А. Живой - Битва на Калке
В это время ветер опять прекратился, и шар завис недвижимо над какой-то речушкой. Григорий посмотрел на текущую внизу воду, зелено-бурые камыши, и вдруг вспомнил это место. Он уже бывал здесь. Только речку эту, ясное дело, снизу видел. С другой стороны. И ехал он тогда по степи в телеге на поиски смолы, окруженный, монгольской конницей. А теперь эта монгольская конница рыскает за холмами где-то на том же берегу. А ее начальник сидит, словно восковое изваяние, вцепившись в борта корзины и медитирует о чем-то своем.
«Как же она называется, эта речка, – снова стал припоминать механик, и вспомнил, – Калка. Точно, Калка. Так называл ее тогда Плоскиня, вождь бродников, когда мы через нее на телеге переезжали».
И вдруг в голове у великого механика собрались вместе все части головоломки из предшествующей этому событию жизни. Вот она Калка. Та неприметная речушка, что сыграла поворотную роль в истории Руси. Так себе речка, ни большая, ни малая. Средняя весьма. И ничего вроде бы в ней нет особенного, кроме того, что суждено было именно на ее берегах сойтись двум народам, что жили до сих пор разделенные тысячами бесконечных километров и друг о друге не знали. Но сдвинулось что-то, пришли в движение потайные пружины истории и вот они уже здесь.
«Что же делать то? – задал сам себе Григорий вечный вопрос, – Еще немного и встретятся». Но от него уже ничего не зависело. Монголы все же повернули на Русь, хотя еще и не догадывались об этом.
Забубенный хотел даже спрыгнуть вниз, предупредить своих о приближении монгольского войска. Но побоялся, высоковато было прыгать без парашюта. И он наоборот, подбросил дровишек в жаровню с высокими краями, чтобы шар не упал раньше положенного.
В это время на холме уже показались русские полки. Григорий пригляделся и увидел многочисленные стяги русских дружин, сверкавших позолотой на солнце. Кто это был, черниговцы или киевляне, он не разглядел. Но народу было гораздо больше, чем в одном черниговском войске, а это значит, что все киевское войско, выдвигавшееся последним, наверняка было уже здесь. Не говоря о галицко-волынском. Скоро, обладавший хорошим зрением Забубенный узрел, что на холме, невысоко над которым висел его шар, происходило что-то вроде военного совета. Там собрались князья зачинщики со своими воеводами и богатырями. Механик узнал их по ярким знаменам, одежде и жестам, особенно князя черниговцев. Все они дружно показывали вперед, на появившихся на дальних холмах монголов и вверх, на странное чудо природы, что висело над ними в небе. Григория, естественно, на совет никто не позвал, – вряд ли кто его опознал в корзине. Да он ведь не князь и не воевода был. Но механик со своего места все прекрасно видел. Субурхана, как ни странно, даже появление неприятеля не вывело из транса. Он по-прежнему не смотрел вниз.
Судя по властным жестам, главный князь, наверное, это был Мстислав Добрый Киевский, решил не ждать здесь, а немедля двинуться дальше за реку и сходу атаковать все, что встретится. Другой князь кивал согласно. А третий, Григорию показалось, что это черниговский князь, был против. Он, вроде тоже кивал головой, но размахивал руками так, что было ясно, – хитрый Мстислав Чернявый не очень хочет идти в первых рядах против монгольского воинства. Предлагает разведать обстановку, обождать. Закончился разговор быстро, Киевский князь снова махнул рукой на черниговского, и они разъехались обозленные, каждый к своим войскам.
«Ладно, хоть не подрались, – подумал наблюдательный механик, – а то сейчас бы еще с киевлянами пришлось на глазах у монголов воевать. Вот бы Субурхан потешился. Да, маловато порядка в нашей армии. Похоже, биться будем с монголами, кто во что горазд».
Последующие события подтвердили наблюдения механика. Закончив разговоры, Самый решительный князь ускакал вниз и скоро вся его дружина, сев на коней, устремилась к переправе. Степь заколыхалась от безумного количества людских голов в островерхих блестящих шлемах. Казалось, словно по морю близко к поверхности плывет косяк золотых рыб, играя на солнце чешуею.
Вся эта армия, разделенная на полки, – Григорий решил, что видит киевлян, – подошла к Калке на полверсты ниже по течению и начала переправляться. Видимо, там находился ближайший брод. Другой князь со своим войском последовал за киевлянами.
Третий князь с богатырями остался на холме, наблюдая оттуда за выдвижением союзных ратей. Смотревшему сверху вниз на вершину холма Григорию, показалось, что он увидел среди наблюдателей Путяту. От радости Забубенный начал махать руками и чуть не вывалился из корзины. Кричать механик боялся, мало ли как отреагирует на это Субурхан: у него все-таки меч при себе имелся. Мог и заколоть надоевшего чародея.
