Офис - Юрий Ра
— Марина сказала, можно подумать, ей ты тоже кажешься ценным кадром. У вас ничего такого не было с ней? Шучу!
А Фролов подумал, что ради ссуды, мог бы что-то и замутить «такое», но теперь поздно, теперь лучше не пробовать. Тем более с его опытом походов налево — облажается в самый ответственный момент, смеху не оберешься. И вообще, у этой самой Марины сын в нашей же фирме работает, может не оценить манёвра.
Глава 23
Зачем нам имена?
Компанию «Орион» не очень радовал ценник, за оказываемые Фроловым услуги, но результат обнадежил. Тем более, что Константин уже, что называется, «походил по рынку». Были люди, готовые организовать помощь, но сроков таких не обещали, денег просили больше, да к тому же намекали на возможные «дополнительные расходы» и сложности. У нового партнера по бизнесу всё было прозрачно и работало как автомат Калашникова — вчера деньги, сегодня стулья. По сложившейся традиции передача пакета подписанных документов происходила на нейтральной территории. Днем, под чашечку кофе, и каждый платил за себя сам.
А потом слово за слово, сцепились языками, и оказалось, что оба в молодости бренчали на гитарах. Вроде какая разница, в Советском Союзе каждый второй тренькал, а то и чаще. Но вот уже коллега зовет на квартирник. Просто люди, просто будут петь песни в одной квартире. Да, в этот раз совпало так, что для сборища выбрана квартира Константина, да только свои. Так и Пётр уже как бы свой. По стилю одежды, по ухваткам, по манерам. Когда человек с деньгами не ходит в кожаной куртке, а носит кашемировое пальто, это о многом говорит. А что «Мерседес» старенький, так кто из нас без недостатков?
Сталинка в районе Курского вокзала — месте шумном и грязном, какими сейчас стали все привокзальные районы, по площади была неприлично большой. И да, здесь можно было проводить не просто квартирники, а камерные концерты. Отделка подкачала, но осуждения не вызвала. Когда хозяин, встретивший Петра, заикнулся по поводу ремонта, тот его резко остановил:
— Не гони лошадей! Потерпи с ремонтом пару лет, раз штукатурка на голову не падает. Скоро из Европы пойдут такие материалы, что локти кусать начнешь. Или всю отделку сдерешь и снова штукатурить примешься.
— Да? Спасибо на добром слове. А то я прямо сам себя закорил из-за своей нерешительности. Честно говоря, немного лень этим заниматься. Да и жить на стройке неохота.
— А вот это как раз не надо делать. Сними на полгодика квартиру или купи запасную, пока будут в этой ремонтом заниматься. Тогда что-то путное выйдет. А тот «совок», когда в одной живём, другую красим, «тут играем, тут не играем, а вот здесь пятно, потому что рыбу заворачивали» — вот это вот забудь, как страшный сон.
— А ты сам где живёшь?
— Пока нигде. Семья в Туле, я снимаю тут трёшку, ищу варианты.
— Хочешь Тула на Москву обменять?
— Нет конечно. Если из Москвы кто съезжает, то это от бедности. Зачем бедным двухэтажный новый дом на сто пятьдесят квадратных метров? Не, его только продавать.
Уже имеющиеся другие гости не лезли в явно интересную беседу хозяина квартиры с приличным господином в дорогом костюме от какого-то европейского портного. То есть, может это был и готовый костюмчик, а не индпошив, но уж больно удачно он сидел на человеке. И да, кобура под мышкой не выпирала, не морщила ткань — Лена свою основную профессию знала туго.
Фролов так и не смог понять, что доставляет ей большее удовольствие: шить исторические костюмы на заказ, офисные мужу или придумывать шоу и прочую движуху вместе с руководством туристической компании «Крепость». Создавалось такое ощущение, что супруга плотно влилась в туристическо-исторический бизнес, даже непонятно, как она из него будет выливаться. В Туле он её не оставит — это уж точно! И так полгода как цыган кочует между двумя Кремлями, нормальной семейной жизнью живет всего два дня в неделю.
А с музыкой на этом квартирнике всё оказалось здорово. Два парня мутной наружности и неопределенного возраста, то есть между двадцатью и тридцатью пятью годами играли на гитарах и пели. Небритые, неглаженые, неопрятные и чуть бухие, они выдавали в мировой эфир песни группы «Крематорий». Играли настолько здорово, что разговоры на периферии собрания стихли сами собой, собравшийся народ осознал, что под такое надо или молчать, или подпевать. Всё иное — кощунство. И плевать, что де-факто именно гитаристы и были кощунами. Если Фролов правильно помнил значение этого слова.
В перерыве, сделанном дабы музыканты могли промочить натруженное горло бутылкой пива, Пётр не удержался от комментария:
— Слушай, а здорово играют! И поют классно. Прямо как настоящие.
— А они и есть настоящие. Как бы, — ответил Константин.
— Э-э-э… Почему настоящие? И почему «как бы»?
— Играли в команде Армена Григоряна. На днях то ли сами ушли, то ли он их попер за что-то. Короче, не сыгрались.
— Блин, я даже не знаю, чего ему надо, если он с этими парнями не сыгрался.
— Творческие личности, хрен их разберет. Ладно, давай слушать.
И снова Пётр не удержался, снова он тихонько подпевал так понравившиеся строки песни: «Сперва вспыхнет свет. Потом грянет гром. Начнется гроза в сердце моём. Прощай моё солнце до лучших времен!» Что-то пошло не так, он понял это после того, как отзвучали аккорды.
— Ты нам подпевал! — Обвиняюще ткнул в него пальцем один из бухариков с гитарой.
— Ну да, мне эта песня нравится. А что, нельзя было? Вроде и раньше пел, и другие тоже. Или я в ноты сильно не попадаю?
— Ты знаешь эту песню. — Прозвучало как приговор, честное слово.
— Ага. Альбом «Текиловые сны», если не ошибаюсь.
— Я не слышал про этот альбом, когда он вышел? — Хозяин квартиры решил переключить внимание на себя, чтоб не накалять ситуацию.
