Судьба - Алексей Миронов
«Да, интересно, с кем же это наш атаман снюхался. Сюда, похоже, не только татарам, но и обычному человеку ход заказан, – криво усмехнулся Евпатий, шагая по тропе, что уводила отряд все ниже и ниже в темноту зимнего леса. – А попасть можно только по специальному приглашению. Надеюсь, у нас оно есть».
Вскоре вокруг потемнело настолько, что рязанцы едва могли различать друг друга и деревья на расстоянии нескольких шагов. Но были это не просто сумерки. Показалось Коловрату, что снизу поднялся и окутал тропу черный туман. Войдя в него, ратники вовсе потерялись – лес пропал из вида, тропу было почти не разглядеть. Поневоле рязанцы сгрудились в кучу и осторожно передвигались вперед, держа оружие наизготовку. Только Коловрату давно казалось, что все опасности здесь нечеловеческого происхождения и стальной клинок или стрела от них не спасут. И все же оружие в руках давало хотя бы видимость защиты от неведомого врага.
Вдруг черный туман рассеялся, вернее – расступился. Пройдя сквозь него, Коловрат узрел, что стоит уже не на лесной тропе в зимнем лесу, а на берегу глухого лесного озера. Это озеро было круглым, как чаша, со скалистыми и обрывистыми берегами, которые высоко поднимались над его черной поверхностью. Отчего казалось, озеро тихо плещет своими черными волнами где-то далеко внизу, словно нашептывая заговор.
«Вода, – как-то отстраненно подумал Коловрат, осторожно делая несколько шагов вперед, – зима на дворе, а оно не замерзло».
Только тут, обернувшись назад, Евпатий заметил, что стоит на скалистом берегу совершенно один. Ни Ратиши, ни остальных ратников с ним не было. Но и это отчего-то не удивило воеводу, словно ждал подобного.
«Знать, не у всех сюда приглашение есть, – подумал воевода. – Прав был Ратиша. Не совсем тут чисто».
Снега вокруг озера тоже не было. Здесь словно застыла поздняя осень: мох и пожелтевшие листья усыпали все скалы вокруг. Они же укрывали и тропу, что вела меж прибрежных камней к низкой охотничьей сторожке на мысу в сотне шагов отсюда. Подняв свой взгляд, Коловрат увидел костер, ярким пятном горевший в сумерках у входа в обветшалую сторожку. И спину человека, который шевелил палкой угли костра. Воевода сразу узнал его. И зашагал вперед, уже ни о чем не раздумывая.
– Ну, здравствуй, кузнец! – поприветствовал хозяина сторожки Коловрат, добравшись до скалистого мыса. – Вот и я.
– И ты здрав будь, боярин, – поднял голову Васька Волк, кивнув на плоский камень возле себя и сидушку из распиленного дерева. – Садись. Выпей медовухи. Согрейся у костра с дороги. Зябко, небось, было.
Коловрат с недоверием посмотрел на поверхность камня, которая была устлана скатеркой и уставлена плошками с нехитрой снедью. Тут же виднелась медовуха в баклажках и две чарки. Выглядело все вполне натурально.
– Это можно, – согласился, наконец, Коловрат.
А сам подумал: «Семи смертям не бывать, а одной не миновать, чем бы тут все ни казалось».
Он сел на деревянный чурбан, решив уже ничему не удивляться, плеснул медовухи в обе чарки. Протянул вторую кузнецу, одетому, как и положено, – в длинную рубаху, кожаные штаны и безрукавку. Ни меча, ни топора, ни арбалета, с которыми кузнец любил часто общаться, поблизости не было видно. Но припомнив, в каком месте он оказался, воевода решил, что все это здесь и не понадобится.
Выпили, помолчали. Воевода вдруг быстро захмелел. Так, что его даже потянуло в сон. «Забористая медовуха», – удивился Коловрат, борясь со сном, хотя вопросы так и роились у него в голове.
– Спрашивай, боярин, чего хотел, – словно прочитав его мысли, заявил Васька, поставив свою чарку на камень, – затем ведь и пришел в такую даль…
– Ты тут один или с подмастерьями? – почему-то сразу уточнил Коловрат.
– Один, – спокойно ответил кузнец, вновь принявшись ворошить угли костра палкой, – но глаза у меня везде есть.
– Верю, – кивнул воевода, оглядываясь вокруг затуманенным взором, – а моим бойцам, значит, сюда вход заказан?
– Ты догадлив, боярин, – ответил кузнец, посмотрев прямо в глаза Коловрату, – наш с тобой разговор тайный, его никому слышать не надобно. Да и места здесь мало. Бойцы твои снаружи подождут.
Воевода вновь посмотрел на сторожку и окрестные скалы, зажимавшие озеро со всех сторон. Куда ни кинь взгляд, дальше скал он не мог проникнуть.
– Озеро-то это, – опять с сомнением произнес Коловрат, – на самом деле есть, али только кажется?
– Может, есть, а может, и нет. Какая разница, боярин, – нехотя ответил Васька Волк, ухмыльнувшись. – Главное, что мы с тобой здесь о деле поговорить можем. И никто нам не помеха.
Коловрат чуть подался вперед и, вперив взгляд прямо в кузнеца, задал давно мучивший его вопрос:
– Ты сам-то, Васька, часом не мертвец? Али в колдуны подался?
Помолчал немного бывший атаман, подбирая слова.
– Я, боярин, конечно, много душ на тот свет отправил и с другими душегубами якшался, такая уж выдалась мне дорога, – начал он издалека. – Но вроде на этом свете пока обретаюсь. А совсем без колдовства на Руси никак.
– И на том спасибо, – произнес Коловрат, поняв, что другого ответа не дождется.
– Ты давай о деле спрашивай, боярин, коли пришел, – напомнил кузнец, вновь наливая себе и боярину медовухи, – чего зря время терять. А то заладил свое: мертвецы, колдуны. Жизнь такая – вот и все. Время сейчас быстро течет. А в этих места и подавно.
– Ну да, – согласился воевода, отчего-то впадая в задумчивость, и повторил: – Ну, да.
– Слышал я, что сожгли татары Рязань нашу? – начал сам задавать вопросы кузнец, не дождавшись от воеводы.
– Сожгли, – признал Коловрат, чуть откинувшись и переводя взгляд на черную гладь озера, – уже несколько дней, как сожгли.
– А как же ты, воевода рязанский, уцелел?
– Был у меня ход подземный заранее прорыт, – признался Коловрат. – Когда все пропало уже, под землей и ушел. Да еще кое-кого спас.
– Князя, небось? – догадался кузнец.
– Князя, – не стал обманывать Евпатий, – раненый он. Между небом и землей сейчас. С тех пор по лесам обретаемся. Живы и ладно. Теперь о будущем крепко подумать надобно. Ты лучше скажи – выполнил мой наказ?
– Почти, – ответил кузнец, вновь подливая медовухи гостю. – Я свое слово держу. Ватагу я тебе собрал. Почитай две тыщи человек уже есть. Люди разные, лихие, но за Русь на все готовые. Много их сродственников татары пожгли. Эти ни за что не простят, зубами