Приблизившись к переправе первый отряд, состоявший из половецких воинов, как показалось Забубенному, судившему по одежке этой массы народа, вошел в воду и, легко преодолев речку, стал подниматься на другой берег. Закончив переправу, половцы углубились в небольшие прибрежные заросли, за которыми виднелось открытое пространство степи, а чуть поодаль первые холмы, возвышавшиеся над переправой с другой стороны реки. Следом за ними речку преодолел второй половецкий отряд, затем третий.
Первый полк уже почти достиг ближних холмов на другом берегу. И тут неожиданно на них показались монголы. Но они не скакали лавой. Было их не много, и ехали они как-то странно, словно на прогуле. Было видно, что это не атака. Григорий присмотрелся и решил, что это могут быть только парламентеры. Тем более, что возглавлял группу всадник, издалека очень похожий на стрелка Джэбека. Спустившись с холмов навстречу половецким отрядам, он поднял руки и что-то сказал. Что именно, механик с такого расстояния не слышал, до них было метров пятьсот, но это было и так понятно. Требовал старшого для переговоров. Половцы, хоть и на войну пришли, этикет знали. Остановились. Послали за главным князем.
И Мстислав Добрый, а это был наверняка он, прибыл со своими богатырями, толмачем и половецкими ханами. Тут же на месте и состоялся первый раунд переговоров. Прошел он как-то странно. Забубенный не был мастером сурдопервода и по губам читать не умел, но жесты были международным языком. Судя по ним, произошло следующее. Монголы показывали пальцем в небо, и что-то требовали от Мстислава. Наверняка, пытались донести до него, что там, в небе их командир и русичи просто обязаны дать им пройти вслед за шаром, который висел уже за позициями русских войск. Воевать Джэбек до сих пор не собирался и других требований не предъявлял. До русских проблем с половцами ему дела не было. Мстислав Киевский отрицательно рубил воздух ладонью, разве что у виска не крутил, а на шар даже не взглянул. «Может быть у него близорукость? – огорчился Григорий, и он меня просто не видит?». Однако, дело было не в шаре. Мстислав доказывал Джэбеку, что монголы негодяи, которые обидели его половецких родственников и должны ответить за это. Находившиеся рядом половецкие ханы все подтверждали. Джэбек отвечал, что по понятиям монголов он абсолютно прав, а негодяи, – это половцы, нарушившие законы гостеприимства, за что и были наказаны. А к русичам у него претензий нет. Ему нужен только Субурхан, который висит сейчас в небе. Переговоры зашли в тупик и стали напоминать общение слепого с глухим. Ну, не возвращаться же домой без впечатлений и тогда мудрый киевский князь Мстислав Добрый нашел выход. Он плюнул в глаза монгольской лошади, а хозяину сказал, кто он такой на самом деле, по его мнению, и куда он должен идти вместе со всеми остальными монголами. А про шар и своего небесного командира пусть забудет. Этого Джэбек стерпеть не смог. Он рявкнул в ответ что-то оскорбительное и, развернув коня, ускакал к своим войскам. Переговоры закончились.
Едва Джэбек достиг вершины холмов, как оттуда выскочили, прятавшиеся за ними конные монголы в большом количестве, но опять не бросились в атаку на наступавших половцев. Нет. Остановившись на вершинах, полукольцом охвативших дорогу к переправе, монголы сдернули свои луки и начали пускать стрелы по ближайшему половецкому полку. Тысячи стрел засвистели в воздухе, закрыв солнце. Послышались крики и стоны, такие громкие, что долетали даже до Забубенного. Половцы, пронзенные монгольскими стрелами, десятками сыпались с коней, а те били на удивление точно, хотя расстояние, отделявшее их от первых рядов конных воинов, было не малым. Завершив переговоры нужным образом Мстислав Добрый, под прикрытием богатырей, едва успел ускакать обратно к реке.
«Монгольские лучники! – едва не воскликнул Григорий, который наблюдал это избиение во всей красе с высоты». Он так удивился от неожиданности, словно появление лучников у монгольского воинства было совершенно невероятным делом. Лук, – древнее оружие, распространившееся к этому времени повсеместно. Им владели воины во всех армиях, но, владели по-разному. В Европе выше всех ценились английские лучники, хорошо вышколенные и вооруженные качественно сделанным оружием. Их луки били дальше всего. Но, просвещенная Европа по серости своей ничего не знала о монгольских лучниках. А те стреляли гораздо дальше английских. И луки их были изготовлены еще лучше.
