Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Бертран дю Геклен тяжело слез с коня, попросил:

— Дай вина, — и пожаловался: — Старый я уже стал целый день скакать!

Тома подал ему бронзовый кубок емкостью на пол-литра, наполненный красным вином, захваченным у англичан. Залпом осушив кубок, коннетабль отдал его слуге и жестом показал, чтобы наполнил еще раз. Второй выпил, как обычно, пятью глотками — по количеству ран у распятого Христа. Таким способом проявлял набожность. Впрочем, так делали многие.

Отдав слуге кубок, похвастался:

— Взяли мы Сен-Север! Вильям Перси не знал, что помощь вот-вот прибудет, утром начал переговоры о сдаче. Выпустил их без оружия, но с имуществом. Наверное, уже добрались до своих и поняли, как сглупили!

— Англичане тут неподалеку стоят, — сообщил я.

— Пусть стоят! — насмешливо произнес Бертран дю Геклен. — А мы поскачем в Пуатье. Надо добраться туда раньше их.

— Бог вам навстречу! — произнес я традиционное пожелание.

Коннетабль Франции перекрестился и тяжело залез на свою лошадь.

— Если англичане пойдут к Пуатье или Сен-Северу, повисни у них на хвосте и потрепай, как сможешь, — приказал он мне на прощанье и пришпорил своего коня.

Английская армия пошла в сторону Пуатье, но километрах в пяти от города узнала, что на рассвете он был захвачен Бертраном дю Гекленом. Новость эта так поразила их, что простояли на месте целый день. На следующее утро разделились. Гасконцы, пообещав и дальше служить своим союзникам верой и правдой и, как получалось, бесплатно, поехали в Туар, а англичане — в Ниор. Странным образом некоторые благородные гасконские рыцари оказались в Пуатье и по такому случаю предложили свои услуги королю Франции. Бертран дю Геклен был рад каждому из них.

В Ниоре англичан ожидал еще один сюрприз. Жители города решили перейти на сторону французского короля. Это так рассердило англичан, что они захватили город к обедне. Всех жителей, богатых и бедных, включая женщин, детей и священников, перебили. Если после расправы с лиможцами англичан стали недолюбливать, то после уничтожения ниорцев их возненавидели. Теперь я уже не сомневался, что англичане проиграют эту войну. Можно победить армию, но нельзя победить народ. Его придется уничтожить. Если позволит.

47

Мы отдыхаем в Пуатье уже вторую неделю. Англичане разбрелись по городам и замкам, чтобы защищать их, а мы накапливаем силы, чтобы продолжить наступление. Планы у наших командиров грандиозные. Поговаривают, что до зимы надо очистить всю юго-западную часть Франции от англичан. Я бы сказал, что обитатели королевства Франция начали осознавать себя не только овернцами, пуатинцами, сентонжцами, гасконцами и т. д., но и французами. Мне кажется, централизация власти происходит снизу вверх, а не наоборот. Правители только реализуют запрос общества.

Пришло известие, что кастильский флот отвез пленных своему королю и вернулся к Ла-Рошели, вновь осадив ее. Горожане тайно договорились с кастильцами и находившимся на борту французским десантом под командованием Оуэйна ап Томаса о ненападении, но в городском замке располагался английский гарнизон, который не собирался сдаваться. Для штурма Ла-Рошели силенок у франко-кастильцев было маловато, поэтому прислали гонца к коннетаблю Франции с просьбой прислать подкрепление.

Я в это время был в гостях у Бертрана дю Геклена и слышал весь разговор.

— Кто такой Оуэйн ап Томас? — поинтересовался я, когда гонцов отпустили отдохнуть. — Имя валлийское.

— Он называет себя принцем Гвинеда, хотя король Эдуард не верит в это, — насмешливо ответил коннетабль Франции. — Поэтому валлиец ненавидит англичан даже больше, чем мы. Король Карл приветил его, щедро одарил. Я думаю, надеется с помощью «принца» поднять восстание в Уэльсе.

— В моем отряде когда-то служили валлийские лучники. Очень хорошие стрелки. — рассказал я.

— Это мы на собственной шкуре знаем! — весело заявил Бертран дю Геклен. — Сейчас они служат королю Эдуарду.

— Я со своим отрядом мог бы отправиться ему на помощь, — предложил я.

