Влад Савин - Белая субмарина
Из шести оставшихся торпедоносцев два пошли на «Мобил» и были сбиты, один за другим. ПУАЗО крейсера не были повреждены, исправно выдавая целеуказания для оставшихся зенитных башен и «бофорсов». Видя такое, четверка, идущая на «Айову», сбросила торпеды со слишком большой дистанции и поспешила выйти из атаки. Одна торпеда, однако, попала, и удачно, в корму. ПТЗ выдержала, но из-за сотрясения началась фильтрация воды в погреб третьей башни, левый внешний вал тоже начал бить. «Айова» пыталась скрыться в дымовой завесе, поставленной «Мобилом», но скорость упала совсем.
Крейсер вылез вперед, очень некстати для себя. Избитый, горящий, накренившийся, лишенный половины своей артиллерии, он все пытался прикрыть флагмана. Этим он добился лишь того, что Тиле приказал сосредоточить огонь на нем. Сделать это было, правда, не так просто, так как в башне номер один закончились снаряды. Но и трех двухсотвосьмидесятитрехмиллиметровых орудий и нескольких стапятидесятимиллиметровых оказалось достаточно для тяжело поврежденного крейсера. А сорок кабельтовых, четыре мили, для такого калибра это огонь практически в упор. «Мобил» сумел выдержать лишь еще четыре тяжелых попадания и около десятка среднекалиберных. Затем его палуба в носу вспучилась, и сверкнула вспышка, это взорвался погреб, несмотря на отчаянную борьбу с пожаром. Из экипажа не спасся никто — и неизвестно, кто командовал «Мобилом» в эти последние минуты, ведь его рубка и мостик были разрушены прямым попаданием еще до неудачной атаки эсминцев.
Тут появляется последняя эскадрилья. «Физилеры» наконец добираются к месту боя (слишком долго, даже считая, что их скорость меньше, чем у Ю-87, и взлетать приходится последними). И ровно, как на учении, выходят в атаку на «Айову». Как не хватает сейчас янки «Мобила» с его прореженной, но до последних минут грозной ПВО, лишь один биплан сбивается, да и то не линкором, а выскочившим из дыма эсминцем, намеревающимся встать на место «Мобила». Зато остальные восемь, воодушевленные видом огромного, горящего, почти не сопротивляющегося врага, сбрасывают торпеды почти вплотную, с «Айовы» стреляют не только из эрликонов, но и из томпсонов и даже пистолетов, один из штурманов ранен в ногу пулей сорок пятого калибра. Шесть торпед впиваются в борт линкора, вскрыв ПТЗ почти на всем протяжении.
Что до эсминца, то он уйти назад в дымзавесу не успел, расстрелянный из стапятидесятимиллиметровых, полностью потеряв ход. «Флетчеры» были очень живучими кораблями, у них было по два дизель-генератора, каждый в своем изолированном отсеке (не считая агрегатов на каждой турбине), что позволяло бороться с пожарами и откачивать воду при повреждениях, смертельных для любого другого корабля таких размеров, при разовом сильном ударе, как, например, атака камикадзе, но не при непрерывном огневом воздействии. Повреждения быстро нарастали, и, потеряв ход, эсминец опрокинулся на правый борт.
«Айова» не тонула, но уже и не стреляла, и Тиле решился сблизиться. На «Шарнхорсте» было два трехтрубных торпедных аппарата, по замыслу предназначенных для того, чтобы в рейдерстве добивать захваченные призы, не тратя снаряды. Это оружие считалось настолько вспомогательным, что даже не имело закрепленной за ними команды, обслуживать аппараты должны были матросы-зенитчики, помимо своих прямых обязанностей. И восемь запасных торпед хранились тут же, на палубе, в стальных пеналах. Первый залп, с правого борта, с дистанции в три мили, промахнулся весь, зато левобортовый оказался успешным. Два попадания пришлись в уже вскрытую ПТЗ. Этого «Айова» уже не выдержала, начав крениться на борт.
Тиле приказывает перезарядить аппараты. Пока длится этот процесс, адмирал мстительно вспоминает о недавнем унижении Кригсмарине, фотографии «Тирпица» с белым флагом на мачте в газетах всего мира, даже дружественных стран. Или «Шеер» в составе русского флота, в русской базе Полярное. «Парад» пленных моряков Германии, которых прогнали по улицам Мурманска, как диких животных. И гнев фюрера, обрушившийся на невиновных. А себя вы хотите увидеть такими, англосаксонские унтерменши?
— Отсигнальте: предлагаю вам сдать ваш корабль. Вам дозволяется его покинуть лишь при спущенном флаге и поднятом белом. В противном случае, все ваши шлюпки и плоты будут расстреляны.
Довести искалеченный линкор до немецких баз будет нереально. Зато какой кино- и фотоматериал! И конечно, несколько десятков пленных для пропаганды.
Капитан Джон Мак-Кри, командир линкора «Айова».
То же время и место.
