем это может обернуться, я с трудом поднялась и закричала:
— Алекс, все в порядке! У меня все нормально, не переживайте!
Звуки перепалки за дверью стихли.
— Вета! Мы найдем способ вытащить тебя оттуда! — крикнул Алекс.
В ответ ему раздался громогласный хохот Астелиата.
— Она моя жена! И я не допущу, чтобы ее бывшие любовники ошивались у меня под носом! Взять его!
Раздался топот ног, а потом все стихло. Я еле дошла до кровати, упала на нее и потеряла сознание.
Очнулась я уже при свете дня. Астелиата, видимо, здесь не было. Проявив заботу, он испарился. Я же лежала на подушках с мокрым полотенцем на голове. На столе стоял нетронутый завтрак. Сил шевелиться не было. Не было и желания что‑либо делать. Я закрыла глаза и тотчас, по привычке уже что ли, оказалась в голове Астелиата. Он шагал к кабинету отца.
