Черный дембель. Часть 5 - Андрей Анатольевич Федин
— Маргарита Лаврентьевна по телефону рассказала мне… что творится в наших тюрьмах, — сказала Лена. — Я испугалась… что тебя оттуда никогда уже не выпустят… живым.
Я поцеловал Лену в щёки, почувствовал на своих губах солоноватый привкус её слёз.
Сказал:
— Всё хорошо, Лена. Я вернулся.
Елизаров громко кашлянул и сообщил, что пошёл на кухню. Он пообещал, что сварит нам кофе.
Котова обернулась, проводила Михаила взглядом. С тревогой заглянула мне в глаза.
Она приподнялась на цыпочки, поднесла губы к моему уху и шепнула:
— Серёжа, я им всё рассказала.
Глава 24
Из ванной комнаты я вышёл пропитанный ароматом розовых лепестков. Благоухание болгарского шампуня и мятной зубной пасты показались мне сегодня райскими ароматами (после проведённых в СИЗО недель). От расползавшегося по квартире запаха кофе томно урчал мой желудок, стосковавшийся по некогда привычному для него напитку. Котова и Елизаров сидели в кухне, тихо беседовали. Я присоседился к ним за столом. Лена тут же вскочила со своего места и налила мне в чашку парящий тёмный напиток. Я увидел на столе торт — «цветочный» бисквит, украшенный композицией «Клумба императора» (Котова уже говорила, что изготовила этот торт минувшей ночью в честь моего ожидаемого освобождения). Я сделал глоток из чашки, зажмурился от удовольствия.
Пил кофе, держал за руку Лену, слушал Елизарова. Михаил сообщил, что меня выпустили из следственного изолятора «за недостаточностью улик». Он рассказал, что сейчас наших городских милиционеров и их работу «рассматривала под лупу» комиссия из столицы. Она уже выявила «множественные нарушения». В свете которых подтасовка фактов, обнаруженная новым следователем в деле об избиении товарища Рамазанова Наиля Руслановича, не выглядела удивительным и невероятным фактом. Елизаров «по секрету» сказал, что известие о творящемся в Новосоветске «безобразии» дошло до Щёлокова. Министр, по словам Михаила, потребовал «тщательно во всём разобраться» и «беспощадно покарать виновных, позорящих образ советского милиционера».
— … Сергей, я слышал, что твой случай в Новосоветске не первый, когда резонансные уголовные дела закрывались путём отправки в места лишения свободы невиновных людей, — сообщил Елизаров. — Мне сказали: свидетельствовавшие против тебя граждане уже признались, что оговорили тебя под давлением со стороны следствия. И даже пострадавший отказался от своих первоначальных показаний, которые дал под действием дурманивших ему разум медицинских препаратов. Впрочем, как я слышал, Наиль Рамазанов и сам уже является фигурантом целого ряда «свежих» административных и уголовных дел.
Елизаров поведал, что в Новосоветск нагрянули проверки не только из Министерства внутренних дел. В нашем городе сейчас «орудовали» больше десятка «проверяющих комиссий» от различных министерств и ведомств. Михаил хмыкнул и заявил, что в московских кабинетах (где раньше и не подозревали о существовании нашего города) Новосоветск теперь величали не иначе как «нарывом беззакония на теле нашей советской Родины». От Елизарова я узнал, что от своих постов уже отстранены не только милицейские и прокурорские начальники — в нашем городе «по прямому указанию из Москвы» сменилось и партийное руководство. Елизаров положил себе на тарелку очередной кусок торта — Лена подлила ему в чашку горячий кофе.
— … Вот такие вот дела, — сказал Михаил.
И тут же добавил:
— Но эти разбирательства и скандалы — не совсем то, о чём мне велели провести с тобой беседу… в первую очередь.
Он пристально посмотрел на мою переносицу.
— Сергей, Лена передала Евгению Богдановичу твои «документы», — сказал Елизаров. — Я думаю, ты это уже понял. А я уточню: вся эта каша у вас в городе заварилась не только из-за чемодана, доставленного твоим младшим братом в Москву, но и во многом именно благодаря той твоей папке и рассказам Елены Ивановны. Скажу тебе по секрету, тот чемодан мало бы чем тебе помог. Разве что смягчил наказание за… несовершённое тобой преступление. А вот твои «документы»…
Я дёрнул плечом и спросил:
— Причём здесь мои «документы»?
Елизаров усмехнулся, покачал головой. Отломил кусок торта, отправил его себе в рот. Посмотрел на Лену, которая прижималась к моему левому плечу, будто изображала мою тень.
— Очень вкусно, — пробубнил Михаил. — Обязательно закажу вам два таких торта на свою свадьбу. Нет, даже три! Никаких денег не пожалею. Честно признаюсь: думал, что Настя преувеличивала, когда расхваливала ваше кулинарное мастерство.
Он снова посмотрел в мою сторону, указал на меня десертной ложкой.
— Сергей, — сказал Елизаров, — ты уже слышал, что в прошлую среду киевское «Динамо» добыло для нашей страны победу в Кубке обладателей кубков? Они выиграли у будапештского «Ференцвароша». Три — ноль.
Я кивнул.
— Мне говорили.
— Я смотрел этот матч, — сообщил Михаил. — Киевляне молодцы. Но признаюсь тебе, что этот матч мне показался странным. Я следил за футболистами, но не переживал за нашу команду. Хотя нет, за неё я тоже поначалу переживал. Но уже к концу первого тайма всё больше думал о твоих записях, которые нам передала Лена, и о твоих снах.
Елизаров хмыкнул, тряхнул головой.
— Я порадовался, — сказал он, — когда Онищенко забил первый гол. Это случилось ближе к середине первого тайма. Как ты и указал в своих записях. Я почти не удивился, когда Онищенко оформил дубль — в конце первого тайма, как ты и предсказал. А вот после гола Блохина я уже понял, что скоро поеду сюда, в Новосоветск.
Он в два глотка опустошил чашку, словно вдруг испытал жажду.
Михаил снова взглянул на меня и сообщил:
— Мне не сказали, кто и когда проверял другие твои предсказания. Те, которые, по словам Лены, вы предотвратили. Но их, без сомнения, тоже проверяли. Я не видел их все: содержимое твоей папки исследовал не я. О некоторых твоих «документах» я слышал только от Насти и от Лены. Уверен, они мне их пересказали без искажения фактов.
Елизаров стрельнул взглядом мимо моего лица: в Котову.
— Сергей, скажу тебе честно. Поначалу мне рассказы Елены Ивановны показались полнейшим бредом. Я посчитал: Лена вешала нам лапшу на уши, чтобы Настя и её отец воспользовались своими связями и вытащили тебя из СИЗО. Я видел, как она переживала. И не сомневался, что она пошла бы на любые шаги, лишь бы ты вновь оказался рядом с ней.
Михаил развёл руками.
— Но после поездки во дворец спорта «Сокольники» я был уже не столь категоричен в
