Шведский стол [СИ + иллюстрации] - Михаил Алексеевич Ланцов
В результате поддоны на картечах получили со стороны порохового заряда «прокладку» в виде невысокого усеченного медного конуса. В обычном состоянии он не выходил за габариты унитарного картуза. Но при выстреле пороховые газы его распирали, и он закрывал зазор между каналом ствола и поддоном. Повышая обтюрацию и, как следствие, начальную скорость картечи на той же навеске пороха. Что «подкинуло» еще где-то по сотне метров к дальности эффективного картечного огня[46]…
Таким относительно нехитрым и неприметным образом получалось существенно поднять эффективность полевой артиллерии. Вряд ли кто-то из европейских наблюдателей придаст особое значение поддонам и контейнерам. Во всяком случае до первой большой кампании, где они раскроются, и то — не факт. Да, это несколько поднимало стоимость выстрела. Копеек на десять-пятнадцать. Но это того стоило…
А потом?
Это не так уж и важно. В конце концов у него в рукаве имелось еще достаточно козырей. Даже для улучшения гладкоствольной артиллерии. Та же шрапнель, а точнее шрапнельная граната.
А так… главное выиграть время.
Время…
Это было самым ценным ресурсом…
Глава 9
1704 год, сентябрь, 13. Вена — Москва
Леопольд отпил из бокала вина.
Немного.
Посмаковал.
И улыбнулся своей супруге.
Играла музыка.
— Хорошее вино, — тихо произнес Император.
— На мой вкус слишком терпкое, — вяло вернула улыбку супруга.
— Ты все еще дуешься, милая?
— Голландцы… — покачала она головой. — Вот уж никогда не подумала, что эти мерзавцы сумеют так ловко оклеветать шведов. Просто невероятно. Все эти разговоры до сих пор не утихают.
— Они утихнут. Люди устают от острой пищи.
— Ты так это спокойно говоришь?
— Мы отомстим голландцам. Но не сейчас.
— Ты уже не молод.
— Но молод я, — вклинился Иосиф.
— Месть, моя милая, это блюдо, которое подают холодным, — вежливо произнес Леопольд. — Я не молод, но и Людовик не юноша. Он старше меня. Наши дни на этой бренной земле заканчиваются. И мы должны к этому подготовиться.
— После смерти Людовика ему унаследует Филипп. И короны этих двух держав объединятся.
— Вот к этому мы и должны готовиться. Чтобы в момент его смерти все оказалось не так однозначно. И у нас появились сильные союзники, способные оказать помощь в разгроме франко-испанской армии.
— Их кто-то может разбить?
— Карл XII явил миру чудеса. Битвы при Гронингене и при Гамбурге войдут во анналы военного искусства.
— Он разбит! — воскликнула Элеонора.
— А нам и нужен тот, кто смог его разбить.
— Русские? — с пренебрежением спросила она.
— Ты удивлена? Зря. Шведы были сильны пехотным натиском. В лобовом таком столкновении их разбили русские. Лицом к лицу. Шведы были сильны кавалерийским натиском. И что же? Опять русские их же орудием их разбили. Мои советники считают покойного генерала Патрика Гордона отцом тех преобразований, которые произошли в русской армии. Он долго служил у шведов и прекрасно знал, как они дерутся. Потом служил у поляков и усвоил их приемы войны. Именно генерал Гордон был отцом обновленной русской армии и автором взятия турецкого Азова. Да и вокруг «реформ царевича» он постоянно крутился, выступая их непосредственным исполнителем.
— Не слишком ли много для одного генерала?
— Он был довольно умен и опытен. К тому же Патрик получил хорошее образование у иезуитов и умел делать выводы и тонко маневрировать. Если же посмотреть на то, что явила русская армия под Нарвой и Выборгом — это творчески осмысленное смешение польской и шведской методы. Он их просто объединил. Кроме того, шведская практика войны ему близка по рождению. Гордон ведь шотландец, а они тоже любят сразу идти в ближний бой. По сути — эти русские реформы — квинтэссенция всей его жизни и опыта.
— А пушки? — спросил сын.
— Тут советники расходятся. Никто не понимает откуда он вообще взял эту идею. Впрочем, это не так уж и важно.