— Ты мне нужен здесь, — отверг мое предложение коннетабль Франции. — Туда пошлю сеньора дю Понса с тремя сотнями латников. Пусть захватит Субиз, который находится в устье Шаранты, а потом поможет ларошельцам.

Через пять дней прискакал другой гонец с сообщением о двух сражениях. Сперва англичане и гасконцы под командованием капталя де Буша и лорда Томаса Перси неожиданно напали на осаждавшего Субиз сеньора дю Понса, захватили его и еще шестьдесят человек в плен, а остальных убили или разогнали. Этой же ночью Оуэйн ап Томас при свече фонарей и факелов переправился через Шаранту и напал на победителей, которые занимались грабежом, и повторил их подвиг. В итоге первые пленники оказались на свободе, а их место заняли бывшие победители, в том числе и оба командующих английскими и гасконскими войсками в Аквитании — капталь де Буш и лорд Томас Перси. Особенно коннетабля Франции порадовало сообщение о пленении гасконца Жана де Грайи, капталя де Буша.

— Гасконцы лишились самого опытного своего командира! Теперь они долго не продержатся! — воскликнул он и одарил гонца сотней золотых франков.

Еще через два дня пришло сообщение, что Субиз сдался. Англичанам из отряда лорда Перси, которые сумели спрятаться там после проигранного боя, разрешили уйти с оружием, а сеньора Субиза, вдова и регентша своего малолетнего сына, принесла оммаж французскому королю.

Это известие застало нас под стенами Сен-Жан-д`Анжели, откуда вышла англо-гасконская армия на помощь Субизу. Это был небольшой городок с довольно таки хлипкими стенами пятиметровой высоты. Охранять его оставили гарнизон из двадцати гасконцев, которые не хотели умирать за английского короля. Как только они увидели, какое большое войско прибыло, как только поняли, что их собираются штурмовать, сразу прислали парламентеров. Не успели мы разбить лагерь, как пришло сообщение, что Сен-Жан-д`Анжели теперь под властью французского короля.

Следующим пал Ангулем — бывшая ставка Черного Принца. Этот город немного уступал Пуатье по размеру и населению, но в политическом плане была важнее. Его падение как бы обозначало конец эпохи английского владычества в Аквитании. Делегация горожан встретила нас на подходе. Переговоры были короткие и результативные. Войскам вход в город был запрещен. Въехали только командиры, которые приняли оммаж ангулемцев и попировали с ними два дня. Я со своим отрядом был в это время вдалеке от города. Мы разоряли деревню одного из гасконских сеньоров, пользуясь тем, что он еще не успел перейти на нашу сторону.

Затем сдались Тайлебур и Сент. Под стенами последнего мы задержались на два дня, потому что там стоял английский гарнизон под командованием рыцаря Вильяма Фаррингтона, который собирался биться не на жизнь, а на смерть. На его счастье епископ подговорил горожан. Они схватили английского рыцаря и пригрозили, что убьет его, если будет мешать переговорам. В итоге отважный рыцарь попросил выторговать ему беспрепятственный выезд из города. Его проводили в Бордо, предупредив, чтобы не задерживался там, иначе во второй раз так просто не отделается.

В Сенте нас догнало известие, что ларошельцы выгнали англичан из своего города. Сделали это очень хитро. Жан Кадорьер, прево города, пригласил оруженосца Филиппа Манселя, кастеляна, человека, как говорят, глуповатого и неграмотного, в мэрию на торжественный прием. Во время этого приема прево вдруг — надо же, как вовремя! — принесли послание от короля Англии. Филипп Мансель убедился, что печать на послании королевская, и поверил всему, что прочитал вслух Жан Кадорьер. Король Эдуард якобы приказывал прево провести сразу по получению этого послания смотр городского гарнизона. На смотре обязан был присутствовать и отряд англичан. Когда они под командованием оруженосца Филиппа Манселя вышли из замка, то оказались окружены со всех сторон вооруженными горожанами. Англичане сдались и были отправлены морем в Бордо. Но и французов ларошельцы отказались впустить в город. Они потребовали охранные грамоты для поездки в Пуатье, где собирались провести переговоры лично с коннетаблем Франции Бертраном дю Гекленом, каковые незамедлительно получили. Ведь Ла-Рошель — по значимости второй после Бордо порт на западном побережье.