«Я знал множество штатских дураков, которые брались бы командовать полком. Но не знал ни одного штатского, кто взялся бы командовать кораблем», — такие слова вспомнились капитану Мак-Кри в эти минуты (хотя он забыл, кто из знаменитых флотоводцев их изрек и когда). Хотел понюхать пороха, побыть героем! Ну что стоило взять в помощники кого-то из командиров крейсеров, прошедших кровавую баню Гуадалканала, кто умел бы управлять кораблем в бою?! Это ведь страшно, когда в тебя впервые в жизни летят снаряды! Пятьдесят один год, из них двадцать семь на службе в ВМС США, но весь боевой опыт — это служба вторым лейтенантом на «Нью-Йорке», в ту войну стоявшем в Скапа-Флоу, а весь командирский, это какой-то тральщик, пятнадцать лет назад! Была еще служба штурманом, офицером на разных кораблях, но большая часть его карьеры — это чисто административные должности, с уклоном в политику, до помощника самого президента. Нет, захотелось попробовать себя в море, с такого поста легко было получить под команду лучший новейший линкор, в конце концов работа командира корабля — это исправно выполнять приказы адмирала, с соблюдением службы, порядка и дисциплины. Кто же знал, что ему придется самостоятельно управлять кораблем в сражении?
Немец оказался не крейсером, а линкором. И решительно атаковал — бесспорно, на его мостике настоящий командир, прошедший не одну битву. Три выстрела в минуту, плюньте в глаза тому, кто обещал такую скорострельность для четырехсотшестимиллиметровых, неопытная команда единственной стреляющей башни едва давала один, из каждого ствола, немец же успевал дать по три залпа из всех трех башен, двадцать семь снарядов против трех! Два эсминца, отважно бросившиеся в торпедную атаку, были мгновенно превращены в горящие развалины, сразу после первый немецкий снаряд ударил в кормовую надстройку «Айовы», затем снаряд попал совсем рядом — кажется, кто-то упал, обливаясь кровью, — и капитан Мак-Кри в несколько секунд оказался внутри бронированной боевой рубки, не отдав никаких приказов: плевать на «потерю лица»!
— Доложить о повреждениях! — приказал он, вспомнив, что надо все же исполнять свои обязанности.
Носовой КДП вышел из строя. И теперь башня стреляла по целеуказанию с кормового, что-то случилось со связью, данные приходилось передавать по телефону, что сильно снижало точность и замедляло темп стрельбы, и без того невысокий. Попадание в немца! Теперь у него стреляли лишь две башни, и от каждого чужого снаряда, попавшего в цель, «Айова» вздрагивала всем корпусом, но на взгляд Мак-Кри, за броней почувствовавшего себя гораздо увереннее, это был уже обычный бой. Сейчас мы сделаем этого гунна, хотя он гораздо чаще стреляет и попадает, но пока вроде все у нас цело — так, ссадины на шкурке да на палубе разгром (о том, как сейчас приходится прислуге зенитных автоматов и пятидюймовых универсалок, капитан предпочитал не думать).
Впрочем, у артиллеристов было свое мнение. Слабые духом (а таких в неопытном экипаже оказалось большинство) без всякой команды бросили свои посты, решив, что авианалета не намечается, а трибунал все же лучше похорон (которые они наблюдали не далее как вчера). Верные же долгу остались и погибали в первую очередь, выкашиваемые осколками фугасных снарядов, взрывной волной и летящими обломками. Дредноуты прошлой войны были в этом отношении гораздо более живучи, имея над палубой лишь башни, броневую рубку, трубы, мачты, антенн нет, пара дальномеров на весь корабль вместо полудюжины КДП, и средний калибр не в полубашнях, держащих лишь осколок, а за полноценной броней казематов. Но «Айова» и не рассчитывалась для сражений, подобных Ютланду, принимать на себя град вражеских снарядов, бои линкоров этой войны, как правило, протекали на гораздо больших дистанциях и скоростях, попадания исчислялись максимум парой десятков. А потому линкоры Второй мировой обросли кучей слабозащищенных надстроек, антенн, дальномерных постов, и огромным количеством зениток — львиная доля линкоров, погибших в сороковые, была потоплена самолетами (в том числе, стоя на якоре в своей базе), затем идут субмарины, и уж совсем по пальцам одной руки можно счесть линкоры, потопленные огнем вражеских линкоров, без участия авиации и легких сил флота, без применения торпед. Если говорить упрощенно, то при гипотетическом бое, например, «Кинг Джорджа» с «Айрон Дюком» (мы возьмем противников, номинально равных по огневой мощи) на дальней дистанции линкор Второй мировой легко сделает своего оппонента, диктуя к тому же эту дистанцию, имея превосходство в скорости, — но если удастся все же сблизиться, у дредноута постройки 1913 года появляется очень неплохой шанс, он хоть и «подслеповат», зато его глаза укрыты гораздо надежнее. А самого сильного противника можно вывести из строя, ослепив и оглушив. Что в данном конкретном случае играло против «Айовы».