— Ты думаешь, что французы не сделали выводы из этих двух сражений?
— Каждый видит то, что хочет разглядеть, — пожал плечами Леопольд. — Наши люди говорят, что французы заворожены тем, как русские в битве при Выборге вели мушкетный огонь. И пушечный. О натиске там мало кто вспоминает. А если и говорит, что про него, то его каждый раз одергивают. Дескать, посмотри, как мушкетами и пушками можно остановить этот натиск.
— Даже кавалерии?
— Там все неоднозначно. Раздаются даже голоса о возрождении латной жандармерии. Но, впрочем, это дело не одного года. И тут рано о чем-либо конкретном говорить. И в наших силах эти дебаты затянуть.
— А мы? — не унимался сын.
— Я бы не спешил перековывать нашу армию на русский лад. Мы другие. У нас другой опыт и практика войны. А сильные изменения — это всегда много дурных интриг и трудностей. К тому же Евгений Савойский показал, что мы и так в состоянии бить французов…
В этот момент в зал зашел офицер.
Император это заметил. И жестом остановив сына, что хотел что-то сказать, кивнул слуге, чтобы тот пропустил гостя.
— Ваше Императорское величество, — начал офицер. — У меня две отличные новости!
Леопольд улыбнулся.
Ему нравилась эта игра, когда для определенного движения по службе, хорошие новости присылали сообщать строго очерченный круг лиц. А вот плохие…
— Я вас внимательно слушаю.
— После битвы при Карлайле, что закончилась ничем, Джеймс Стюарт подписал мир со своей сестрой.
— Так уж и ничем?
— Битва продлилась весь день. Ни одна из сторон не сумела добиться явного успеха. А ночью и англичане, и шотландцы отступили.
— Большие потери?
— Не могу знать. Но вряд ли они отступили бы, если бы потери были скромными. Судя по всему, там случилась настоящая бойня.
— Джеймс принял наши условия?
— Да. Ирландия и Шотландия отходят ему, Англия — его сестре. Колонии также разделялись. Джорджия, Вирджиния, а также Северная с Южной Каролины достались Джеймсу, остальные Анне.
— Судя по всему, мой мальчик, вас грубо обманули, — усмехнулся Леопольд. — Это весьма поганая новость. Англичане были нашими союзниками и такой исход войны не сулит нам ничего хорошего. Битва при Карлайле была нашей последней надеждой. Но… увы… Ладно. Что там дальше?
— Россия и Швеция подписали мирный договор. — тихо произнес смущенный офицер.
— А вот это хорошо. На наших условиях?
— Да.
— Отлично. Ступай. — сделал «ручкой» Император.
Офицер вышел.
А Леопольд вновь обратился к своей супруге.
— Как ты видишь — ситуация складывается неплохо. Швеция, Дания, Мекленбург и Саксония еще долго будут оправляться от этой драки.
— И какой в этом смысл? — удивился Иосиф. — К моменту войны за французское наследство весьма вероятно Швеция оправится.
— Да, но и Россия окрепнет. Сейчас у нее одна полевая армия. И еще свыше ста тысяч солдат, обученных по-старому. Думаю, что лет через пять они развернут из них три полноценные полевые армии. Чего за глаза хватит и для боевых действий со шведами, и для операций в Европе. Флот же так быстро им не создать.
— Но шведов возглавил новый король. И он рвется в бой.
— Фридрих простой рубака. — пожал плечами Леопольд. — Или ты думаешь, что он повторит чудо Густава II Адольфа и выставит на поле что-то новое? Скорее всего он займется возрождением старой шведской армии. А Швеция очень истощена. Так что… это все не важно. Куда важнее в предстоящем деле решить вопрос с Бурбонами в Варшаве.
— Великий Конти не такой дурак, чтобы ввязываться в войну с русскими. Во всяком случае — не сейчас.
— Боюсь, мой мальчик, в такой стране как Речь Посполитая, его мнение не так уж и важно. А Петр горяч. Несколько провокаций да неприятных инцидентов и он уже будет рваться в бой.
— А принц? Говорят, именно он был тем человеком, который останавливал Петра от вступления в войну со шведами.
— Останавливал? О нет. Он помогал ему выторговать как можно больше всяких выгод от этого вступления. Тут же, не думаю, что принц
